Герцог Анжуйский ждет письмо, Гийом дю Барта остался в Париже, королева-мать хочет его арестовать, а у Жана де Броса в очередной раз срывается общение с женой — он должен объяснить Сен-Люку, зачем король Франции отправил его к королю Наварры
Дата и время: 19 февраля 1578 года, понедельник, день
Стихотворение из следующего века, но подходящее к эпохе гражданских войн.
Католик ты иль гугенот, Иль почитатель Магомета, Иль в той же секте, что твой кот, Ты состоишь, неважно это. Влюбляйся в женщин, пей вино, Не обижай людей напрасно. И, кто б ты ни был, Все равно -- твоя религия, прекрасна!
цитатаВам стоит попробовать писать стихи на эту тему, мой дорогой! Я абсолютно уверена в ваших способностях.
Не смею отказать королеве. *Про себя: надеюсь только, что из-за этих стихов я не окажусь на Гревской площади*
Голос Лувра.
Дворец, стоящий у Сены-реки – Я гордость парижских зданий. Но чем же заслуги мои велики? А тем, говорят мудрецы-старики, Что множество знаю преданий.
Да, много видал на своем я веку. Ты помнишь то время, Сена? Твой нежный изгиб превратился в дугу, Но я до сих пор позабыть не могу Страстей неуемных плена.
Ты помнишь, мы клятву давали Парижу верно служить? Мы были юны и не знали, Что эти слова нас связали В упругую вечную нить.
Смеешься? Пускай, мол, бормочет старик! Но с кем мне еще поделиться? Столетья прошли, я душой не поник, Безмолвный свидетель умелых интриг – Мне просто сегодня не спится.
За трон и корону сражались Бурбоны и Валуа. Врагами друг другу казались, Притворно в ответ улыбались И Генрихи и Франсуа.
Безумие мудрых монархов И мудрость безумных шутов, Роскошество щедрых подарков, Притворная верность монахов И верная злоба врагов. –
Все это – издержки и средства Безумной эпохи той. А мне же досталось в наследство Хорошее с Сеной соседство И берег ее некрутой.
Ей тоже найдется что вспомнить, Чтоб стены мои поддержать. Своею прохлалой наполнить, О клятве нашей напомнить И дело свое продолжать.
Небольшая не слишком хорошо написанная, но все-таки песня. Родившаяся экспромтом во время недавней кабинетки. Поется голосом, замученного миньона.
Храпит в постели стар и млад. Лишь в Лувре горит свет. И голова моя полна Обид, стенаний, бед. Неистощим на них король. Горька судьба моя. Как нелегко бывать порой Миньоном короля. Сен-Люк туда, Сен-Люк сюда. "Сен-Люк побудь со мной". Конечно, да. Еще раз да. "Я здесь. О, мой король!» "Сен-Люк мне скучно одному, Иди ко мне в постель. Согрей меня, мне холодно". А за окном метель. "Сен-Люк, ну кто же спит в штанах? Скорее их сними! И не лежи тут как бревно, А лучше обними". И так всю ночь под королем Или на короле Я отдавал свой долг ему А вовсе не жене.
цитатаПостарайтесь, Луи, вас просит не только королева, но и женщина!
*Граф де Бюсси разбирал старые письма и бумаги. Среди них нашелся один листок, исписанный мелким подчерком - стихотворения-рондо, с изображением на нем женского профиля. Возле профиля стояла литера "М". Бать может граф, и не был изящным стихотворцем, но слова его шли от души.*
Тень этой женщины – неспешно по стене Она скользит как нежный лунный свет И для меня мечты желанней нет Чем видеть на яву или во сне Тень этой женщины.
Он прекрасна. Солнце рядом с ней Сравниться лишь с безделицей пустой И, тенью появляясь в тишене ночной, Когда сокрыта наша тайна от людей, Она прекрасна.
Восторг души вокру все озаряет Блаженным светом – это образ твой. Твой нежный силуэт, таинственный, родной – Все это неизменно вызывает Восторг души.
"Что тебе осталось, Маргарита, Что тебе осталось впереди?" В. Некляев
Почернели шашечные плиты От глухого шарканья молвы. Что тебе осталось, Маргарита, Кроме этой мертвой головы? Пусты обесшпаженные ножны. Для чего корона королю, Если твой пленительный заложник Никогда не скажет: "Я люблю"? Полночь, месса, пыльная дорога, Площадь, трон, Париж, Наварра, честь - Это только кажется, что много. Это только кажется, что есть: Жизнь уже закончилась, застыла, Как часы, где выбежал песок. В выигрыше тот, кому -- могила. Проигрыш не слишком ли жесток?
Умер бог. В пустынном храме жутко, И на алтаре - вчерашний прах. Умер бог, чья горестная шутка, 3атвердев гримасой на губах, Превратила будущее в крах Бесконечных доводов рассудка.
Юрий Николаевич Вейнерт, Яков Евгеньевич Харон Злые песни Гийома дю Вентре
Написано в ГУЛАГовском лагере "Свободное", в краях нынешнего БАМа, в годы Великой Отечественной войны.
1. Предзнаменования.
Маркизе Л.
Над городом лохматый хвост кометы Несчастия предсказывает нам. На черном бархате небес луна Качается кровавою монетой.
Вчера толпе о преставленье света На паперти Нотр-Дам вещал монах; Есть слух, что в мире бродит Сатана, В камзол придворного переодетый.
В тревоге Лувр. Король - бледнее тени. В Париже потеряли к жизни вкус. И мне, маркиза, не до развлечений! Покинув свет, тоскую и молюсь:
Тоскую - о возлюбленной моей, Молюсь - скорей бы увидаться с ней!
2. Бургонское.
Агриппе д'Обинье
Что нужно дворянину? - Добрый конь, Рапира, золота звенящий слиток, А главное - бургонского избыток, И - он готов хоть в воду, хоть в огонь!
"Ты пьян, Вентре?" - Подумаешь, позор! Своих грехов и мыслей длинный свиток В бургонское бросаю, как в костер, - Кипи и пенься, солнечный напиток!
Когда Господь бургонского вкусил, Он в рай собрал всех пьяниц и кутил. А трезвенников - в ад, на исправленье! Я в рай хочу! пусть скажут обо мне:
"Второй Кларенс, - он смерть нашел в вине" - Еще вина! В одном вине спасенье!
4. Мои учителя.
Меня учил бродячий менестрель, Учили девичьи глаза и губы, И соловьев серебряная трель, И шелест листьев ясеня и дуба.
Я мальчиком по берегу бродил, Внимая волн загадочному шуму, И море в рифму облекало думу, И ветер сочинять стихи учил.
Меня учили горы и леса; С ветвей свисая, мох вплетался в строки. Моих стихов набрасывала кроки Гасконских гор прозрачная краса.
Меня учил... Но суть совсем не в этом: Как может быть гасконец не поэтом?!
5. Десять заповедей.
"Аз есмь Господь..." - Слыхал. Но сомневаюсь. "Не сотвори кумира..." - А металл? "Не поминай мя всуе..." - Грешен, каюсь: В тригоспода нередко загибал.
"Чти день субботний..." - Что за фарисейство! Мне для безделья всякий день хорош. "Чти мать с отцом..." - Чту. - "Не прелюбодействуй..." От этих слов меня бросает в дрожь!
"Не убивай..." - И критиков прощать?! "Не укради..." - А где же рифмы брать? "Не помышляй свидетельствовать ложно...", "Не пожелай жены, осла чужих..."
(О, Господи, как тесен этот стих!) Ну, а жену осла-соседа - можно?
6. Зачем еще писать?
Маркизе Л.
Моих посланий терпеливый лепет - Каскад страстей, любви смиренный вздох - Вас не повергли в долгожданный трепет: Сонеты, рифмы - об стену горох!
Одними многоточьями моими Я вымостил Вам новый Млечный Путь (Куда уж тут с простыми запятыми!), Но Вас они не тронули ничуть.
А эти - как их? - знаки восклицанья? - Вам, черствая, смешны мои страданья? Что гибель Трои мне? Что Вам Вентре?.. В последний раз молю Вас, дочь утеса, -
Взгляните: я согнулся в знак вопроса! ...Один ответ: холодное тире.
10. Мой духовник.
"Вы вязнете в грехах, мой сын, поныне, - И день и ночь твердит мой духовник. - Все суета, один Господь велик, И глас Его - родник в мирской пустыне.
Земная жизнь - обман, греховный миг! Загробную расплату забывая, Проводят дни и мальчик, и старик, - А между тем нас гибель ожидает!
Тщету гордыни, пьянство и разврат Постом, мой сын, в себе искореняйте. Скорбите о грехах, молитесь, кайтесь, Дабы не ввергнуться в кромешный ад!"
И вот - скорблю: как королевский шут, Грехи... в бургонском утопить спешу!
11. Веселый бернардинец.
Господь наш воду обратил вином Не для того, чтоб пересохла глотка! Когда-то Ной... Пойдем со мной, красотка! Но почему все ходит ходуном?
Молитесь, дети, Господу... Te Deum! Сгинь, ведьма! Ты не девка, ты - суккуб! Брат Франсуа, ты вечно пьян и глуп. Пей, да спасет тебя Святая дева!
Пойдем, Сюзон! Твой страх, моя овечка, - Ни Богу кочерга, ни черту свечка: Твои грехи я отпустил давно... Жениться не велят христову брату? -
Не надо! Хватит нам мирян женатых! ...А дьявол - в уксус превратил вино...
Прощальные лучи кладет закат На розовеющие черепицы; Еще блестит сквозь сумерки река, А в переулках полутьма клубится.
Лазурь небес лиловый шелк сменил, И угасают блики в стеклах алых, На баллюстрады Нотр-Дам взгляни, На каменное кружево порталов:
Там пробудились мудрые химеры! В оскале хитром обнажив клыки, Они глядят на город в дымке серой, От любопытства свесив языки...
И впрямь, занятно поколенье наше: Король - смешон, шут королевский - страшен...
14. Benedictus (благодарственная молитва).
Благодарю тебя, Создатель мой, За то, что под задорным галльским солнцем (Под самой легкомысленной звездой!) Родился я поэтом и гасконцем!
За страсть к Свободе, за судьбы стремнины, За герб дворянский, за плевки врагов, За поцелуи женские, за вина, И за мое неверие в богов,
За мой язык французский, злой и сочный, За рифм неиссякающий источник, - Твои дары пошли поэту впрок!
Мне на земле не скучно, слава Богу, - Неплохо ты снабдил меня в дорогу! Одно забыл: наполнить кошелек.
16. Mea Culpa (моя вина). Чтоб в рай попасть мне - множество помех: Лень, гордость, ненависть, чревоугодье, Любовь к тебе и - самый тяжкий грех - Неутолимая любовь к Свободе.
Ленив я. Каюсь: здесь моя вина. Горд. Где найти смиренье дворянину? Как обойтись французу без вина, Когда он пил на собственных крестинах?
Любить врагов? Об этом умолчу! С рожденья не умел. И не жалею. В любви к тебе признаться? Не хочу: Тебе признайся - будешь мучить злее.
Отречься от Свободы? Ну уж нет: Пусть лучше в пекле жарится поэт!
17. Лавры. Когда актер, слюной со сцены брызжа И петуха пуская на верхах, Вентре читает - смех берет и страх: Как я талант свой глупый ненавижу!
Когда восторженно мне шепчут вслед Забытые поклонниками дамы: "Взгляни, ma chere, - Вентре! Ну да, тот самый... Красавец, правда? но увы, поэт!"
Или король потреплет по плечу: "Любовник муз!" - что делать мне? Молчу Со стиснутыми в бешенстве зубами. "Стихи, стихам, стихами, для стихов..."
Побрал бы черт всех этих знатоков! Меня давно тошнит от них... стихами.
19. Синяя страна.
Когда-нибудь все брошу и уеду - По свету Синюю страну искать, Где нету ни солдат, ни людоедов, Где никого не надо убивать.
Там не найдешь евангелий и библий, И ни придворных нет, ни королей. Попы там от безденежья погибли, Зато Вентре в почете и Рабле.
Там в реках не вода течет, а вина; На ветках - жареные каплуны Висят, как яблоки... Париж покину, Но не найду нигде такой страны!
А если б и нашел... вздыхаю с грустью: Французов и ослов туда не пустят!
26. Обет.
Замок тяжелый на сердце повешу, Запру на ключ рой мыслей и страстей. Все, чем был счастлив я, все, чем был грешен, Укрою в тайниках души своей.
Без клятв - к чему слова? - кинжал из ножен! Тверди варфоломеевский урок! Пусть не уймется гневный твой клинок, Пока ты жив, а враг не уничтожен!
Сломил кинжал - хватай с дороги камень, Рази врага прадедовской пращой, Колом, зубами, голыми руками И, обезумев, бешеной слюной.
...Мечты, любовь и все, что мне любезно, Замкну на ключ. И ключ закину в бездну.
30. Ночные тени. Во мраке факел чертит дымный след. Шаги слышны: солдат прошел дозором. О камень гулко звякает мушкет. Звонок вдали. И тихо. Полночь скоро.
Храни Господь от королевских слуг, Храни от молодцов прево проворных! Пусть не уйти мне от загробных мук - Уйти б хоть от ворон в сутанах черных!
Куда идти? Эдикт - на всех заставах, Слепые окна - на запорах ржавых. Отряд, вооруженный до зубов...
Всю ночь по городу брожу тревожно, И следом - Смерть, товарищ мой дорожный, Торопится в истоптанных сабо.
36. Агриппе д'Обинье.
Я знаю, что далек от совершенства, На три ноги хромает мой Пегас. Свои жемчужины, как духовенство, У мертвецов заимствую подчас.
Когда мое перо усталым скрипом Подхлестывает бесталанный стих, Я утешаюсь тем, что ты, Агриппа, Воруешь рифмы даже у живых.
Пожнешь ты лавры, нагуляешь жир... Помрешь (дай Бог, скорей бы!) - скажет мир: "Писал бездарно. И подох без блеска".
Я ж кончу, видимо, под топором, Но скажут внуки: "Молодец, Гийом! - И жил талантливо, и помер с
Войти в твой Пантеон - надеждой ложной Не льщу себя, любовь к тебе воспев. Мне б хоть, в сердцах друзей струну задев, В их памяти оставить след ничтожный...
Я шел к тебе сквозь пламень испытаний. Ни в радостях, ни в боли, ни в страданье Не плакал я - нигде и никогда.
Разлуки лед мне обжигает руки. Я не стыжусь бессильных слез разлуки - Прощай, Париж! Надолго. Навсегда.
98. Мое утешение.
Я часто против совести грешил И многих был ничтожней и слабее. Но никогда не изменял себе я И никому не продавал души.
Пускай враги льют желчь и поздний яд, Тупым копытом мой лягают труп; Пусть сплетничают нежные друзья, Что я был подл, труслив, завистлив, скуп...
Кидайтесь! Плюйте бешеной слюной На гордый лавр, на мой надгробный креп - С листа Истории ваш хриплый вой Стереть бессилен имя дю Вентре!
Пусть что угодно обо мне твердят, Мне время - суд, стихи - мой адвокат.
99. Перед рассветом.
Агриппе д'Обинье
Мы жили зря. И так же зря умрем: Ни подвига - потомкам в назиданье, Ни мысли дерзкой. Нам ли оправданье - "Пророка нет в отечестве своем"?
...На площади Цветов сожжен живьем Джордано Бруно - гордый светоч знанья, Ни подкупом, ни пыткой, ни страданьем Не сломленный: спор разрешен огнем!
Но жалкие попы сожгли лишь тело. Бессмертна мысль, и Правда не сгорела! Для счастья и любви на этом свете Вновь зеленеют рощи и поля,
Во славу разума, на радость детям, Попам назло - вращается Земля!
100. На берегу Стикса.
Пройдут года. Меня забудет мир. Листы моих стихов загадят мухи. Какой-нибудь невежда вислоухий В них завернет креветки или сыр...
Что жизнь моя? Что творчество и слава? Самообман. Химера. Сказка. Сон. Меня на свалку отвезет Харон - Мышам и глупым совам на забаву.
Мой юмор злой, мой стихотворный пыл Зальют зловонной клеветой попы - Я не дойду к грядущим поколеньям!
И если бы в Агриппиных твореньях Меня бессмертный автор не лягал, - Чем доказать, что я существовал?..
Лариса Березовчук - Из композиции "поднадзорные - cоглядатаи" (1996 г.)
соль
Он вышел из чрева матери с одним зубом. Акушерка сказала, что таких крупных младенцев еще не видела. Уши заткнул от громогласного вопля отец. За семь лет три сына сероглазым фризом перед ним стояли. Но первенец ростом и грубым нравом диагонали явно давал крен. Среди братьев - корабля семейства Гизов - Генрих.
Герцог на сапоге ребенка часто качал. Взлетев в воздух, малец обнимал родную плоть, сквозь кожу теплеющую. Сердце, любя, реющим ястребом воспаряло. Точно в соборе: на мессе счастливая боль изгоняла страх. Отец перебирал четки: "Лотарингия - мы - Север! Мы - католики !" - Новый род от Каролингов древо ветвил: "Гизы
- соль отчизны - Франции.
Из подростка-верзилы никудышний был паж. Он рос, и о першеронах Нормандии все чаще конюхи думали. В двенадцать лет меч Карла коснулся плашмя плеча. Был печален король - одногодок, с Генрихом равный макушкой. Затем посвященный встал с колен, и все многозначительно улыбнулись. Монарх челом не доставал ему до подмышек.
Радостью, так же, как отпрыск, лучился отец. "Ты теперь настоящий мужчина, Генрих, - старший Гиз сыну в глаза смотрел, - Конфирмован и рыцарь. А вот и шпага - дерись! Я навырост ее у купцов из Толедо тебе заказал. Клинок на три дюйма нормы для взрослых длиннее." - Поцеловав лезвие, Генрих вскричал, словно видел святыню: "Мы - Гизы
- соль рыцарства Франции.
С тех пор ни один бой старался не пропускать. Ребенку в пеленках простого ума досталась неистовость воина. Он ненавидел смерть, потому что сам убивал. Перед жизнью Генрих благоговел, рано познав ее ценность. Исповедуясь, рвал на груди колет, напрягая бычьи вены, стонал: "Господи! Снова украл раку души бессмертной..."
Тело - конь, кожа - доспех, шпага - руки быстрей. Под стенами Орлеана он видел, как крутится колесо фортуны. Гонец прискакал, и все похолодело внутри. Бледный над заколотым герцогом Франсуа, рыдая, стоял. Как на последнюю голь гадливо плюнул на труп гугенота-убийцы. "Отец, клянусь! Они заплатят за слезы Гизов
- соль храбрости Франции!"
В пятнадцать лет он криком свечи в зале гасил. В шестнадцать - не было равных ему в стрельбе с аркебузы, вольтижировке. В любой из практик был ловким вельможный громила. Он мог мчаться сутки верхом, вторые - пить, на балу танцевать. Третие - и не в обузу - не спать, удовольствие доставляя дамам. Молодой герцог де Гиз был не стратег, но тактик.
Кардинал Лотарингский юношу уважал. Хоть покачал головой, когда Генрих решил стать мужем принцессы крови. Нужно же было узаконить с нею утехи. Отказ - веха: герцог пристально в спину Екатерине смотрел. Слава, знатность, доблесть с лихвой искупала то, что он был не очень красив. Дядя, братья за Генрихом повторяли: "Гизы
- соль короны Франции!"
В бешенство его приводила задняя мысль. Любая, если Генрих не понимал причин, внятных для веры и чести. Воин открытый бой политике предпочитал. Придворные, заслышав тяжелый шаг, разбегались клопами. Нырнув в порох бумаг, находил только депеши о бесчинствах на Юге. Стал королеву-мать в предательстве подозревать.
"Суд в Вышних есть! Гугенотам нельзя потакать! Для голодранцев нет Господа, церкви, страны, дворянина, закона нет..." Басил, гневом захлебываясь: "Хотите Васси?" Кираса Генриха алела ручьями ожившей памяти. Творил демоном месть за отца и надругательства над католиками. Потом свихнулся на белых одеждах: "Мы - Гизы...
человеческая юдоль... пот, кровь и слезы... всегда... везде... поединок с врагом для всех на вкус одинаков.. есть соль... даже в молитвах...
(придворные дамы Екатерины Медичи и кавалеры из свиты Генриха Наваррского)
trans ( лат.) - через, по ту сторону transe (франц.) - страх, ужас, транс
Играйте и пойте, дочь наша, Маргарита! Стеклянным ручьем струятся звуки лютни. Печальна легкость ветвей яблони, потерявшей плоды. Но вечером земля и небо одинаково румяны августом.
О, дитя Лувра, взоры твои ясны. Не прислоняй спины к дивнотканому гобелену. Все равно - холод стены почувствуешь. Распадутся и камни от этих ветров, если перед отсутствием тебя и меня равны времена. Хоть нет в том ничьей вины, о, дитя Лувра!
Танцуйте, братья! Так надо здесь и сейчас. Старайтесь, как можете от неумелости, кадансов науку освоить. Пока склоните головы в церемониях реверансов под чужим кровом. Танцуйте, единоутробники фиолетово-черной оргии на коронации транса.
Играйте, пойте, сестра наша, Маргарита! Лютня и голос - слабого певца оружие. Непобедимы короли и менестрели - слуги дня, хоть луч заката накрыл оголтело-алыми шелками зал.
О, дитя Лувра, руки твои белы. Единорог явился в фантазиях, но надежды не питай: прахом золы осыпана его шкура, слезятся глаза. Промелькнет праздник - не израсходовать цветку аромат. Балы отойдут, и хлынут греха валы, о, дитя Лувра.
О, коршуны истинно королевской охоты! Для слабых владетелей нужна дичь в загонах, смекалистые егеря. Паря, где заря, ветер, высокомерные облака, вниз ваш устремлен дух: ищет беззащитность цыплят - комочков солнца.
Танцуйте, братья! Напевы слушать нельзя. Мелодии пряностями чародействуют - опасны, смущая прямые молвы. К истоме грации и величия - непричастны ездоки скорбной измены. В ознаменование искупленья приливом Францию ополоснуть вы горазды.
Играйте и пойте, дочь наша, Маргарита! У замка - толстые стены, но эхо совершенной кантилены качает языки колоколов соборов. Утро - солжет, ночь - слепа, вечер - час химер. Ясен полдень.
О, дитя Лувра, щеки твои горят. Не приручить зверят и детей, как ни соблазняет красота феи. Наряды пламени полыхают надменно. Где свет? И где тьма? Видишь, у леопардов нет границы: в прыжке летят, на огонь похожи. Лукав твой взгляд, о, дитя Лувра.
О, филины таинственных каверн забвения! Не прочитать ваших лет: их мудрость пропитала бессмертия элексиром. Боюсь ослепнуть от всеведения, которым ваш взор ярится. Но как легко идти рука об руку за святыней.
Танцуйте, братья! Кто видел марево дней, в тоске опадающих на средиземное начало исхода пути, - тот поймет: мистрали гонятся за неистовостью - кресалом для пещер. Вспыхнет сиянье, и, о здравомыслии позабыв, обретем божественность. Великодушия - мало.
Играйте, пойте, сестра наша, Маргарита! Монархи - забывчивы, но братья помнят страдалиц до самозабвения. Утоли мою печаль, заглуши страх этим бранлем, напоминающем после брани трен.
О, дитя Лувра, дрожь не скроешь ресниц. В круговороте лиц, недосказанных уверений я хочу жертвенно ниц упасть перед недоступным мне чувством. Ты можешь любить... Боже! Несправедливо как: рабы мы Твои. Приснится рука, ласкавшая перья птиц, о, дитя Лувра.
О, голуби без гнезд с подрезанными крылами! Страдает, в бессилии мечется возможность взлететь. Кто не дал вам над грешной землей подняться, в восторге окровавить горло трелью? Посмотрите: я плачу, молясь за вас, птиц - бездомные души.
Танцуйте, братья! Проемы окон - остры: ножи или копья. А перед громадою дворца королей гугенотов костры пылают. Истина не смущается тем, что маком расцвела. Братья, танцуйте боговдохновенно, неукротимо! О, бранля высшая невозмутимость... Ты - сахар.
В буфете пахли специи - Имбирь и майоран, Лавровый куст из Греции - Когда, назло врагам, Коварная Лукреция Задумала обман... Хранила жбан с кореньями На полочке с крупой И яды злые с зельями На случай, на другой, Чтоб недругов с мученьями Отправить в мир иной. Ее отец был Папою, Что в Риме царь и Бог, Свою дочурку храбрую Воспитывал, как мог. В бульон бросала крабовый Красавки лепесток Лукреция послушная, На герцогский приём Вносила вместе с ужином Отравленный крюшон Тому, кто был заслуженно В измене уличён. Лукреция, красавица, Лукава и мила, Коварствами прославиться Иному предпочла, Надменной своенравицей Всегда слыла она. Любила, правда, коротко Поэта одного… Пьетро, так звали отрока, Влюбился до того, Что помер очень скоро, так Не зная отчего… А от супруга-герцога Красотка родила Румяных, словно персики, Сыночков - мал мала, Все семеро, как лесенка, …Но вот она вдова. Испил из кубка вермута Её благой супруг, Хотел пойти в таверну, да Упал на свой сюртук… Какая всё же скверная Судьба таких хитрюг! . . . Её коварств коллекция Могла бы украшать Пивной трактир в Венеции, Кинжала рукоять… Ах, Борджиа Лукреция Опять шалишь? Опять?!
Диана де Меридор Прелесть? Вы сказали прелесть? Где? Какая? Впрочем, я вижу одну прелесть ))) и это вы, мон шер. Право, я уже начинаю ужасно завидовать месье Антраге. Такой он счастливчик :-)
Шарль Бальзак граф де Гравиль Возраст: 25 лет анжуец
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 14.03.06 18:25. Заголовок: Re:
Шомберг Мсье Шомберг, я начинаю думать, что был с вами слишком добр. Нужно было вас заколоть сразу и наповал. А то как в Париже дорогу искать, так ай-яй, моя немец, плохо-плохо говорить по французски. А как комплименты дамам отвешивать, так сразу "мон шер" в ход пошло.
д'Антрагэ Граф, спасибо за столь чистосердечное признание. Вы поступили великодушно в отношении меня, но у вас всегда есть возможность исправить эту ошибку. Месье, какой же вы прихотливый. "Майн либе" подойдет? :)
Судари, не надо ссориться! Хоть я и верна г-дину де Антрагэ и душой и сердцем, все-таки позвольте выразить вам благодарность, г-дин де Шомберг, ваши стихи полны юмора и великолепно написаны! Мне безумно не хочется, чтобы еще кто-то сделал в вас новые дырки, тем более из-за моей скромной особы, даже под аккомпанимент прекрасного лютениста! Г-н Антрагэ, ну полно вам, вы же знаете о ком все мои помыслы?
Пока м ы с Генрихом ждали, что же будет в монастыре, у меня тоже что-то вроде эппиграмки сложилось.))
Когда анжуец и миньон Сошлись в отменной драке, Их ловко смог разнять Крийон - Сметливей нет вояки! Вражда на месте не стоит, Покуда дремлет фаворит, Чуть не затеял граф Антраг Дуэль с девицей де Бриссак.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме