Герцог Анжуйский ждет письмо, Гийом дю Барта остался в Париже, королева-мать хочет его арестовать, а у Жана де Броса в очередной раз срывается общение с женой — он должен объяснить Сен-Люку, зачем король Франции отправил его к королю Наварры
Дата и время: 19 февраля 1578 года, понедельник, день
Отправлено: 09.02.07 22:24. Заголовок: Статьи о Генрихе III
Генрих III ( 19.09.1551 года - 02.08.1589 года ) Король с 1574, последний представитель династии Валуа. Был избран в 1573 на польский престол, но, узнав о смерти своего брата французского короля Карла IX, тайно бежал из Польши, чтобы занять французский престол. Генрих III правил в разгар Религиозных войн. Боролся как с гугенотами, которых возглавлял Генрих Наваррский, так и с Гизами, вождями Католической лиги, претендовавшими на наследование престола в связи с бездетностью Генриха III.
Генрих III Французский. Детство и молодость[/font] Днем своего рождения Генрих III всегда считал 18.09.1551 г., хотя в действительности он появился на свет спустя 40 минут после полуночи, то есть 19.09. При крещении получил имя Эдуард-Александр и титул герцога Анжуйского. Родители его, король Генрих II (1519-1559) и Екатерина Медичи (1519-1589), сочетались браком в 1533 г.; первые одиннадцать лет детей у них не было. У Генриха было четыре старших брата и сестры: Франсуа (Франциск II), «маленький дофин», родившийся в 1544 г., официально объявленный дофином (наследником престола) в 1547 г., когда его отец занял трон; Елизавета (1545 — 1568), впоследствии супруга Филиппа II Испанского; Клотильда, (1547 — 1575), в 1559 г. вышедшая замуж за Шарля III Лотарингского, и Шарль-Максимилиан (1550—1574), которому ранняя смерть брата-первенца принесла корону, сделав его Карлом IX. Пятый ребенок, Луи, умер в октябре 1550 г. 20 месяцев от роду. Младшими братьями и сестрами Генриха были Маргарита, по прозвищу Марго (1553—1615), за неделю до Варфоломеевской ночи вышедшая замуж за будущего Генриха IV, короля Франции, и Эркюль (1555 — 1585), единственный из четырех братьев, так и не ставший королем. Длинный ряд рождений в 1556 г. завершился двойней — родились сестры Жанна и Виктория, вскоре после этого умершие. Высокая детская смертность, характерная для той эпохи, не обошла и королевскую семью; все же благодаря лучшему медицинскому обслуживанию и благоприятным условиям жизни для нее это не имело таких катастрофических последствий, как для низших слоев населения. Из шести выживших в детстве братьев и сестер пятеро умерли раньше Генриха. Лишь Маргарита пережила его и достигла 62-летнего возраста. Она и Генрих, единственные из десяти детей, оставались в живых ко дню смерти их матери — 5.01.1589 г. Все представители последнего поколения Валуа отличались слабым сложением и болезненностью; их страшным бичом был туберкулез, против которого тогдашняя медицина не знала средств. Во время конфирмации 18.03.1565 г. Александр-Эдуард получил в честь отца имя Генрих. Его младший брат Эркюль (Геркулес), чьи «физические и интеллектуальные уродства» (Холт) совершенно не соответствовали его имени, спустя год получил таким же образом имя деда, Франсуа (Франциск ). С февраля 1566 г. он носил титул герцога Алансонского; Генрих в дальнейшем фигурирует как герцог Анжуйский. Сначала его как старшего из братьев правящего короля называли Monseigneur, затем Monsieur — прежде это были официальные обозначения старших из братьев правящего короля. В исторической литературе обоих братьев - Генриха и Франсуа — с 1566 г. именуют коротко «Анжу» и «Алансон». Когда Генрих стал королем, титулы Monsieur (1574), герцог Анжуйский (1576) перешли к Франсуа, прежде бывшему Алансоном. Александр-Эдуард/Генрих был жизнерадостным, дружелюбным и смышленым ребенком, в отличие от своих почти постоянно хворавших братьев и сестер хорошо развитый физически. В юности он много читал и охотно беседовал о прочитанном, учился прилежно и старательно, умел хорошо выражать свои мысли, успешно изучал итальянский язык, недурно танцевал и фехтовал и умел очаровать своим обаянием и элегантностью. Во время коронования его брата в Реймсе в феврале 1561 г. он произвел намного более выгодное впечатление, чем сам Шарль. Екатерина любила Генриха больше всех. Она называла его «мое все» [топ tout] и «мой маленький орел» [mon petit aigle], подписывала свои письма к нему «ваша нежно любящая мать» и видела в нем черты характера, напоминавшие ей ее предков, Медичи. Генрих в детстве был ее любимцем, а позднее стал ее доверенным лицом. Отношения между Карлом, королем, и Генрихом, наследником престола, были несколько натянутыми — несомненно, из-за интеллектуального превосходства младшего, к тому же предпочитаемого матерью. Некоторая враждебность, по-видимому, еще увеличилась в ходе более чем двухлетнего путешествия, которое совершил королевский двор по всей Франции. Этим путешествием и передачей Генриху 8.02.1566 г. в качестве апанажа герцогств Анжу, Бурбонэ и Майн, что дало ему финансовую независимость, окончился первый этап его жизни. Детство и юность Генриха пришлись на время, когда французская монархия начала менять свои политические приоритеты. В мирном договоре, заключенном 3.04.1559 г. в Като-Камбрези между Францией и Испанией, прослеживается перенесение акцента с внешней политики, всю первую половину века остававшейся в центре внимания, на внутренние проблемы Франции. Этим договором завершился первый этап французско-габсбургского противостояния. Герцогство Бургундское осталось за Францией, тогда как в Италии она сохранила лишь несколько опорных пунктов. Договор, получивший название «католический мир» [pax catolica], предоставлял обоим правителям возможность более энергично взяться за решение религиозных проблем в своих странах. Особенно это касалось Генриха II, в период правления которого движение гугенотов, несмотря на ужесточившиеся преследования, набирало силу. Примерно с 1550 г. в ряды сторонников учения Кальвина вступало все больше и больше представителей высших слоев общества: юристы, врачи, купцы, дворяне. Такое проникновение протестантизма в верхушку социальной иерархии достигло апогея к 1558 г., когда к реформаторской церкви примкнули представители высшего дворянства: Антуан де Бурбон, король Наварры, его брат, принц Конде, а также братья Франсуа д’Андело и Гаспар де Колиньи. Венцом охвативших всю империю усилий по организации новой церкви стал первый Синодальный собор гугенотов, состоявшийся 25.05.1559 г. в Париже. С 1558/59 г. уже было очевидно, что королевской власти придется каким-то образом урегулировать отношения с этим столь хорошо организованным религиозным меньшинством: «Необходимо было терпеть сосуществование различных конфессий как данность и искать пути и средства его правильно организовать. Эта программа могла быть реализована лишь за достаточно долгий срок и требовала всестороннего обдумывания». Екатерина Медичи воспользовалась шансом, который ей предоставила смена царствования в 1560 г., чтобы взять государственные дела в свои руки и изменить политический курс. С поразительной целеустремленностью она проводила новую политику в отношении вопросов вероисповедания. В обстановке ненависти и непримиримости она снова и снова осторожно пыталась осваивать terra incognita конфессиональной терпимости — о подлинной свободе совести пока не могло быть и речи. Попытки Екатерины, на доброе столетие опережавшие свою эпоху, выдвинули эту женщину, до 1559 г. отстраненную своим мужем и его любовницей Дианой де Пуатье от какого-либо участия в политической жизни, в первые ряды государственных деятелей, когда-либо управлявших Францией. Особого внимания заслуживает тот факт, что ей удалось передать свои убеждения сыну Генриху. Важнейшей инициативой Екатерины с начала проведения ею политики национального примирения стал Эдикт о веротерпимости от 17.01.1562 г., провалившийся стараниями сторонников Гизов. Результатом этого явилась резня в Васси, которая расширила фронт борьбы и развязала первую гражданскую войну. Большое путешествие по стране, предпринятое, в частности, с целью преодоления религиозного противостояния, оказались безрезультатным в этом отношении. Раздуваемое экстремистами обеих сторон растущее напряжение привело в 1567/68 г. ко второй, а в 1569/70 г. и к третьей гражданским войнам. В эти годы, собственно, и началась политическая карьера Генриха. Поскольку его брат-король избегал подвергать себя военной опасности, Анжу 14.11.1567 г. был назначен генерал-лейтенантом королевства и вместе с этим титулом получил командование королевскими войсками. Естественно, за спиной 16-летнего полководца стояли опытные военные деятели; однако благодаря таланту, искусству и активной деятельности Анжу обе победы над войсками гугенотов — при Ярнаке (13.03.1569) и при Монконтуре (3.10.1569) приписывались в первую очередь ему. Однако юный военный герой, всегда активно интересовавшийся и политикой, в отличие от своего царствующего брата, пошел дальше: по настоянию Екатерины Карл произвел его в генерал-интенданты короля. Вместе с этим (прежде не существовавшим) титулом он становился в некотором роде вице-королем, к которому должны были обращаться по всем вопросам, возможно, чтобы разгрузить Екатерину. Помимо всего этого Анжу оставался престолонаследником, хотя бы и условно, так как право наследования неизбежно переходило к законному сыну короля. Однако тут Генриху повезло. В браке, который Карл IX заключил 26.11.1570 г. с Елизаветой Австрийской (1554 — 1592), дочерью императора Максимилиана II, родилась лишь единственная дочь, Мария-Елизавета (1573—1578), а сын, родившийся от связи короля с Марией Туше (1549 -1639), Шарль де Валуа, впоследствии герцог Ангулемский, естественно, не мог считаться законным наследником. Так и остался Генрих, брат-соперник короля, соперником его и в вопросе о престоле. Когда после почти трехлетнего брака наследник престола так и не появился на свет, а здоровье короля быстро ухудшалось, Карлу IX пришлось официально признать 22.08.1573 г. своим преемником Генриха. Блестящая политическая карьера, казалось, открывшаяся перед Анжу, должна была увенчаться браком с Елизаветой Английской. Однако этот проект провалился, не в последнюю очередь из-за отрицательного отношения самого Генриха к этому союзу — ведь ему пришлось бы покинуть Францию. В конце концов Государственный совет решил заменить кандидатуру Анжу на Алансона, бывшего на 22 года моложе неувядающей Елизаветы. Популярности наследника престола провал планов женитьбы отнюдь не повредил, так же как и то, что очень следивший за модой и несколько эксцентричный Генрих начал носить довольно крупные серьги с подвесками — это делал и его царственный брат и многие аристократы при тогдашнем дворе. Все же мужчины, носящие серьги, сегодня, безусловно, воспринимаются намного лучше, чем в 16 столетии, когда это расценивалось как проявление женственной ориентации и склонности к гомосексуализму. После подписания Сен-Жерменского мирного договора от 8.08.1570 г. Екатерина возобновила свою примирительную конфессиональную политику. Почти символическим выражением такой политики стал брак ее дочери Маргариты и Генриха, сына ревностной кальвинистки, королевы Наваррской, Жанны д’Альбре. Отец жениха, Антуан де Бурбон, умер в 1562 г. После внезапной смерти Жанны 9.06.1572 г. в Париже Генрих еще до свадьбы, состоявшейся 18.08.1572 г. стал Генрихом III, королем Наварры. Южная часть его владений, впрочем, уже в 1512 г. была аннексирована Испанией. В соответствии с этим титулом до 1589 г. Генрих часто именуется «Наварра». Женитьба не принесла Анри прав на французский трон, однако он, пожалуй, и так имел их из-за своих родственных связей с королевским домом, прослеживавшихся с 13 в. Пока же сохранялась еще надежда на то, что у короля появится законный наследник, кроме того, были живы оба наследника престола, Анжу и Алансон, у которых после женитьбы тоже могли родиться отпрыски мужского пола. Другая свадьба, состоявшаяся в том богатом событиями августе 1572 г., полностью выбила Анжу из равновесия. Он влюбился в «чужую» невесту, Марию Клевскую (1550—1574): 21-летний «ребенок из провинции с чистым сердцем, свежими щечками, стройным станом, здоровым телом и сердечной улыбкой». Она обладала чарующей красотой и заставила наследника престола забыть все его прежние увлечения. Он решил жениться на этой девушке, ответившей на его любовь. Екатерина пришла в ужас от желания своего сына, который отверг английскую королеву, тогда как Мария вовсе не принадлежала к высшему дворянству. Помимо того, Екатерина уже отвела ей вполне определенную роль в своих планах, связанных с политикой межконфессионального согласия. Воспитанная в кальвинистской вере девушка, с 1569 г. находившаяся под опекой короля, должна была стать женой гугенотского принца де Конде. Екатерина не позволила разрушить своего проекта. Анжу был вынужден склониться перед государственной необходимостью, и 10.08 состоялась свадьба — ровно за две недели до Варфоломеевской ночи. Возобновленная с заключением Сен-Жерменского мира примирительная политика Екатерины сделала возможным возвращение и 1571 г. ко двору — и даже в королевский Совет — адмирала Колиньи, приговоренного в 1569 г. к смертной казни «заочно повешенного» вождя гугенотов. Он попытался провести и жизнь свои политические планы — оказать военную помощь Нидерландам, с 1566 г. сражавшимся с Испанией. С этой целью он намеревался организовать европейский протестантский союз против Филиппа II. Однако после сокрушительного поражения при Сен-Квентине (10.08.1557) ничего так не пугало Екатерину, как война с Испанией. Военные специалисты в один голос поддержали ее: Франция неминуемо проиграет эту войну. Поражение французского подкрепления, на чей поход Карл IX просто закрыл глаза, укрепил единодушное решение королевского Совета: при любых обстоятельствах избегать войны с Испанией. Однако Колиньи не отступался от своих планов и выдвинул в их защиту в порядке военно-политического шантажа им самим изобретенную, отнюдь не неизбежную альтернативу: война с Испанией либо гражданская война. Этот шаг сделал его — тут сходятся мнения всех исследователей — государственным изменником, устранения которого требовали интересы государства. Екатерина и Анжу, без ведома короля, подготовили покушение на Колиньи, которое состоялось 22.08.1572 г. В свете новых исследований эта ситуация выглядит совсем по-иному. В середине августа 1572 г. Колиньи был в полной политической изоляции и не представлял никакой реальной военной силы. Возможно даже что, в то время как он думал управлять королем, в действительности использовали его самого: тем, что тот уговаривал его отправить в Нидерланды, то есть на верную гибель, протестантские войска. Одно это делало Колиньи хотя и слабой, но политически важной фигурой на политической арене: «Французская монархия сделала Колиньи слишком важной персоной, чтобы думать о том, чтоб от него избавиться». Этот тезис ломает столетиями возводимую стройную концепцию о времени и способе совместной подготовки убийства адмирала Екатериной и Анжу. Обоим эта смерть не была нужна, и они даже не знали о покушении. В одной работе, аргументированной исключительно источниками той эпохи, на свет выводятся истинные виновники преступления: «Душой заговора был не кто иной, как Филипп II»; сугубое подозрение высказывается в отношении герцога Альбы, что он «на расстоянии руководил покушением на адмирала при активном соучастии горсточки ультра-католиков, сторонников Гизов». Буржон также дает совершенно новую интерпретацию предыстории Варфоломеевской ночи — событиям двух дней, прошедших после покушения на Колиньи. Из-за плохого состояния источников легче сказать, чего не было, чем обосновать какие-то позитивные высказывания. Но то, что ни Екатерина, ни Анжу никак не повлияли на кем-то спланированную кровавую акцию, состоявшуюся ранним утром 24.08.1572 г., представляется вполне вероятным. Варфоломеевская ночь отнюдь не была демонстрацией королевской силы; напротив, она стала результатом полного — хотя и временного — коллапса власти короля. Видимо, в какой-то момент ночью Карл IX уступил ультиматуму, предъявленному испанско-гизской партией, и дал согласие на убийство гугенотских вождей — и только о них шла речь. Убийство приверженцами Гизов гугенотского генерального штаба было одно, а бойня, унесшая жизни сотен протестантов, — совсем другое. Эта кровавая акция взбудоражила Париж, получивший удобную возможность выразить свой протест против религиозной, экономической и внешней политики, проводимой с 1570—1571 г. Варфоломеевская ночь стала бунтом против королевской власти. В событиях последующих дней королевской семье не пришлось принять участия: словно бы и не существовало короля и муниципалитета, власть в городе на три дня взяли в свои руки набранные одним из бывших бургомистров и другом Гизов Марселем вспомогательные войска. Из их числа формировались отряды убийц и бандитов, которые с целью обогащения беззастенчиво грабили и убивали преимущественно — но никоим образом не исключительно — гугенотское население, пытаясь таким образом под прикрытием религиозной борьбы восстановить по своему усмотрению социальную справедливость. Такая точка зрения противоречит выдвигаемому еще современниками событий, а в последнее время активно возрождаемому тезису, что городская милиция в полном составе активно участвовала в погромах. Чтобы прояснить, как обстояло дело в действительности, нужны еще более подробные исследования. Протестанты ответили на Варфоломеевскую ночь четвертой гражданской войной. Ее кульминацией стала осада Ла-Рошели. После того как Карл IX официально признал себя ответственным за события Варфоломеевской ночи, гугеноты отказались от лояльности в отношении короля, которую до сих пор всегда соблюдали. Ла-Рошель словно почувствовала себя независимой республикой и отказалась даже впустить в город губернатора Бирона, направленного королем. 11.02.1573 г. Анжу прибыл к Ла-Рошели и принял командование армией. После яростного обстрела королевские войска вновь безуспешно попытались штурмовать крепостные стены. Monsieur, легко раненный 14.06, долго надеялся на действие блокады; но предпринятые в мае и июне новые попытки штурма тоже полностью провалились. Вскоре от Ла-Рошели пришлось отказаться: 19.06 Анжу получил известие о том, что он избран королем Польши. Переговоры с осажденными быстро привели к заключению мира (2.07.1573 г), который гарантировал свободу совести на всей территории Франции, однако свободу отправления культа для гугенотов легализовал лишь в городах Ла-Рошель, Монтобан и Ним. Это был неудачный договор, наспех составленный и поспешно заключенный; его истинной целью было освободить герцога Анжу от осады Ла-Рошели.
Источник: Французские короли и императоры, под ред. Петера К. Хартманна; "Феникс", Ростов-на-Дону, 1997г.
Генрих III ( 19.09.1551 года - 02.08.1589 года ) Еще во время правления королей из рода Ягеллонов польское дворянство строго соблюдало свое право выбирать короля. Когда в июле 1572 г. умер Сигизмунд II Август, не назначив преемника, вопрос о польском престоле вызвал живой интерес во всей Европе.
Генрих III Французский. Король Польши Поскольку претендентов на престол из Ягеллонской династии не оказалось, Габсбурги выставили кандидатуру сына императора Максимилиана II, эрцгерцога Эрнеста, а Екатерина Медичи, как обычно, озабоченная поиском супруги и (или) трона для своих сыновей, серьезно задумалась над этой возможностью, имея в виду Анжу. Ее посланник, 70-летний Жан де Монлюк, епископ Валенсии и опытный дипломат, выехал из Парижа 17.08.1572 г. — за неделю до Варфоломеевской ночи. Известие об избиении гугенотов застигло его в дороге. Чтобы успокоить поляков, среди которых было немало протестантов, а главное, снять с герцога Анжуйского всякую вину за происшедшее, Монлюк обнародовал в Кракове оправдательное письмо на французском языке — которым многие поляки, к удивлению французов, прекрасно владели. После растянувшихся на месяцы переговоров, в ходе которых Монлюк, как заметил один польский магнат, обещал больше, чем могло бы выполнить все христианство, большинством голосов на избирательном сейме (5.04 — 10.05.1573), где собралось 40 000 дворян, королем был выбран Генрих Валуа. Желая обеспечить политические и конфессиональные привилегии дворянства, парламент представил французским посланникам еще два документа, которые практически сводили на нет процедуру выбора короля. 15.05 Монлюк подписал и Pacta Conventa и Articuli Henriciani. Лишь после этого уже избранный Генрих был провозглашен королем. Насколько кратким оказалось правление Анжу в Польше, настолько ключевыми для всего политического будущего Польши были подписанные Монлюком грамоты. Позднее они были объединены в одну и почти до конца существования Польского государства сводили к минимуму права короля и расчищали путь для почти неограниченной власти дворян. Положение короля было слабее, чем положение монарха в конституционной монархии XX столетия. Во Франции, где Жан Боден тремя годами позже распространял свое учение о безраздельной и абсолютной власти монарха, такое положение короля было трудно себе представить. Генрих пришел в ужас, когда прибывшая к нему в Париж 24.08.1573 г. польская делегация предъявила подписанные Монлюком документы для ратификации. Несмотря на почти ультимативное требование польской делегации последовали упорные многодневные переговоры, которые хотя и принесли Генриху некоторые незначительные уступки скорее внешнего характера, но ничего не изменили в основной структуре конституции. 10 сентября, в ходе устроенной по этому поводу в Соборе Парижской богоматери пышной церемонии, Генрих принес требуемую присягу. Через три дня на торжественном собрании ему преподнесли в серебряной шкатулке роскошно изданную грамоту, подтверждающую его избрание. К удивлению его новых подданных, рассчитывавших на выполнение многочисленных политических, экономических и династических обещаний, Генрих вовсе не спешил отправляться в Польшу. Бесспорно, его пугала перспектива поменять свое почетное и надежное положение но Франции на довольно специфическую королевскую власть в далекой Польше. Кроме того, было очевидно, что здоровье французского короля быстро ухудшается, а объявленный преемником короля Анжу не мог быть уверен, что тщеславный Алан-сон, в случае смерти короля, выкажет достаточную лояльность по отношению к законному преемнику. Решившись наконец ехать, Генрих распрощался с Екатериной 2.12.1573 г. в Бламонте, Лотарингия, и спустя два дня уже был на немецкой земле, которую пересек без лишней спешки, и после многочисленных встреч, приемов и бесед 24.01.1574 г. вступил на территорию Польши. Его сопровождала свита из 1200 человек. 18.02. он въехал в Краков. «146-дневное правление», если вести отсчет от момента пересечения границы, началось длинным рядом пиров и пышных церемониальных действ (похороны последнего короля; благословение на престол и коронование Генриха 21.02). Однако с самого начала оно осложнилось проблемами, связанными с особым, подтвержденным конституцией, положением и менталитетом польской аристократии. Генрих лавировал, как умел, выказывал гибкость и дипломатические способности, однако твердо решил ни под каким видом не жениться на 48-летней некрасивой принцессе Анне, сестре его предшественника — он не мог забыть Марию Клевскую. Политические распри в Сенате и парламенте, стремившихся еще сильнее сковать королевскую власть, а также вопрос о женитьбе основательно отравили ему его польское царствование. Он никак не мог примириться с этим «республиканским королевством, открыто исповедовавшим принцип анархии». Но к середине мая, к радости и удивлению его подданных, Генрих, казалось, совершенно переменился. Теперь он одевался на польский манер, говорил гордым аристократам комплименты и выражал желание научиться пить, как они, пиво и танцевать полонез; он даже вполне дружелюбно общался со старой девой принцессой Анной — но все это был обман, он просто хотел успокоить поляков. О смерти своего брата Генрих узнал утром 14.06.1574 г. во время встречи с императором Максимилианом II. В тот же день к нему прибыли два посла из Франции: один — с длинным письмом от Екатерины, принявшей регентство для Генриха, она просила его подтвердить свою позицию и немедленно возвращаться во Францию. Генрих не терзался сомнениями: «Франция и Вы, матушка, важнее Польши», — писал он матери несколько дней спустя. Свой побег из нелюбимого королевства Генрих подготовил с замечательной ловкостью. Четыре дня он делал вид, что предоставляет регентство Екатерине и, возможно, назначит во Франции вице-короля. Но 18.06, глубокой ночью, он с горсткой приближенных тайно покинул Краков. Путь маленького отряда, ехавшего верхом, часто лежал по бездорожью, по малознакомой местности, но отрыв от преследователей был достаточным. Только после того как близ Аушвитца проехали австрийскую границу, графу Тенчинскому, старшему камергеру, шесть часов назад проводившему короля в опочивальню, удалось настичь беглецов. Генрих объяснил ему, насколько важно сейчас его присутствие во Франции, и заверил, что у него достанет сил носить сразу две короны, и сверх всего подарил ему бриллиант. Тенчинский был растроган до слез, выпил по польскому обычаю каплю собственной крови в знак уважения к королю, и вернулся в Краков. В Мэриш-Острау Генриха поджидала карета, и вечером 19.06. он уже мог спокойно отдохнуть в Весково — беглецы проделали почти без остановок более 34 миль. По совету Екатерины, Генрих во время своего путешествия избегал протестантских территорий. В Вене он встретил Максимилиана II, который усердно сватал ему спою овдовевшую дочь Елизавету, но Генрих думал лишь о Марии Клевской. В Венеции, где он оставался неделю, одно торжество сменяло другое — ведь прежде французскому королю не доводилось посещать островную республику. Для торжественного въезда дважды короля, которому Екатерина на покрытие расходов выслала в Венецию 100 000 ливров, был задействован даже знаменитый праздничный корабль Бучинторо. Через Падую, Феррару, Мантую, Кремону и Монцу (где он познакомился с Карло Бартоломео, в 1610 г. причисленным к лику святых реформаторскому священнику, и проникся к нему глубоким уважением) Генрих проследовал далее, к Турину, чтобы вести там с герцогом Савойским политические переговоры. Там же он встретился с дружески настроенным по отношению к протестантам маршалом Монморанси-Данвилем, назначенным Карлом IX правителем Лангедока. Так еще до возвращения во Францию Генриху пришлось столкнуться с важнейшей проблемой французской внутренней политики — необходимостью найти способ сосуществования католического большинства и сильного протестантского меньшинства. 3.09.1574 г. Генрих вновь ступил на французскую землю. Через два дня он встретился с Екатериной, выехавшей ему навстречу из Лиона. Так, к великому его облегчению, завершилось его польское приключение.
Источник: Французские короли и императоры, под ред. Петера К. Хартманна; "Феникс", Ростов-на-Дону, 1997г.
Генрих III ( 19.09.1551 года - 02.08.1589 года ) Мария Клевская, большая любовь короля, с весны 1574 г. оказалась на положении соломенной вдовы: ее муж бежал в Германию, она не захотела последовать за ним. Генрих уже подумывал о том, как бы организовать признание брака Конде недействительным, но Екатерина, почуявшая во вновь появившейся на сцене Марии опасную соперницу, позаботилась о том, чтобы держать своего сына подальше от Парижа, где в это время находилась принцесса.
Генрих III Французский. Король Франции И вот в Лионе Генрих узнал, что 30.10.1574 г. Мария умерла родами. Известие буквально подкосило его. Он слег с лихорадкой и на много дней уединился в своих покоях. Придворные, привыкшие к достаточно легким нравам, были поражены тем, что король Франции обнаруживает столь глубокое чувство. Когда же, вернувшись к обществу, он появился в платье, на котором были вышиты многочисленные черепа, окружающие почти не скрывали насмешек. Лишь под впечатлением потери любимой им Марии Генрих дал согласие на брак, чтобы обеспечить продолжение династии и потеснить мятежного Алансона (теперь уже, впрочем, «Анжу») с первого места в ряду престолонаследников. Ко всеобщему удивлению, его выбор пал на кроткую и доброжелательную девушку, которую он мельком видел в 1573 г. в Бламоне, Луизу де Водсмон (1553 — 1601), происходившую из младшей ветви Лотарингского герцогского дома. У нее не было ни особых притязаний, ни блестящих перспектив, но можно было ожидать, что она станет верной и преданной женой королю. Решение Генриха в пользу Луизы было отчасти протестом против Екатерины — первый шаг на пути эмансипации любящего сына от властной матери, желавшей участвовать во всех его решениях и, естественно, имевшей в пилу совершенно иную кандидатуру. Однако на этот раз она смирилась. 13.02.1575 г. в Реймсском соборе состоялось коронование и посвящение короля в сан; 15.02 последовало обручение с Луизой. Генрих («жаждущий совершенства») лично хлопотал о наряде, украшениях и прическе невесты — настолько обстоятельно, что свадебную мессу пришлось перенести на вторую половину дня. Луиза стала королевой, на которую он всегда мог опереться. Она совершенно не стремилась к власти и никогда не забывала, как высоко поднял ее Генрих. Всю свою жизнь она оставалась, верной и благодарной, в тени короля. Все королевство сочувственно отнеслось к этому браку; однако он был бездетным, что вызывало недоумение, и было непонятно уже современникам. Очевидно, Луиза стала бесплодной после искусственного аборта, осложненного хроническим воспалением матки. От последствий этой операции она страдала много лет. При дворе вину за бездетность брака охотно взваливали на Генриха, поскольку он — явление для французских королей совершенно необычное — не имел внебрачных детей, хотя с 1569 г. у него были интимные связи со многими придворными дамами. Однако официальной любовницы у него не было, а после его женитьбы он и вовсе почти прекратил свои любовные похождения. Летом 1582 г. Генрих дал обет отказаться от сексуальных отношений с другими женщинами, поскольку его духовник объяснил, что бездетность — божья кара за случайные связи. Однако это не помогло; напрасны оказались и многократные паломничества к святым местам, в соборы Шартра и д’Эпина между 1679 и 1589 г. Хотя Генрих до последнего не оставлял надежду иметь потомство мужского пола, с 1582 г. он обрел внутренний покой в глубоком религиозном чувстве. Он легко покорился непостижимой ноле Божьей. Когда в 1584 г. неожиданно умер наследник престола Анжу, Генрих — хотя поначалу и не без колебаний — дал согласие признать новым претендентом Наварру, имевшего на это законное право. Когда религиозно-политическая обстановка в 1588/89 г. радикально изменилась и Генрих III оказался фактически в одиночестве против непокорной страны, мятежной столицы и рвущихся к короне Гизов, он проявил широту истинного государственного деятеля, достигнув соглашения с единственным законным престолонаследником Наваррой. Его твердая решимость обеспечила сохранение непрерывности государства в процессе смены царствующей династии. Генрих III был прилежным монархом. Он обладал замечательной памятью и острым умом. По возможности, он сам вел государственные дела. Своим бюрократическим усердием он напоминал испанского Филиппа II. Из-за его многочисленных законодательных инициатив современники прозвали его «королем стряпчих». Особое значение для многих сфер общественной и частной жизни имел Ордонанс, изданный в Блуа (1579), где в 363 положениях разбирались пожелания и затруднения, о которых подняли вопрос собранные в 1576 г. Генеральные штаты. В экономическом плане Генриху удалось привлечь духовенство, освобожденное от уплаты налогов, к участию в государственных расходах. В 1579/80 г. он добился, что собрание духовенства обещало ему «церковный заем» на сумму около 1,3 миллиона ливров сроком на шесть лет. В 1586 г. этот заем был продлен на 10 лет. Поскольку корона не желала и в будущем упускать этот источник доходов, общее собрание духовенства было вынуждено узаконить складывающуюся практику предоставления духовенством налога в виде добровольного пожертвования, который собирался каждые десять лет на всем протяжении существования старого режима. Помимо церковной десятины при Генрихе III в течение нескольких лет с церкви взимался также прямой налог. Все эти платежи представлялись духовенству меньшим злом по сравнению с угрожающей экспроприацией церковного имущества, в котором корона всегда видела средство нажима: трижды Генрих отчуждал часть церковных владений (в 1574, 1576, 1586 гг.). Из всех французских правителей Генрих III был королем, который больше всего требовал от духовенства. Только после исследования Алины Карпер стало известно значение созванной Генрихом III для «модернизации Франции» дворянской ассамблеи. С ноября 1583 до конца января 1584 г. в Сен-Жерменском предместье политическая и административная элита страны — 66 человек — обсуждала обширный перечень вопросов, предложенный королем, которые касались налоговой системы, государственного бюджета, продажи должностей, административной структуры, армии, хозяйства и др. Речь шла, как заметил императорский посланник, о всеобщей реформе королевства, которой король ожидал от этого собрания специалистов. Результаты совещаний были представлены правительству в виде «Мнения ассамблеи», обработаны им и опубликованы. В 17 и 18 столетиях эти решения считались «памятником государственного ума, который лишь вследствие неблагоприятных политических условий не смог принести плоды». Дело в том, что именно в этом году фактически закончилась мирная передышка, длившаяся с 1577 г. Многочисленные реформы, которые Генрих начал проводить еще в 1584 г., застопорились; перед угрозой назревающей новой гражданской войны о них думать не приходилось. Уже современные Генриху историографы отмечали, что в конце правления он у всех вызывал враждебное к себе отношение. Недоброжелательные преувеличения и представление в ложном свете пристрастий и интересов короля полностью дискредитировали этого государя, к которому с одинаковой ненавистью и предвзятостью относились и католики и протестанты. Критическим отношением к Анри III пронизана вся историография, вплоть до 20 столетия. Лишь работы Пьера Шампьона положили начало новому направлению в изучении биографии Генриха. Пьер Шевалье посвятил ему солидный труд, вышедший в 1986 г., в котором он рассматривает все скопившиеся за столетия слухи, полуправды, оскорбления и обвинения с документами в руках. Результаты поражают: если многие детали и остаются еще неясными, критический анализ источников дает совершенно новую оценку Генриха III, короля и человека. Эта работа позволяет увидеть личность Генриха III точнее, чем прежде. Основные нападки относились прежде всего к «миньонам» [mignons] — группе из четырех молодых дворян, которых Генрих держал при дворе и осыпал милостями, почестями, подарками. Все они отличились на военном поприще, были верны и преданны ему и, должно быть, позволяли себе дерзкие выходки в отношении консервативно настроенной аристократии. Эти четыре мушкетера, к которым позднее примкнуло еще несколько других, вызывающе одевались, ценили развлечения и галантные (и не только) приключения. Печально известна дуэль миньонов, состоявшаяся 27.04.1578 г. и унесшая четыре жизни; она была, собственно говоря, отражением борьбы между враждующими католическими группировками. Из четырех первых фаворитов Сен-Сульпис был убит в 1576 г., Кайлюс умер через 33 дня после упомянутой дуэли, Сен-Люк, разболтавший своей жене альковные тайны короля, в 1580 г. впал в немилость и едва избежал судебного процесса; четвертый, Франсуа д’О, которого Генрих из-за его превосходного управления финансами называл «мой великий эконом», в 1581 г., когда его звезда стала клониться к закату, удалился от двора. С 1578/79 г. в поле зрения исследователей появляются два других фаворита короля: Анн де Жуайез и Жан-Луи де ла Валетт. Их обоих современники называли «архиминьонами», оба поднялись выше своих предшественников и получили титул герцога (де Жуайез и д’Эпернон). Отношение короля к этим фаворитам, которых он иногда называл «мои братья», пожалуй, лучше всего выразил тосканский посланник Кавриана, который в 1586 г. так прокомментировал их военный успех: «Отец очень радуется, видя, как оба его приемных сына доказывают свои достоинства». Уже Мишле предостерегал от излишне негативного отношения к миньонам. Хотя Доду и называл их «министрами его сладострастия», вероятно, ни они, ни король не были гомосексуалистами. Здесь стоит привести веские слова Шевалье: «Генрих III и его фавориты — необоснованная и клеветническая легенда». Другие особенности короля, частично унаследованные им от рода Медичи, в течение веков тоже служили мишенью для критики — увлечение роскошной причудливой одеждой, драгоценностями, благовониями. Он обладал четко выраженным пониманием красоты и элегантности, но был склонен к довольно кокетливым формам самовыражения. Любил карнавалы, балы и маскарады, ценил литературу, поэзию и театр, при этом заботился о сохранении придворного церемониала и этикета. В некоторых случаях он охотно набрасывал подробные правила и предписания — например, при основании рыцарского католического ордена Святого Духа в 1578 г. Генрих любил маленьких собак, которых у него было несколько сотен, редких птиц и экзотических животных. Обычные развлечения дворян — рыцарские турниры, фехтование, охоту он ценил меньше. Иногда король удивлял своих приближенных детскими играми вроде бильбоке — игра, в которой нужно подцепить мячик острым концом или изогнутой палочкой. Он с удовольствием вырезал миниатюры, которые потом использовал как украшения. С другой стороны, Генрих обладал повышенной нервной чувствительностью и в связи с этим предрасположенностью к болезням. Его бездетность и переживания из-за морального упадка раздираемого гражданской войной королевства привели его в 1582/83 г. к глубокой набожности. Стремление открыто демонстрировать свое благочестие, имевшее, пожалуй, и политическую подоплеку, желание придавать всему какой-то мистический блеск, побудили его примерно до 1587 г. принимать участие в процессиях, часто в белой власянице, особенно в шествиях основанного самим Генрихом в марте 1583 г. «Братства кающихся грешников Благовещенской Богоматери». Члены этого братства — в том числе оба архиминьона, множество придворных, членов парламента и знатных горожан — носили белое одеяние капуцинов из голландской шерсти с двумя отверстиями для глаз. Незадолго до новой вспышки гражданской войны, когда Генрих увидел окончательное крушение своей политики компромиссов и пережил период глубокой меланхолии, он основал, на этот раз без шума и показухи, «Братство смерти и страстей господа нашего Иисуса Христа». Эта маленькая община собиралась по пятницам в Лувре, где они вместе молились, распевали псалмы и проводили время в духовных упражнениях, покаянии и даже самобичевании. С самого первого пребывания в монастыре паулинок и январе 1583 г. Генрих все больше и больше удалялся от мира. За монастырскими стенами он чувствовал себя прекрасно, и был рад тому, чем довольствовались сами монахи. Он приказал перестроить и расширить старый монастырь иеронимитов в Венсенском лесу, где для него и его зачастую весьма многочисленной свиты (поскольку, несмотря ни на что, он не выпускал из поля зрения и политические вопросы) были зарезервированы несколько келий. С 1584 г. Генрих в течение трех лет регулярно проводил несколько дней в этом монастыре, позднее переданном паулинкам. Вряд ли Генрих находил у кого-либо понимание: у Екатерины, своей жены или подданных. Даже папа не одобрял Генриха, которого современники называли иногда король-монах. Такое безусловно преувеличенное, доходившее до эксцессов религиозное рвение было связано с характерной чертой короля, которую сам он однажды выразил следующим образом: «Что я люблю, я люблю до конца». В этом заключалась подлинная слабость короля: его нервная конституция часто приводила его к крайностям. Что бы ни делал король, вследствие своего темперамента он предавался этому чрезмерно. Многие способы времяпрепровождения короля указывают на его экстравагантность, в основе которой лежали определенные особенности характера. Хотя его бесхитростность была очевидна, она бывала иногда смешной и вызывала у его противников насмешки и злобу. Генрих был необычным ребенком для своего времени и своих родителей. Однако на протяжении столетий никто не желал признать этого.
Источник: Французские короли и императоры, под ред. Петера К. Хартманна; "Феникс", Ростов-на-Дону, 1997г.
Генрих III ( 19.09.1551 года - 02.08.1589 года ) Неожиданный союз между де Гизом и Екатериной был направлен в первую очередь против их общего врага Эпернона: для Лиги он, как ближайший советник короля, был воплощением дьявола, а Екатерине угрожал потерей ее влияния на сына. Ее практический макиавеллизм привел ее к союзу с сильнейшим, чтобы не оказаться у него в подчинении. Фактически ей удалось убедить Генриха, что Эпернон мешает возможному примирению. Скрепя сердце король отстранил 22.07 Эпернона и его брата почти от всех их обязанностей.
Генрих III Французский. Гражданская война Запутанные события гражданской войны можно вкратце свести к следующему: 1. После мира, заключенного в 1576 г. в Болье на весьма благоприятных для гугенотов условиях, католическая оппозиция под предводительством Генриха Гиза организовалась в (первую) Лигу, или Священный союз, который провозгласил своим девизом борьбу против гугенотов и усиление королевской власти. Когда собравшиеся в декабре 1576 г. в Блуа Генеральные штаты потребовали восстановления религиозного единства королевства, Генрих уступил, отменил эдикт, подписанный в Болье, и возобновил гражданскую войну. Условия заключенного после определенных успехов католиков в Бержераке/Пуатье мира (14 — 17.09.1577 г.) были весьма неблагоприятны для гугенотов. 2. Еще до Варфоломеевской ночи из умеренных представителей обеих конфессий образовалась группировка, стремившаяся обеспечить политическое и правовое признание сосуществования различных конфессий и стабилизацию королевской власти. Эту группу с середины 80-х гг. называли «политики». Долгое время полагали, что в руководящей фигуре этой группировки можно узнать Анжу, который иногда сотрудничал с «политиками». На самом деле у «Monsieur», этого «вечного заговорщика», политическая дальновидность отсутствовала начисто. Никогда Анжу по-настоящему не участвовал в борьбе «политиков», еще менее был руководителем этой борьбы. Его смерть 10.06.1584 г. послужила толчком к началу государственного кризиса. Уже в течение несколько лет жившая в относительном спокойствии страна была потрясена неоспоримым государственно-правовым фактом: вождь гугенотов Наварра переместился на первое место в ряду наследников престола. 3. Перед лицом угрозы перехода короны Франции к еретику (повторно вернувшемуся к своей ереси!) непримиримые католики организовали Лигу (вторую) защиты святой католической церкви под руководством братьев Гизов, вступили в союз с Испанией и провозгласили наследником престола кардинала Шарля де Бурбона. Генрих был готов пойти на уступки, но 66-летняя Екатерина еще несколько недель сражалась как львица. Однако и ее силы подошли к концу, и 7.07.1585 г. она подписала Немурский эдикт, под угрозой смертной казни запрещавший исповедание протестантизма и всякую гугенотскую деятельность во Франции. Этот эдикт означал для Екатерины не просто поражение — это была полная капитуляция. До сих пор на всех переговорах ей удавалось отстоять для короля роль третейского судьи. В Немуре она подчинилась диктату мятежников. Ей пришлось отречься от политики национального единства, от принципа религиозной свободы, которые она защищала в течение 25 лет. Естественным следствием явилось отстранение Наварры 18.07 от его законного права наследования трона. 9.09.1585 г. последовало и отлучение его от церкви папой Сикстом V. Начавшаяся «война трех Генрихов» привела к растущей изоляции короля. Генрих Гиз заставлял его терпеть все новые унижения. После того как в битве при Кутра (20.10.1587 г.), где победу одержал Наварра, пал Жуайез, ближайшим советником короля стал Эпернон. То, что Генриху III удалось подкупом склонить к отступлению вспомогательные войска Наварры, швейцарских и немецких рейтаров, почти не изменило его отчаянного положения — теперь его упрекали в том, что он своими действиями помешал войскам Лиги одержать легкую победу. В Париже, где он находился с 23.12, было неспокойно. Атмосфера накалялась со дня на день; ее подогревали дороговизна и перебои в снабжении продовольствием, в чем, естественно, обвиняли короля. Опасаясь волнений. Генрих запретил герцогу Гизу появляться в городе. Когда же «король Парижа», как его давно уже называли, все же прибыл, население встретило его восторженно. Любая акция против непокорного вождя Лиги могла вызвать восстание в Париже и подвергнуть опасности жизнь короля; поэтому Генрих воздержался от принятия каких-либо мер. Зачем он ранним утром 12.05 ввел в город оставшиеся в его распоряжении немногочисленные войска — не вполне ясно; возбужденное население атаковало швейцарцев и частично их уничтожило. Повсюду в городе воздвигались баррикады. Париж бунтовал. Король оказался в западне (12.05 день баррикад). В такой безнадежной ситуации Екатерина еще раз прибегла к искусству разумной дипломатии. Она попыталась путем переговоров взять инициативу в свои руки, чтобы достичь сразу нескольких целей. Для начала она отправилась к герцогу де Гизу, и услышала от него, что, по его мнению, отречение короля от престола может быть единственным способом сохранить его жизнь. Много раз пришлось курсировать королеве-матери между Лувром и отелем Гизов, выполняя роль посредника в переговорах между «королем Парижа» и королем Франции, выигрывать время, прикрывая побег сына, который под защитой сохранивших верность войск покинул Париж со своими ближайшими советниками вечером 13.05.1588 г. После этой благополучно прошедшей акции Екатерина обратилась к новому проекту, прельщавшему ее возможными отдаленными политическими последствиями: она хотела, чтобы Генрих III усыновил сына ее дочери Клотильды, маркиза де Пон-а-Муассон, который был одновременно племянником короля и братьев Гизов, — и тем самым сохранил трон за династией Валуа. Чтобы этот план имел надежду на успех, требовалась победа Гизов. Неожиданный союз между де Гизом и Екатериной был направлен в первую очередь против их общего врага Эпернона: для Лиги он, как ближайший советник короля, был воплощением дьявола, а Екатерине угрожал потерей ее влияния на сына. Ее практический макиавеллизм привел ее к союзу с сильнейшим, чтобы не оказаться у него в подчинении. Фактически ей удалось убедить Генриха, что Эпернон мешает возможному примирению. Скрепя сердце король отстранил 22.07 Эпернона и его брата почти от всех их обязанностей. Теперь, казалось, путь к столь страстно желаемому Екатериной взаимопониманию был открыт. Правда, на этот раз оно было достигнуто за счет короля, который летом 1588 г. был лишь пешкой в руках Лиги. Его вынудили подтвердить безраздельное господство католичества во Франции и произвести Гиза в генерал-лейтенанты королевства. Заключительный аккорд в этой политике постоянного унижения и выхолащивания королевской власти прозвучал в октябре, в Блуа, когда Генеральные штаты своими возмутительными требованиями превзошли себя. Осенью 1588 г. французская королевская власть опустилась к самой низшей точке в своей истории. Казалось, путь к смене правящей династии в пользу Гизов, считавших своими родоначальниками Каролингов, свободен. В лагере Гизов открыто говорили о том, что Генриху, как некогда последнему из Меровингов, Хильдерику, неплохо было бы уйти в монастырь, и Катрин-Мари де Монпансье, воинственная сестра Гизов, носила напоказ на своем поясе ножницы, которыми она собиралась смастерить Генриху III «третью корону», то есть выстричь тонзуру. Несомненно, поражение испанской Армады в августе 1588 г. вдохновило Генриха прорвать заколдованный круг, в котором он очутился из-за Лиги. Первый шаг он сделал в начале августа, когда, по настоянию Екатерины, встретился с Гизом в Шартре; ему пришлось делать хорошую мину при плохой игре, словно никакого «дня баррикад» и не было вовсе. Второй шаг последовал 8.09: он заменил канцлера Шеверни и министров Бельевра, Виллеруа, Брюлара и Пинара на других, среди которых было даже два члена Лиги. Единственной, кто смог правильно оценить эту «министерскую революцию», была Екатерина. Она понимала, что немилость, в которую впали министры, означала конец ее власти. Генрих не мог простить матери, что она добилась его официального примирения с «королем Парижа». После перенесенных унижений он не мог больше следовать политике Екатерины, всегда искавшей компромисса. Замена министров явилась актом эмансипации 37-летнего короля от всю жизнь рвавшейся к власти матери, свершившейся с некоторым запозданием, но уже бесповоротно. Впредь он будет править по собственному усмотрению, писал Генрих Нунцио. Екатерина была глубоко уязвлена; но жребий был брошен: три десятилетия политику Франции в значительной степени определяла именно она, а в последние четыре месяца события проходили мимо нее. Третий шаг Генрих тщательно подготавливал с 18.12. Не советуясь с Екатериной, он 23-24.12.1588 г. велел убить Анри и Луи де Гизов как бунтовщиков. У него не было выбора, объяснял он Екатерине, если он хотел сохранить королевскую власть, государство, честь да и свою жизнь. Выдвинутый Лигой претендент на престол был арестован, и 3.04.1589 г. Генрих договорился о союзе с Наваррой, направленном против Парижа и других вступивших в «Святой союз» городов, которые все без исключения бунтовали против короля. Казнь братьев Гизов воздвигла стену между Генрихом и Лигой, и ее уже ничто не могло разрушить. В Париже образовалось революционное городское самоуправление под руководством представителей 16 округов, которое поддерживали Сорбонна и парламент. Хотя формального отстранения короля пока не приходилось опасаться, университетские теологи уже поспешили освободить подданных от клятвы верности королю и вычеркнули его имя из правила, исполняемого во время мессы. Жан Буше сочинил грамоту «De justa Henrici tertii abdicatione e Francorum regno», в которой говорилось о возможности и даже необходимости тираноубийства. Главой этого революционного правительства «16-ти» стал герцог Майеннский, брат убитых. В его руках находилась исполнительная власть и верховное командование войсками. Созданный по его настоянию генеральный совет объединения католиков стремился добиться права принимать решения по государственным вопросам и тем самым представлял собой настоящее альтернативное правительство. 13.03.1589 г. Майенн принес присягу перед парламентом в качестве генерал-лейтенанта королевского государства и короны Франции. Теперь он становился главой революционного правительства. Оба носителя законной власти, Генрих III и Наварра, лишь теснее сблизились: за знаменитой встречей в парке Плесси-ле-Тур (30.04.1589) последовал совместный поход на мятежный Париж (с мая по июль 1589). Несмотря на успех при Сенлисе Бонневале исход этой борьбы не на жизнь, а на смерть отнюдь не был предрешен, когда 1.08.1589 г. Генрих III, отлученный в мае папой от церкви, отстраненный от правления государь, стал жертвой покушения. Смертельно раненный, он признал срочно вызванного законного престолонаследника Наварру своим преемником и просил всех присутствующих тут же принести ему присягу в верности. После покушения, совершенного доминиканским монахом Жаком Клеманом, то, чего многие боялись еще с 1584 г., свершилось: королем Франции стал протестант. 31.05.1585 г. Екатерина выражала озабоченность тем, что прочный мир во Франции невозможен, пока Наварра не переплет вновь в католическую веру. На смертном одре Генрих III предсказывал своему находившемуся здесь же преемнику, что ему как королю Франции придется столкнуться со многими препятствиями, если он не решится поменять вероисповедание. В этом высказывании видна разумная оценка сложившейся политико-конфессиональной ситуации. Генриху IV понадобилось четыре года, чтобы прийти к такому же мнению. Таким образом, и в последние часы своей жизни Генрих III предстает истинным политическим деятелем, за 38 лет проявившим себя способным учеником своей матери. Его действия заслуживают гораздо более глубокой оценки, чем та, которая существовала на протяжении столетий. Как гласит часто приводимое высказывание Пьера д’Эстуаля, Генрих III был бы замечательным правителем, «если бы царствовал в более благоприятном столетии». Воздавая должное этому королю, скажем, что Генрих III родился в крайне сложное время, когда государь имел возможность лишь придерживаться центристской позиции между экстремистами обеих сторон, чтобы уберечь страну и корону от бедствий. После казни братьев Гизов и достижения договоренности с Наваррой падение Парижа, ожидаемое летом 1589 г., стало бы началом окончательного перелома в ходе гражданской войны. Еще 31.07 Генрих, глядя из Сен-Клу на Париж, думал, что окажется в городе раньше, чем считают его мятежные жители. Покушение все изменило и на годы продлило гражданскую войну.
Источник: Французские короли и императоры, под ред. Петера К. Хартманна; "Феникс", Ростов-на-Дону, 1997г.
Французский король с 1574 года, последний представитель династии Валуа. Был избран в 1574 году на польский престол, но узнав о смерти своего брата французского короля Карла IX, тайно бежал из Польши, чтобы занять французский престол. Генрих III правил в разгар Религиозных войн. Боролся как с гугенотами, которых возглавлял Генрих Наваррский, так и с Гизами, вождями католической лиги, претендовавшими на наследование престола в связи с бездетностью Генриха III. В мае 1588 года в день баррикад (восстание в Париже, организованное Парижской лигой - объединением, игравшем важную роль в Католической лиге 1585-96 годов) Генрих III бежал в Шартр. В том же году после убийства герцога Гиза и его брата кардинала Лотарингского, совершенного по приказк Генриха III, демократическое крыло Парижской лиги низложило Генриха III. Последний пошел на соглашение с Генрихом Наваррским, и они совместно осадили Париж. При осаде Генрих III был убит подосланным лигой монахом Жаком Клеманом. (информация с сайта http://luvr.hut.ru/)
В своей политике Генрих Третий направлял все усилия на сохранение национального единства Франции, пытаясь балансировать между враждующими сторонами, и проводил осторожную политику, не разжигавшую религиозных страстей и основанную на примирении конфессий. Современники и потомки , как католики, так и протестанты, строго отнеслись к королю, чья фигура со временем обросла самыми причудливыми мифами. Генрих Третий был последним примером короля эпохи Возрождения, одновременно изысканного и утончённого, мужественного и сильного, бесконечно преданного друзьям и беспощадного к предателям, который в итоге пал жертвой гражданского противостояния.
Впервые издание "Писем Генриха III, короля Франции" Административный Совет Французского Исторического Общества наметил на 1946 год, тем самым исполняя желание Пьера Шампиона, который накануне смерти 29 июня 1942 года, назначив Историческое Общество своим единственным наследником, наказал ему опубликовать те его работы, которые он оставил незавершенными. Довести же это ответственное дело до конца он поручил мне. Трудности военного времени, длительный процесс вступления в наследование, важнейшие полномочия, возложенные на меня на следующий же день после перемирия и длившиеся пять лет, не давали мне возможности удовлетворить последнее желание друга и мастера своего дела, так рано ушедшего от нас.
Тем не менее, с 1950-х года я сумел обеспечить выход в свет "Журнала Пьера де Пашаля", к которому Пьер Шампион написал предисловие. А в 1951 году издания Грассета попросили меня подготовить четвертый том великой истории Генриха III, содержащий самое основное из нее. Но так как эта история не могла быть написана без опоры на серьезный фундамент, где письма последнего короля династии Валуа должны были бы занимать первозначное место, то в архивах и библиотеках Франции и других стран было проведено длительное исследование, параллельно изучая те литературные работы и периодические издания, в которых некоторые из них уже были опубликованы, с целью отыскать оригиналы или копии писем Генриха III. Из года в год рига пополнялась, не оставляя достаточно времени, чтобы связать снопы воедино: в итоге нам удалось собрать двадцать коробок королевской переписки, отсортированной в хронологическом порядке, которая, согласно воле завещателя, сегодня находятся в библиотеке Института Франции.
По правде говоря, было достаточно трудно объединить тексты в единое целое ввиду того, что в издании, которое мы получили в конечном итоге почти ничего не соответствовало требованиям издания, на которое мы рассчитывали вначале. Написанные разными руками письма нуждались в пересмотре, что было особенно деликано, когда речь шла о рукописных письмах короля; в некоторых письмах не была указана дата, и чтобы восстановить их место в хронологии, в случаях, когда это было возможно, мы руководствовались их содержанием; для лучшего понимания текста мы вставляли краткие примечания. Но, каким бы исчерпывающим ни было наше исследование, было бы безрассудно считать, что мы не допустили ни ни одного упущения, поэтому необходимо было заново приняться за работу, чтобы свести к минимуму их количество и значимость.
Таков был размах работ, которыe я должен был выполнить, что, по моему мнению, вполне оправдывает опоздание, с которым выходит в свет этот первый том. Что касается остального, то, чтобы довести дело до благородного конца, я заручился мнением коллег и мы в несколько приемов смогли представить Совету Исторического Общества конечную форму издания. Без сомнения, было бы преждевременно в предисловии к тому, в котором большая часть писем предшествует восхождению Генриха III на престол Франции, описывать картину всей эпистолярной деятельности монарха и давать определение дипломатическим и литературным особенностям его переписки или же обозначать ее историческую ценность. Тем не менее, я считаю необходимым привести здесь несколько наблюдений, которые, несмотря на то, что в большей степени относятся к первому тому, применимы и ко всему изданию в целом.
Название «Письма Генриха III» было выбрано потому, что в этом сборнике мы найдем только письма, исходящие от государя; и лишь дополнительно, чтобы обозначить дату или прояснить последовательность событий, в примечании мы вводили письма, полученные им самим. Данное название, единственное, подходило ко всей совокупности документов, которые, для дипломата, сводятся к бумагам, скрепленным печатью королевской канцелярии. Все эти письма, назовем их деловые или « запечатанные »- письма-клоз, если мы имеем ввиду характеризующий их способ складывания, так как адрес получателя писался на обратной стороне уже сложенного письма, которое затем скреплялось восковой печатью 1; среди них мы легко заметим разницу, с одной стороны, между теми, что были написаны на пергаментной бумаге или бумаге, с оглавлением согласно старинной формуле: « От монсеньора герцога Анжуйского » или « От Короля », и которые, ввиду характеризующих их особенностей, единственные, могут называться письма-клоз, а с другой стороны, письмами, написанными секретарем и лишь подписанными герцогом, а позднее королем, и скрепленными подписью Государственного секретаря и, наконец, более или менее короткими записками, зачастую начертанными в спешке и покрытыми пятнами, так как они сворачивались еще до того, как чернила успевали высохнуть, и которые Генрих подписывал начальной буквой своего имени, вставленной меж двух перечеркнутых букв S 2.
К первым двум категориям относится официальная переписка герцога и государя, где в первом случае, в письмах-клоз он обращается королевскому двору или общности жителей, а во втором, переписывается с принцами и правителями других стран или же отдает приказания своим подчиненным по тому или иному поводу. Другая группа писем представляет собой его личные письма - письма к знакомому, любовнице, члену королевской семьи. Все эти письма, в какой бы форме они ни были представлены, мы отобрали для нашего сборника, выстроив их в хронологической последовательности. В первом томе содержатся письма, написанные Генрихом еще в ранней молодости (ему было всего лишь 6 лет, когда он впервые пишет своему брату, дофину Франсуа. Это письмо и открывает первый том королевской переписки и по справедливости отнесено Пьером Шампионом к 1557 году) и до 28 августа 1574 года - дня, отмеченного его возвращением во Францию после короткого пребывания в Польше.
Здесь мы внесем одну заметку. Четырнадцать писем, отнесенных к 1557-1566 годам, преставляют здесь лишь осколочную часть переписки юного герцога и их количество кажется несущественным по сравнению с общим количеством писем, написанных в этот период, так как с 6 до 15 лет, насчитывалось в общей сложности около 1000 писем (учитывая нумерацию bis), и их количество только увеличится после возвращения Генриха в свое королевство в 1576 году, когда он будет писать около 500-600 писем в год!
Учитывая такую огромную массу писем, было невозможно опубликовать полный текст каждого из них. К тому же во многих письмах содержатся лишь рекомендации тем или иным лицам, выполненые по единому образцу, да и канцелярский язык XVI века, со множеством излишних оборотов не привычен нашему глазу. Примечательно, что издатели писем Людовика XI или Карла VIII опубликовали полные тексты 2164 и 1145 писем, за 22 и 15-летний период властвования каждого из монархов соответственно. И Французское Историческое Общество приложило непомерные старания, чтобы довести до победного конца выход в свет этих 2-х собраний. Комитет исторических и научных работ, без колебаний опубликовал полный текст шести тысяч писем Екатерины Медичи и восеми тысяч Генриха IV. Но сегодня такая роскошь непозволительна, да и разум подсказывает мне, что стоит не перепечатывать все письма Генриха, а дать им краткий, но четкий анализ с указанием имен, даты и местности, где они были написаны, а также кратким изложением фактов. Досконально изучив практику переписки XVI века, я думаю, что некоторые части писем, и даже некоторые письма полностью должны быть транскрибированы по причине сложности или важности их содержания. В любом случае, я решил оставлять нетронутыми все рукописные тексты государя, будь то целое письмо или всего лишь постскриптум, так как именно они позволяют почувствовать со всей силой выражение мысли короля. Я думаю, историки и лингвисты, отдадут должное отзвукам языка того времени в виде необычных оборотов речи и непривычном правонаписании, в изобилии встречающемся в письмах, и хлестких фразах, оправдывающих репутацию «однoго из лучших ораторов своего времени», которую приписывали Генриху его современники 3.
Все письма, собранные в первом томе, несмотря на то, что относятся к юности Генриха, уже отмечены непосредственным характером и игривым тоном, от которого Генрих никогда не отступится, вопреки состоянию подавленности и уныния, своиственному его времени. Среди «унылых людей » с 1560 4 года он представляет собой обособленную фигуру, и чтобы лучше судить о нем не стоит забывать, что он пал от удара ножа, нанесенного ему Жаком Клементом, не достигув 38-го года жизни. Генрих, немного торжественный и всегда почтительный, когда он обращается к своему брату - королю, или Екатерине Медичи - их матери, которая в его глазах в первую очередь, является королевой 5, он сразу же принимает игривый тон, когда он чувствует себя уверенно, как, например, в письмах из Кракова Гаспару де ла Шатру, приятелю молодости, где обращение на « ты » чередуется с обращением на « вы » и игра слов то и дело выскакивает из под пера 6. Также он обращается и с герцогом де Невером, что на 12 лет старше его, и мнение которого очень много значит для принятия его решений.
Но, когда того требуют обстоятельства, способ обращения становится сразу более жестким, как, например, в обращении к жителям Ла Рошели от 9 февраля 1573 года 7 или в патетическом воззвании от 1 августа 1574 года к маршалу де Дамвиллю, возглавившему мятеж в наместничестве в Лангедоке 8, а обращение к брату, герцогу д'Аленсону, звучит как поговорка: «Письмo всего лишь бумага, а все остальное- действие» 9.
Все письма Генриха написаны на французском. Обособленное место должно быть выделено для писем на латинском языке, отправленным из Польши. На латыни произносились и речи при приеме послов Польши в Париже в 1573 г. или по прибытии Генриха в Краков в 1574 г. Со слов епископа Валенсии Жана де Монлюка, мы знаем, что предварительные переговоры о восхождении Генриха на польский трон также велись на латыни, хотя он еще чувствовал себя неуютно, и что письма и речи были составлены учителем красноречия молодого короля, Ги дю Фором де Пибраком, президентом парламента в Тулузе 10. Написанные в более торжественной форме, когда они адресовывались в Сенат или польским сословиям, эти письма представляются отправным пунктом для патентов писем с надписью на конверте, адресом, приветствием, но их написание, датировка и другие признаки обязывают нас считать их деловыми письмами и объясняет их присутствие в данном издании 11.
Я уже упоминал выше о рукописных письмах Генриха. Большая их часть хранится в отделе рукописей во Французской Национальной Библиотеке, а некоторые в библиотеках, архивах и даже в частных коллекциях Франции и других стран, откуда время от времени поступают на аукцион 12. Как правило, читать их достаточно тяжело даже наметанному глазу, по причине торопливого написания, и характеризующей их орфографии, зачастую сбивающей с толку. В действительности, почерк, быстрый, легкий и всегда изящный, обнаруживает в своей расплывчатости нетерпение выразить мысль, а само написание состоит из непроизвольных жестов, дающих возможность сразу распознать руку автора 13. Благодаря написанию, мы можем изучить некоторые начертательные привычки Генриха, например, усиленое написание согласных « n », «l », «t » и постоянное смешение относительного местоимения « который » (qui) и « что » (qu’il) или соединение « si » и группы « s'il » написанной с или без буквы « y ». Поразительно также, что некоторые письма Генриха, обладающие этими особенностями, могли бы сойти за его рукописные письма, хотя на самом деле являлись лишь удачной имитацией его почерка секретарем-писарем, и только пометки и подпись принадлежала самому Генриху 14.
Практически все сохранившиеся письма Генриха III подлинны. Некоторые из них знакомы через современные 15 или иногда поздние 16 копии, но чаще всего под видом черновых набросков. Небезынтересно отметить, что, например, реестры во французских фондах отдела рукописей Национальной Библиотеки, носящие сегодня номера с 15543 по 15552, благодаря которым нам известна большая часть писем, написанных Генрихом с 1567 по 1570 года, состоят в основном из писем, подготовленных, как для подписи Карла IX или Екатерины Медичи, так и Генриха вперемежку с оригиналами, полученными ими. В рукописи 338 Санк-Сан Кольбер содержатся оригиналы писем, адресованных королю и Генриху французскими уполномоченными в Польше летом 1573 года, и черновики от руки Виллеруа или его пометки к письмам, отправленным Генрихом для управляющих его нового королевства 17.
А Николя де Нефвилль, государственный секретарь 18 с 1567 года, сам скреплял подписью письма, написанные Генрихом, в то время герцога Анжуйского, совместно с другими государственными секретарями Карла IX Флоримондом Робертом, бароном д'Аллюи, Симоном Физом, бароном де Совом, Пьером Брюларом де Кросне. Таким образом, когда Генрих находится подле короля или Екатерины, для ведения переписки он имеет в в своем распоряжении бюро королевской канцелярии и секретарей-нотариусов государя. Здесь я внесу еще одно замечание. Если каждый раз, когда это было возможно, я записывал имя секретаря, скрепляющего подписью письма Генриха, то это потому, что подобные примечания могут быть весьма полезны для лучшего понимания роли государственного секретаря в ту эпоху, когда государственный институт, который они представляли, только зародился в новой форме, данной ему Генрихом II 19. Основные сведения об этом мы получили благодаря Фовиле дю Тока 20, указания на которого были сделаны в конце прошлого века графом де Люсэ 21. Итак, если письма, скрепленные подписями Физа и Брюлара, по смыслу относятся к отделам, приписанным им в 1567, а затем в 1570 году 22, то мы видим, что Виллеруа скреплял своей подписью письма, адресованные Венецианской Республике 23 или Папе Римскому 24, хотя в принципе это должен был делать Физ, так как Италия относилась к его ведению, к тому же датировка этих писем, говорит о том, что в это время Генрих находился при короле. Без сомнения, это свидетельствует о степени доверия, которое питал герцог по отношению к тому, кто станет его ближайшим соратником вплоть до тех смутных дней сентября 1588, когда король внезапно уволил всех четырех государственных секретарей. Нужно подчеркнуть, что когда Карл IX, Екатерина Медичи и Генрих III, тогда еще герцог Анжуйский, в одно и то же время и находясь в одном и том же месте, писали свои письма одному и тому же адресату или по идентичным поводам, их письма всегда скреплялись подписью одного и того же секретаря 25, хотя и в этом правиле встречаются исключения. Так, некоторые письма Генриха, написанные при приведенных обстоятельствах, не были отмечены ничьей подписью без всякой видимой причины 26. Также мы видим, что Пинар, государственный секретарь с 13 сентября 1570 года, никогда не подписывал писем Генриха, когда тот ноcил титул герцога Анжуйского.
И, наконец, отметим, что письма Генриха, герцога Анжуйского, за весь период времени, охваченный в этом томе, были скреплены подписью Пьера де Вика, сеньора де Сарред и с мая 1574 Мартином Рузе сеньором де Болье. Тщетно мы разыскивали имя Сарреда в списке государственных секретарей, да и Рузе станет им только 15 сентября 1588 года; таким образом, можно сделать вывод, что они оба выполняли обязанности секретарей при командовании. В этом качестве они будут сопровождать Генриха в Польшу 27, но по виду их подпись ничем не отличается от подписей четырех государственных секретарей, то есть, их имя всегда выписано готическим шрифтом, за которым следует широкий, более или менее осложненный абзац, образовывающий нотариальную подпись 28.
Польская авантюра Генриха III, несмотря на всю ее кратковременность, спровоцировала некоторые затруднения во французской канцелярии, связанные с формулой написания адресата в протоколе писем, предназначенных для дворянства и различных сословий своего нового королевства, о чем нам свидетельствует корреспонденция, отправленная из Кракова Жаном де Монлюком 29. Мы не нашли оригиналов этих писем, написанных по-латински, и знакомых нам только по копиям XVIII века, хранящихся в большинстве своем в Чарторской Библиотеке в Кракове. Речь идет об официальной переписке 30. Причины, по которым они были собраны в данной книге мы приводили выше. И заметим, что, при подписи Генрих использует новый титул electus Rex, учрежденный голосованием сеима, которое преобразовало наследственную корону в корону выборную, носящюю название articuli Henriciani; он откажется от этого после смерти Карла IX чтобы сделаться королем Франции, и иметь только этот титул не имеющий ничего общего с выборами 31.
Расположение писем в хронологическом порядке не представляло трудностей в случаях, когда они были составлены секретарем, и на оригиналах проставлялась полная дата, где год указывался арабскими цифрами, а число месяца-римскими 32. Первая трудность возникает, когда мы узнаем о письмах по черновикам, где проставление года было чаще всего ошибочном, за исключением случаев, когда дата указывалась полностью; но место, занимаемое ими в книгах записей и реестрах, также как и дополнительные детали, зачастую позволяли восстановить более или менее точную дату. Вот эту полученную дату мы заключали в квадратные скобки. Письма, в которых недоставало числа, но был известен год и месяц группировались в конце каждого месяца.
С рукописными письмами происходило по другому : если некоторые четко датированы и отмечены местонахождением в момент написания письма 33, то большая часть не содержит никаких указаний на дату, либо указывается только день недели. Если события, о которых шла речь в письмах, были достаточно ясны, то восстановление даты было возможно с приближением около года. В этом случае письма собраны в конце предполагаемого года. Но не стоит скрывать, что к значительной части писем подходит несколько дат, поэтому они останутся без датировки, тем не менее их нельзя оставить без внимания. Эта часть войдет в отдельный том, в который также будут включены письма, найденные уже после выпуска данного издания.
Какими бы ни были наши усилия, чтобы свести к минимуму пробелы, мы не скрываем, что из общей массы писем Генриха, некоторое количество, надеемся все же малое, ускользнуло от нашего внимания. Без сомнения, среди них безвозвратно утрачены те, о которых упоминается респондентами монарха или те, сведения о которых эхом донеслись через современников, но они достаточно точны для того, чтобы занять место в данном издании 34. Стоит подумать о свидетельстве Пьера Маттье, который, воскрешая в памяти часы тоски, так хорошо знакомой Генриху в Кракове « так как корона эта была каменем на голове его »,- говорит он о Генрихе и продолжает далее: «На протяжение этого изгнания нет для него другой радости, чем писать во Францию. Болье 35, его секретарь, сообщил мне, что иногда он отправляет в день по 40-50 писем по 3 листа, собственноручно написанных Генрихом: дамы, что пропали из виду, были лучшей частью его работы. Когда писал он одной принцессе, он извлекал кровь из пальца своего и Сувре 36 открывал и закрывал порез по мере того, как надо было наполнить перо, чтоб писать. Это занятие- читать и отвечать на письма, полученные из Франции, было единственным облегчением его тоске, такой, что не было принца в мире, который позавидовал бы его положению» 37. Действительно, нужно ли отчаиваться, что мы не нашли этих записок, если они и вправду существовали, и ни одна из которых, насколько я знаю, не была найдена по сей день, к большому сожалению любителей изящного слога.
И, так как мы должны довольствоваться тем, что случайость времен и людская забота донесли до нас, скажем себе, что по крайней мере, по отношению к письмам, вошедшим в этот первый том, у нас есть все причины быть удовлетворенными. Без сомнения, утверждать это было бы несколько дерзко и нам не стоит строить слишком много иллюзий. Хорошо уже то, что мы издаем тексты, и что часть писем Генриха уже опубликована, и важностью некоторых из них нельзя пренебрегать Нужно иметь ввиду и тот факт, что до выбора на трон Польши, Генрих, получивший эту первую корону в 22 года, находился в качестве герцога Анжуйского при дворе Карла IX и Екатерины Медичи, и что его письма чаще всего повторяют, иногда слово в слово, письма его брата или матери. Но даже если эти письма представляют строго административный интерес, небезынтересно судить по ним о восприятии Генрихом своих обязанностей со дня получения в 16 лет, 12 ноября 1567 года, титула королевского генерал-лейтенанта и командующего армией. Письма, которые он пишет 14 декабря 1569 г. и в марте 1570 г. маршалу Таванну 38 свидетельствуют о большом почтении и признательности, по отношению к прежнему военнокомандующему, выигравшему битвы при Жарнаке и Монконтуре.
К сожалению, мы не найдем здесь никакого упоминания о битве при Лепанте, да и битвы при Сен-Бартелеми отдаются нам лишь тихим отзвуком 39. Хотелось бы больше упомянуть о имени Луизы да Водемон, встречающемся в письмах из Нанси, датированных ноябрем 1573 г., и о встрече с кардиналом Шарлем Борроме, упомянутой в письмах, написанных Генрихом на обратном пути во Францию, проложенном через Италию.
Вот несколько примеров, об отсутствии сведений о которых мы сожалеем. Я думаю, что не стоит продлевать список, так как сожалений более не останется, когда мы начнем читать письма короля Франции, и через них увидим его настоящее лицо- непростое, но внушающее доверие или же поддающееся унынию и собственным слабостям, но тем не менее занимающееся укреплением монархической власти и восстановлением мира в своем разтерзанном королевстве. Данный том впервые объединяет в себе письма герцога Анжуйского и короля Польского, найденные по сей день и большинстве своем неопубликованные, перегруппируя уже известные нам, но рассредоточенные в различных изданиях, и рукописные письма в переписанном виде и зачастую ошибочные. Я не скрываю несовершенства работы, так долго находившейся под пером, и беру на себя всю ответственность, чтобы засвидетельствовать признательность всем тем архивным работникам, библиотекарям, смотрителям государственных и частных коллекций во Франции и зарубежом, которые помогали мне в моей нелегкой задаче, моим коллегам, таким же увлеченным как и Пьер Шампион, Национальному центру научных исследований, предоставленному в мое распоряжение, г-ну графу Леонсу Селье, который в качестве ответственого комиссара пожелал перечесть данный труд на пробном оттиске, и предоставить мне свои ценные советы.
1 - Прекрасный пример нелепости в дипломатическом языке того времени нам приведен Парижским Парламентом, который сам же зарегистрировал называя то письмами-клоз, то письмами патентованными клоз, письма « От Короля », ему же адресованные и зарегистрированые.
2 - См. no 692, 693 и 694.
3 - По в высшей мере ценному свидетельству Агриппы д'Обиньи (« Всемирная история », т.III, книга III, глава 23), к которому присоединяется мнение его наставника Жака Амиота в « Набросках королевского красноречия »; см.также Эдуард Фреми «Последние Валуа », Париж, 1887, in-4. По всем этим причинам, я использовал в переписывании текстов XVI века правила, установленые на конгрессе романистов и собранные в инструкции, изданной трудами Марио Рокеса в «Романии » (т. II, 1926, стр.243), и переизданные Кловисом Брунелем в записях, вышедших в Бюллютене Французского Исторического Общества в 1941 году, стр. 67 под названием « По поводу издания французских текстов средних веков ». Правила или традиции первой половины XVI века, установленные для книгоиздания, в действительности не соблюдались по всей строгости в канцелярских кабинетах, занимавшихся делопроизводством, не предназначенным для опубликования, и что еще в большей степени относится к личным письмам, где фантазия их авторов находится в свободном полете, будь то Екатерина Медичи или Генрих III, имевший прекрасных учителей красноречия.
4 - Выражение принадлежит Люсьену Лебвру.
5 - « Я сын ваш, всегда вам подвиновавшийся, решительный и преданный вам сейчас более, чем когда бы то ни было... Франция и Вы стоите лучшего, чем Польша », пишет он 22 июня 1574 года, на следующий день после выезда из Кракова; см. no 967.
6 - Он шутит примерно так: «не нужно, чтобы пансион (pension), назначеный его брату, стал страстью (passion), то есть, чтобы послужил для него поводом для хлопот »; или осмеливается: « старший настоятель, который не желает ничьей смерти есть "родитель жизней" »; см. no 932 и no 943.
7 - См. no 730.
8 - См. no 985.
9 - См. no 976.
10 - См. no 811 и примечание. Ги дю Фор де Пибрак, гуманист и филолог, приобщит Генриха к философии Сенеки; см. Франсуа Прешак, « Сенека, чтение последнего Валуа » в « Письмах к человечеству », т. IX, стр.185-205. Человек, хорошо нам знакомый по произведению, которое он посвятил своему знакомому, Шарлю Паскалю, под названием « Нрав и судьба мессира Ги дю Фора, сеньора де Пибрака », Париж, 1617, in-8.
11 - Пример - письмо no 823. Хорошо зная, какую цену поляки придают внешнему виду, Жан де Монлюк лично составил для королевской канцелярии формулу написания адреса. В дальнейшем эта традиция написания адресов приживется, о чем мы можем судить, заглянув в манускрипт 6144 Национальной Библиотеки, представляющий собой подлинный формуляр, принадлежащий Государственному секретарю Брюлару, в котором встречается все виды написания официальных адресов основных получателей писем от короля и окончательныx формул, предшествующиx его подписи.
12 - Отдел рукописей Французской Национальной библиотеки хранит ценнейшую таблицу Шаравэ, куда занесены все письма Генриха III, когда либо фигурировавшие в каталогах торгов. Изучив другие каталоги отдела, я обнаружил еще несколько писем, ушедших с аукционных торгов.
13 - Например, верхушка букв «а» и «о» достаточно открыта, «у» очень крупная и всегда заостренная, «s» удлиненная, «d» раздвоенная, с легким наклоном, кручковатая «h» выступает за основную линию и т.д.
14 - Что является случаем письма no 38, адресованного герцогу де Немуру, писeм no 16, 138, 459, 460 к папе Пию V и no800 бис к аббату Исла. Нужно уточнить, что в письмах no 16, 38, 138 и 247 текст был написан одним из секретарей королевской канцелярии, и сами подписи, по всей видимости, принадлежат также секретарю. Такое нередко практиковалось при королях Франции, по крайней мере, начиная с Людовика XI. При государе находилось несколько искусных секретарей, уполномоченных имитировать его почерк и подпись, и образовавовших, как будет сказано позднее в XVII веке, «кабинет короля ». Чаще всего секретари сохраняли инкогнито. Как сообщает Жорж Тессие, нам хорошо известно, какую роль играл Туссан Роз при Людовике XIV «который писал писал все письма от руки короля, удивительно похоже имитируя его почерк и стиль » ( Марк де Виллье дю Терраж « Секретарь Людовика 14, Туссан Роз, маркиз де Койе », Париж, 1891, in-8). У нас сохранилось одно, настолько интерсное письмо Людовика XIV, что Артур Жири (« Учебник по дипломатии », стр.781, N3) и Ваезен (Предисловие к « Письмам Людовика XI », т.XI, стр. 6, в первом издании Барон де Мандро, Умберт де Батарней, Париж, 1886, in-8, стр.324), процитировали его. В этом письме король отдает следущий приказ: « Напишите письмо моею рукою, так как вы привыкли делать и отправьте его тотчас же ». И, как эхо, отдается этот приказ в письме Генриха no 394 к Екатерине Медичи, где он помечает « письмо, написанное для короля рукою секретаря ».
15 - Или в записях, сделанных либо в официальных реестрах королевского двора или на совещании городских стареишин, либо в записях, которые велись уполномоченными короля при исполнении своих обязанностей, как, например, записи Франсуа де Манделота, наместника Лиона с 1571 по 1588, ms.fr.2704 Национальной Библиотеки..
16 - Именно под этим видом, в основном, известны во Франции, письма, написанные Генрихом, подлинники которых входили в коллекцию президента Сегера, а затем поступили в библиотеку Сен-Жермен-де-Пре, вместе с рукописями епископа Меца Анри-Шарля дю Камбу де Куазлана, и в 1791 году попали в руки секретаря при посольстве России в Париже, Пьерра Дубровского, благодаря которому они в настоящее время находятся в Библиотеке Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (Л.Делисл, « Зал рукописей Национальной Библиотеки », Париж, 1881, vol 3 in-fol-4, т.2, стр.48-53, и Мишель Франсуа, « Пьер Дубровский и манускрипты Сен-Жермен-де-Пре в Ленинграде», в «Записках XIV столетия аббатства Сен-Жермен-де-Пре ». Большая часть ссылок, содержащихся в этой статье, были любезно предоставлены мне в Ленинграде эрудитом и хранителем коллекции рукописей, профессором Университета, госпожой А.Д.Люблинской.
17 - См. no 824 и далее.
18 - Ж.Нуйяк «Виллеруа , государственный секретарь и министр Карла IX, Генриха III и Генриха IV (1543-1610) », Париж, 1909, in-8, стр 15. Письма Карла IX, жалующие этот пост датируются 25 октября.
19 - Знаменитым постановлением от 1 апреля и 14 сентября 1547 г.
20 - «История Государственных секретарей, содержащая происхождение, достжения и установление в должности с похвалами, оружием, геральдикой и генеалогией всех тех, кто занимал этот пост до настоящего времени», Париж, 1668, in-4.
21 - «Государственные секретари период с установления до смерти Людовика XV», Париж, 1881, in -8.
22 - Граф де Люсэ, op.cit, стр. 582-583.
23 - См. no 523, 543, 851.
24 - См. no 857.
25 - Hапример, в ms.fol.16023 собраны подлинные письма, адресованные в большинстве своем Помпонну де Беллиевру, в то время послу в Швейцарии, мы видим, что Брюлар, в департамент которого входили отношения со Швейцарией, подписывает письма Генриха от 22 февраля 1570 (см. no 472 и 473) из Анжера и Карла IX от того же числа (fol.44 и 45)
26 - Это случай письма no527 от 7 сентября 1570, когда письма короля и Екатерины подписаны Брюларом или Физом.
27 - Неверно то, что мы встречаем имя Сарреда в качестве государственного секретаря в книге « Список принцев, господ, дворян и других сопровождающих лиц короля в Польшу », изданной в Лионе Бенуа Риго в 1574 (fol.А2 verso), зато Рузе действительно исполнял должность рядового секретаря, а Филипп Деспорт - секретаря.
28 - Действительно, нам известно, что финансовые секретари выполняли нотариальные функции при короле, что также распространилось и на государственных секретарей. Поэтому государственные секретари использовали две подписи, которые менялись в зависимости от того, подписывали ли они письмо короля или же действовали как частные лица. Прекрасным примером в данном случае послужит письмо Генриха III, написанного председателю г.Меца, Жаку Виарту, 30 мая 1585 г. Это письмо содержит официальную подпись Государственного секретаря Брюлара, выполненную готическим шрифтом с последующим абзацем, но оно дополнено постскриптумом, который он адресовал лично Виарту, и снова подписал, но на этот раз- обычными буквами и без абзаца (Нац.библ., ms.fr.3388, fol.32).
29 - См. no 811 и примечание
30 - Здесь мы не учитывали официальные акты Генриха как короля Польши, которые занесены в реестры королевской канцелярии под названием Metrica Regni (no 111 и 113) и хранятся в Центральном Архиве Варшавы; как то свидетельствует доктор Х.Альтман, генеральный директор Государственного Архива, эти документы еще не были опубликованы. И все они имеют внизу приписку « Henricus, electus Rex, significat ».
31 - Если в письмах, написанных с июня по сентябрь 1573 года, не хватало формулы electus Rex, она впервые появилась 17 октября 1573 года, что позволяет подтвердить недостоверность переписывания, то articuli, были закрепленыы за Генрихом только 10 сентября в Париже в присутстии послов Польши; см.письма no 863 и 894 и книгу маркиза де Ноайа «Генрих Валуа и Польша в 1572 году », Париж, 1867, III том, in-8, т.II, стр.337 и т.III, стр. 437 и далее.
32 - Такая практика распространялась не только на королевскую канцелярую, но и на личную переписку с самого начала XIV века.
33 - Также, в качестве примера, no 417, 449, 922, 925.
34 Это случай письма, написанного Генрихом Карлу IX в день битвы при Жарнаке и текст которого был передан "Памятными записками" Жюля Гассо; см. письмо no 340.
35 - То есть Рузе, будущий Государственный секретарь.
36 - Жилль де Сувре, распорядитель королевского гардероба.
37 - «История Франции при правлении Франциска I, Генриха II, Франциска II, Карла IX , Генриха III, Генриха IV, Людовика XIII, изложенная Пьером Маттье, Королевским советником и историографом Франции», Париж, 1631, II vol. in-fol., т.I, стр
Во все времена для всех королей, царей и правителей, занимающих когда-либо престолы государств, основной проблемой было обоснование своих прав на престол либо по праву рождения, либо из амбициозных соображений. Королевская власть считалась божественным даром, а божественное происхождение власти накладывало определенные обязательства и ответственность носителя власти за подданных. В связи с этим обряды миропомазания и знаки королевской власти, например герб из трех лилий на лазурном поле, данные первому франкскому королю Хлодвигу, носили священный характер.
Основное участие в обрядах принимала церковь, освящающая от имени Бога королевскую власть. Отсюда особая миссия французских королей в деле защиты церкви и римского престола, а также в борьбе с еретиками и неверными. Взамен обязательства охранять папский престол французские короли получали определенные привилегии и титул - "христианнейшие", который римский престол многократно давал французским королям на протяжении XIII-XIV вв., пока титул не был за ними закреплен окончательно во II половине XV в.
Представление о святости персоны короля давало им определенный приоритет в церковных службах. На протяжении XIII-XIV вв. папы неоднократно даровали и подтверждали особую силу молитвам за французского короля и королеву.
Особый интерес для исследования представляют религиозные процессии, проводимые французским королем Генрихом III Валуа как моления за грехи своих подданных. Источником для этих исследований послужили мемуары Пьера Л’Этуаля.
Тема этой статьи посвящена правлению французского короля Генриха III Валуа (1551-1589), в религиозном представлении которого обязанность покаяния за грехи своих подданных выразилась, в своего рода, религиозном фанатизме. Исследовательских статей на эту тему написано очень мало, можно сказать, что их почти нет, только у Александра Дюма в его исторических романах, посвященных приключениям трех Генрихов и одного Шико, есть сатирические описания религиозных процессий с участием Генриха III и его фаворитов, так называемых миньонов (милашек).
Генрих прожил 38 лет и трагически погиб от руки якобинского монаха-фанатика, не оставив прямого наследника. Будучи очень умным и образованным королем, он всё же не смог овладеть политической обстановкой в стране и фанатично настроенными массами народа, возглавляемыми принцами, но смог создать великолепный двор, блеску которого завидовали все короли Европы, и копию которого воссоздал и дополнил уже в XVII в. Людовик XIV. Генрих III создал у себя при дворе модель своего королевства в миниатюре, в котором его власть была абсолютна и безгранична. Кропотливая деятельность монарха по созданию собственного "имиджа" нашла свою оценку у современников, а также у историков-исследователей, которые до сих пор спорят о нравственном облике короля.
Генрих III был далек от традиционных представлений о королях- рыцарях и совсем не был похож в этом плане на своих предшественников. Несмотря на это, приход к власти Генриха вызвал у подданных бурную радость - все надеялись при нём увидеть золотой век королевства, надежду на установление мира в государстве, терзаемом Религиозными войнами и амбициями принцев крови, постоянно разжигающих религиозный фанатизм своих сторонников и толкающих страну в пучину войн. Однако почти с первых дней его правления, начинает нарастать негативное отношение к монарху.
Не исключено, что в области религии Генрих III мог находиться под влиянием примера почти монашеской жизни Филиппа II, короля Испании, могущественнейшей державы, диктовавшей политику всей Европе. Вполне вероятно, что Генрих подражал не только суровости испанского двора, но и религиозным процессиям, принятым при флорентийском дворе, поскольку его мать – Екатерина Медичи – была родом из Флоренции. Несомненно, что это был первый в истории Франции монарх, воспринявший некоторые идеи Католической Реформации (Контрреформации) в духе Тридентского собора. Во всяком случае, он видел один из путей укрепления авторитета и престижа королевской власти в возрождении старых орденов и образовании новых, и старался привлечь придворных в эти ордена и к участию в религиозных процессиях. Король пытался своей набожностью показать пример подданным, всерьез относясь к своей роли посредника между Богом и людьми, продолжая традицию всех французских королей по раздаче милостыни, постройки церквей и излечению золотушных больных прикосновением. По верованию, способность излечения больных имел только король, и она передавалось по наследству от отца к сыну.
В регламентах двора Генрих III затрагивает проблему посредника между Богом и людьми, что отражено в иерархии и функциях I сословия - сословия высших церковнослужителей - духовенства, а также в проведении религиозных служб. Король отдал всю власть в руки Великого омонье [букв. – раздатчик милостыни] Франции, духовника короля "приказывая ему аттестовать в конце каждого квартала службу, исполняемую певчими… Регламенты двора 1585 и 1587 гг. возлагали на Великого омонье ответственность за хорошую организацию культа. Малая месса должна была проходить в 6 ч. в доме короля; большая месса, сопровождаемая гимном, должна быть спета позже, две другие малые мессы исполнялись в то же время в других алтарях. Большая месса по желанию короля могла быть совершена до полудня. Вечерня должна была совершаться между 3-4 часами после полудня, но могла проходить и в 6 ч. Великий омонье должен был присутствовать рядом с королем и читать молитву перед обедом и ужином сюзерена"1 - как писал в своих мемуарах Пьер Л’Этуаль.
В XVI в. религиозный культ при дворе был организован очень торжественно, отличаясь величайшей пышностью, призванной подчеркнуть значимость социальной иерархии. В королевских резиденциях и в резиденциях грандов находились многочисленные часовни, открытые для молящихся, которые имели возможность созерцать короля и аристократов за молитвой. Королевы имели свои собственные часовни, специально организованные для них. Регламенты двора 1585-1587 гг. обязывали праздновать церковные праздники везде, где находился король. Придворные привыкли к блеску церковной службы и, за исключением реформатов, не мыслили иных форм организации королевского культа.
Любовь короля к пению псалмов отразилась в указе исполнять их в оратории Венсеннского леса в повечерие и после вечерни. При Генрихе музыка звучала везде: на праздниках, балах, карнавалах, пиршествах и во время церковных праздников. Он провозгласил музыку необходимой в процессиях братства Кающихся, в которых участвовал. Среди братьев находился хор, или братья шли и сами пели.
Для этого времени религиозная вера была главной в менталитете общества, безбожие не провозглашалось и, казалось, отсутствовало совсем. Атеизма, как такового в современном понятии, не существовало, он считался от дьявола, и само слово было своего рода ругательством. Раскаяние носило тогда сакральный характер, это было таинство и надежда на спасение души, надежда на рай после смерти, на любовь Божью - "Покайтесь, и вам простится". Покаяние вместе с королем имело тогда особый характер, поэтому Генрих Валуа и возрождал религиозные ордена.
Эти ордена были не новообразованные, а древние, претерпевшие изменения и развившиеся заново в конце XVI века. Король реорганизовывал старые ордена и адаптировал их к французской почве. Возрождение орденов было распространено в то время по Европе. Воссоздание орденов Генрихом III было не личным капризом, а ответом на современную форму религиозного волнения, которое возникало на разных уровнях общества. Генрих III пытался разместить вблизи Парижа, если не в самом городе, представительства почти всех орденов, находящихся на территории королевства: Бернардинцев, Кающихся, Францисканцев, Иеронимитов, Кордельеров, Августинцев, Капуцинов, Святого Духа, Братства смерти и страдания Господа нашего Иисуса Христа. Король являлся членом каждого из этих орденов. Во время своего пребывания в Авиньоне, где находились различные братства Кающихся, король примкнул к Белым, так же сделали Монсеньёр, король Наваррский и большая часть придворных. Королева- мать дала своё имя Чёрным, а папский легат, кардинал д'Арманьяк - Синим. Все они устроили великолепные процессии, стараясь при этом выразить своим видом благоговейное смирение. Немного позже было создано еще одно братство Кающихся – Кающиеся Серые. Каждая из этих групп имела капеллу для моления: Белые - в монастыре Августинцев, Синие - в коллеже де Мормутье, Чёрные - в коллеже св. Михаила и Серые - в церкви Св. Элуа. Создавая эти братства, Генрих думал о том, что они должны быть угодны Богу.
Орден Кающихся, состоящий из нескольких братств, в литературе упоминался под разными названиями: "Самобичующиеся, Кающиеся, или Флагелланты". По одной из версий путём покаяний и самобичевания был спасён город Перуджа от голода и чумы. Орден возник в Италии и к концу XIII в. распространился по всей Европе. Белое братство Кающихся, состоявшее из 33 человек по годам Христа, было расположено в Венсеннском лесу. Король выбрал именно этот лес для уединения, где мог побыть со своими братьями. Первые упоминания об уединениях в Венсеннском лесу относятся примерно к 1583 г. Папа Римский дал согласие на образование здесь монастыря. Также королём было найдено ещё одно место для уединенных молитв - оратория в предместье Сент-Оноре, рядом с монастырём Капуцинов. Позднее Генрих специально построил там монастырь. Сент-Оноре и Венсеннская оратории просуществовали до дня Баррикад в 1588 г.
Генрих III написал устав ордена, изданный в книге: "Конгрегация Кающихся в Благовещение Богородице". Он потребовал молиться только Богоматери. Первая церковная служба ордена была проведена в день Благовещения: король "в этот день устроил торжественную процессию братства Кающихся, которая произошла в 4 ч. после полудня в монастыре Августинцев и в соборе Нотр-Дам… На этой процессии король шёл без охраны и никак не отличаясь от других собратьев, шедших попарно, ни по одежде, ни по месту или порядку. Кардинал де Гиз нёс крест, герцог де Майенн, его брат, был мэтром церемонии… Королевские певчие и другие братья шли в ряд,… в три различные группы, мелодично распевая молитву. Придя в церковь Нотр-Дам, все пели стоя на коленях Salve Regina под очень гармоничную музыку"2 - эти описания религиозных процессий были оставлены нам Пьером Л’Этуалем. Подобные процессии и почитание Девы Марии для того времени было новшеством, своего рода революцией в религиозном мире, поскольку все молились в основном местным святым. Почитание местных святых было чуть ли не на уровне суеверия, а Генрих как бы отменял всех их местных святых, приказывая молиться только Деве Марии.
После посещения Венеции, Генрих вводит во Франции орден Святого Духа, взамен старому ордену Св. Михаила, изжившему себя. В праздник Св. Духа Генрих Валуа получил польскую корону и год спустя получил французскую, став Генрихом III. Введение ордена Св. Духа было воспринято обществом с восхищением, однако в дальнейшем, процессии и церемонии ордена воспринимались как лицемерное театральное действо. В орден вошло всё высшее дворянство. Орден был создан для защиты католической церкви и короля, кавалерами ордена Св. Духа могли стать только истинные католики.
О влиянии на двор рыцарско-монашеских орденов трудно сказать, это была одна из форм придворного этикета, но известно, что практика уединений, введённая Генрихом III, продолжалась и в XVII веке. Генрих ввёл в высшем обществе новый тип благочестия: ордена были созданы специально, чтобы молиться и каяться, соблюдать на практике добродетель, связанную с моралью и христианской верой. В своих религиозных представлениях, по мнению Л’Этуаля, король выполнял функцию скорее церковнослужителя, чем функцию правителя, который своих придворных "одел в грубую шерстяную ткань и затерялся все дни в новом благочестии, ведя больше жизнь монаха, чем короля"3. Когда Генрих уходил в паломничества по территории королевства, он оставлял королеву-мать править в Париже вместо него, но при этом требуя подробного отчёта в своей деятельности. В своих мемуарах Л'Этуаль показывает религиозную сущность короля, описывая его в религиозных процессиях: "12-го сентября король, возвращаясь с вод из Пуга и из своего паломничества в Нотр-Дам-де-Шартр, ночевал в Венсенне, и в следующие дни ушел к Капуцинам молиться и каяться как обычно. И, таким образом, король показывал свое лицо Лиге, прикрытое власяницей Кающегося и отшельника, вместо того, как Цезарь противопоставил авторитет полководца своим мятежным легионам"4. К религиозной практике того времени принадлежала немаловажная особенность - культ реликвий. Двор и народ воспринимали это сквозь призму всё того же учения о короле как о пастыре и посреднике между Богом и подданными. Придворные обычно включали этот культ в свои моления. Завещание придворных показывают странное смешение: они завещают одновременно определённые реликвии и талисманы и, в то же время, своё имущество церкви, как если бы они не делали различия между тем и другим. При этом очень сильно верили в силу талисманов, веру в которые церковь не поддерживала. К реликвиям было разное отношение в то время: в этом виделась склонность к вере в магию - для одних, реальное религиозное почитание - для других.
Организация торжественных процессий с выносом реликвий носила священный характер. Двор охотно соглашался на коллективные моления с выносом реликвий. По приказанию короля в этих процессиях участвовали весь двор, принцы, сеньоры, королевские служащие и дворяне королевского дома, палата Парламента в полном составе и выборные от горожан в полном составе. Дамы в подобных процессиях участия не принимали.
Для церкви и для верующих присутствие детей на процессях носило символический характер: дети - символ непорочности и чистоты. Кардиналом де Бурбоном для поддержания авторитета церкви и королевской власти была устроена великолепная процессия с участием детей, которые вместе с королём замаливали грехи его подданных. У Пьера Л'Этуаля в мемуарах описана подобная процессия, "в которой участвовали все дети… предместья Сен-Жермен, по большей части одетые в белое и шедшие босиком. Мальчики несли на непокрытой голове венок, и все, как мальчики, так и девочки, несли в руках белую восковую горящую свечу. Капуцины, Августинцы, Белые Кающиеся, священники де Сен-Сюпплис, и монахи из Сен-Жермен несли реликвии, под звуки гармоничной музыки. Также мужчины в нижних рубашках несли 7 рак из церкви Сен-Жермен, а другие несли горящие факелы с глубоким благочестием. Там присутствовали король, одетый в белые одежды Кающихся,… и Кардиналы Бурбон и Вандом в своих красных одеждах, сопровождаемые большой толпой народа"5. Характерно, однако, что на сей раз общественность была довольна и восхищена пышностью и великолепием процессии.
Участвуя в религиозных процессиях, Генрих III всегда ходил пешком и в одеждах Кающихся по улицам и церквям в глубокой набожности. Каясь в собственных грехах и молясь за грехи своих подданных, шепча молитвы и перебирая свои большие четки из черепов, которые с некоторого времени он носил на поясе, король пытался служить похвальным примером благочестия своему народу. Это было оценено Пьером Л’Этуалем в его дневниках: "Вот как этот славный принц жил больше как Капуцин, чем как король, не любя больше войну, его поле битвы - монастырь, а его кираса - власяница Каюшегося"6. Для каждого правителя любого государства основной задачей было продолжение рода и передача всей полноты власти наследнику по мужской линии. Серьезной проблемой для последних представителей династии Валуа было отсутствие наследника. Ближайшим претендентом на французскую корону был Генрих Бурбон, король Наваррский. Однако католическая церковь не могла согласиться с его кандидатурой, поскольку он был главой протестантов, а французский престол мог занять только принц крови, принадлежащий к католической церкви. Почти всё своё правление последний представитель династии Валуа – Генрих – пытался решить проблему наследования также на религиозном уровне. Вера короля и королевы в силу молитв проявилась в организации новых процессий и молебнов о даровании наследника. Генрих выпустил указ молиться монахам во всех церквях, главным образом в Париже, перед Божьей матерью за прощение грехов и дарования королю наследника. Подобной практики до Генриха не существовало, и эти нововведения были негативно восприняты церковниками, придворными и проповедниками. Народ относился к этим процессиям иронически, распространяя всевозможные пасквили оскорбительного содержания, несмотря на своё сочувствие королю, у которого не было наследника. Судя по мемуарам Пьера Л'Этуаля, первые процессии и молебны о даровании наследника, санкционированные папой Григорием XIII, появляются в 1579 г. С 1582 г. они стали иметь постоянный характер и проводились по несколько раз в год. Григорий XIII во время своего понтификата был другом Генриха III и поддерживал все его религиозные начинания. Процессии проходили по-разному. Король устраивал их либо отдельно от королевы, либо они вместе ходили по церквям. Эти процессии в основном были устроены с приношением даров Богородице и церквям. В процессиях принимали участие весь двор, парламент и выборные от города, часто с выносом реликвий: "король устроил в Париже генеральную процессию, во время которой вынесли раку св. Женевьевы и реликвии из св. Капеллы, там присутствовали король и королевы: его мать, его жена и его сестра, королева Наваррская; присутствовала палата Парламента в полном составе в красных одеждах и выборные от города в полном составе"7. Иногда процессии разделялись на две части: в одной из них принимал участие король со свитой, а в другой королева с придворными дамами. Святые места королева могла посещать и без короля: "королева вышла из Парижа, чтобы отправиться в паломничество в Собор Нотр-Дам-де-Льесс, чтобы молить Богородицу вступиться за неё,… чтобы иметь наследника и быть беременной сыном"8.
По какому же принципу король устраивал религиозные процессии?
Почти ни один религиозный праздник не проходил без торжественных процессий, которые устраивались в любую погоду. Процессии и молебны проходили в день Королей, в день св. Мартина, в день Святого Иеронима, в день Святого Дени и в день Всех Святых. Но не всегда процессии проходили по праздникам, всё зависело от желания короля. Чаще всего король проводил эти праздники в Венсенне со своими братьями Иеронимитами. Великолепными процессиями отмечался также день Благовещения Богородице. Это был не только крупный религиозный праздник, но и день образования братства Кающихся. Пышные процессии проходили в праздник Св. Духа, в день образования ордена.
Процессии о даровании наследника, обычно не привязывались ни к какому конкретному празднику, а проходили в Пост и просто в течение года.
Король специально заказывал торжественные службы во время Поста и вместе со всем двором посещал церковные приходы, требуя от духовенства, молиться за себя и королеву. В мемуарах Пьера Л’Этуаля собрано много описаний процессий и ночных прогулок короля по Парижу во время Поста, богатых выходками миньонов. В эти дни король после очередной пирушки бродил по городу в окружении миньонов, которые в его присутствии нагло себя вели и хлестали плётками себя и попадавшихся на пути прохожих, срывая с них шляпы и плащи. По этому поводу выступала церковь, которая видела кощунство во время Поста проводить шикарные пиршества, и в то же время, устраивать процессии раскаяния с умерщвлением плоти. Несовместимость этих двух действий рождала в обществе представление о лицемерии короля и отсутствии у него истинной веры. Особо торжественные процессии проходили на страстной и пасхальной неделях и в саму Пасху. Почти каждый год, устраивались процессии в ночь на Святой Четверг: "король вечером устроил процессию Кающихся в обычной манере, посещая парижские церкви всю ночь. Другая группа Кающихся, одетая в синие одежды, в количестве 70- 80 человек (большая часть босиком), также устроили отдельно в ту же ночь свою процессию, подобную церемонии Белых Кающихся, с очень хорошей и гармоничной музыкой"9.
Основная идея процессий состояла в том, чтобы показать искренность веры, доказать подданным, что Генрих не отступился от веры отцов Римской Католической и Апостольской церкви, а также показать, что он очень благочестив и предан католицизму. В то время религиозных поисков, это было необходимо для поддержания и укрепления королевской власти и авторитета католической церкви, потерянного ею во время Реформации.
Сейчас можно спорить о нравственном облике короля той эпохи - эпохи религиозных метаний и поисков, чем-то похожей на нашу: только в то время атеизма, как такового, не существовало, но всё же надо отдать должное королю, которому досталось править в такое сложное время. Попытки Генриха Валуа поднять и укрепить авторитет королевской власти; сохранить мир в стране в период гражданских войн, лавируя между главами клиентел, любая ссора между которыми могла привести к гражданской войне; показать себя защитником подданных и нести ответственность за них перед Богом, замаливать за них грехи, устраивая религиозные процессии и привлекая в них придворных, можно сказать, окончились неудачей. Как свидетельствуют мемуаристы того времени, далеко не всегда религиозные процессии подданными воспринимались адекватно: одни думали, что процессии устраивались, чтобы скрыть намерения короля унизить глав клиентел; другие думали, что он только показывает, что занят молитвами, чтобы усыпить народ; и третьи считали, что это внешняя набожность, служащая для того, чтобы скрыть свои наклонности к разгулу. Чернь называла братства, организованные королём, "Братством лицемеров и атеистов".
Не всегда королевская "политика" в области религии, сулила власти выгоды. Ведь, если молитвами короля крепко государство, то и наоборот – все его бедствия проистекают из личной греховности короля. Попытка короля создать себе опору среди католической аристократии, сплотив её в новом ордене Святого Духа, также была воспринята обществом как новое маскарадное действо. Несмотря на то, что часть придворных позитивно оценивала этот институт, считая его великолепным и величественным, в городе были развешены плакаты оскорбительного содержания в стихах.
Нравственный облик короля в представлении его современников достаточно чётко отражён в "Истории Генриха III, короля Франции и Польши" французского мемуариста того времени Сципиона Дюплекса: "Протестанты… называли это гнусностью, суеверием и идолопоклонством. Лигёры не могли делать подобного суждения, бросались в другую крайность и говорили, что это слабость или болезнь духа, лицемерие, ханжество, притворство, которое делает его недостойным носить ни скипетр, ни шпагу, в то время как он хвастается ношением власяницы и кнута на поясе. Некоторые утверждали, что он так коварно действует, чтобы изобличить такими набожными и религиозными акциями выступления тех, кто утверждает, что он благоволит еретикам, и они не считают, что эти моления ни приятны Богу, ни показательны для подданных, в то время как он угнетает свой народ слишком большими налогами. Наиболее беспристрастные хвалят его набожность и благочестие, но порицают эту внешнюю чрезмерность, которая заметна в большой неестественности своего раскаяния и моления. Так как два раза в неделю он надевает синюю власяницу Иеронимитов… и его часто видно на улицах Парижа и даже за городом в больших процессиях с собратьями, с чётками, повешенными с одной стороны на поясе, и плёткой с другой, ходящим от церкви к церкви. Хотя Св. Людовик был ещё более набожен и более религиозен, чем Генрих: он умерщвлял плоть и самобичевался в тайне в своём кабинете в обществе своего духовника, однако, публично заявляя, что если бы это не нарушало бы величия и королевского достоинства, он сделал бы это публично для того, чтобы служить хорошим примером своим подданным и особенно дворянству"10. Генрих же III Валуа сделал подобное самобичевание публичным, что подданные восприняли как лицемерие, а не как пример для подражания. Целая коллекция пасквилей и стишков, собранная Л’Этуалем, высмеивает участие короля в этих процессиях. Также образование орденов было воспринято обществом отрицательно. В этом увидели в первую очередь повод для новых сборов денег на содержание собратьев. Непонимание инициатив короля было характерно не только для горожан, но и даже и для придворного общества – основной социальной опоры монархии.
Трагическим завершением правления Генриха Валуа стало его убийство монахом-фанатиком в августе 1589 года. Фигура Генриха III в истории Франции так и осталась покрытой ореолом непонимания.
Хотя Св. Людовик был ещё более набожен и более религиозен, чем Генрих: он умерщвлял плоть и самобичевался в тайне в своём кабинете в обществе своего духовника, однако, публично заявляя, что если бы это не нарушало бы величия и королевского достоинства, он сделал бы это публично для того, чтобы служить хорошим примером своим подданным и особенно дворянству"10. Генрих же III Валуа сделал подобное самобичевание публичным, что подданные восприняли как лицемерие, а не как пример для подражания.
Причина была не в том, что Генрих себя публично унизил -- тот же Людовик Святой запрягался в телегу, которая возила камни для строительства церкви (во искупление грехов). Дело было в противоречии между корпоративным католицизмом и личным. Процессии Генриха имели не тот смысл, что традиционные корпоративные религиозные шествия в Париже. Более того, Генрих так ни разу и не совершил ритуального торжественного въезда в свою столицу и не принес вторично королевскую присягу в соборе Нотр-Дам-де-Пари, как делали его предшественники. Генрих действовал в соответствии с догматами Тридентского собора (благодаря своему духовнику иезуиту Оже), но во Франции постановления собора так и не были приняты, лишь в 1615 году духовенство объявило (неофициально), что будет придерживаться установлений Тридентского собора.
Отправлено: 14.11.09 13:54. Заголовок: Анна Естественно. Н..
Анна Естественно. Надоело ловить студентов на скачивании чужих рефератов. Кстати, для всех люботелей такой практики: последнее время на многих кафедрах рефераты и курсовые специально проверяются на двойников.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме