Герцог Анжуйский ждет письмо, Гийом дю Барта остался в Париже, королева-мать хочет его арестовать, а у Жана де Броса в очередной раз срывается общение с женой — он должен объяснить Сен-Люку, зачем король Франции отправил его к королю Наварры
Дата и время: 19 февраля 1578 года, понедельник, день
Отправлено: 27.06.05 18:25. Заголовок: Отель Леви-Келюс, улица Сент-Оноре
Два очаровательных трехэтажных дома с общим садом и двором, внутренними галереями и башенками. Над воротами герб дома Леви. Дома очень уютные и нарядные, так как был построены в блистательную эпоху Возрождения.
- Посмотрим, по тому, как ты угостишь, - усмехнулся Шомберг. - Мэтр, вы не будете против, если наш больной пропустит стаканчик-другой хорошего винца? Выпейте и вы с нами за компанию... Шомберг изо всех сил старался вести себя как обычно. Но тяжесть случившегося в последнее время давала о себе знать. Вот Келюс, что-то скрывает и у Шомберга есть тайна, правда не своя, а Можирона. Тем больше ответственность. Немец сам не заметил, как нахмурился. Как лучше сказать Келюсу, про настоящую цель своего визита? При лекаре этого сделать никак нельзя.
То что, у больно появился аппетит, Реми, конечно, радовало. И беседа с приятелем куда лучше, чем носиться по Парижским улицам. Хорошо бы господин Шомберг успокоил его насчет м-ль де Леви, ведь все равно не ясно, где ее искать! Однако оставалася еще нерешенный вопрос с найденной девушкой. Его-то Реми и собирался сейчас решить. - Не могу ничего возразить против вина, сударь. Даже Гиппократ в своих трудах отмечал его положительное действие. В умеренных количествах, разумеется. И я, с позволения графа, последую вашему предложению. Но, господин де Келюс, - обратился Реми к своему господину, - у меня есть для вас одно важное сообщение. Дело в том, что возвращаясь от метра Давида, куда я пошел, чтобы раздобыть некоторые составляющие для ваших микстур, я встретил девушку, совсем еще дитя, которая была на грани обморока и просила о помощи. Едва я успел спросить, кто она, как бедняжка потеряла сознание, и мне не удалось ничего узнать. Девица эта явно дворянского сословия, хоть и странно, что она могла делать на улице без сопровождающего. В любом случае, я не мог оставить ее одну на морозе и не придумал ничего лучше, как привезти ее сюда. Господин де Келюс, вы не станете возражать, если она побудет здесь до тех пор, пока не придет в себя и мы не узнаем, кто она? Я думаю, что вполне смогу ей помочь.
В ответ на замечание своего друга Келюс лишь улыбнулся, и через несколько минут все трое уже наслаждались принесенными яствами. После пары выпитых стаканов доброго вина Келюс почувствовал себя совершенно здоровым и заметно повеселел. Он с интересом выслушал рассказ Реми о незнакомой девушке, и что-то подсказывало ему, что это происшествие не станет простой случайностью. -Да, мэтр, вы правильно сделали, что не бросили девочку на улице, а привезли сюда, тем более, что она, как вы говорите, несомненно принадлежит к дворянскому роду. Ну что ж, тем лучше. Я сам распоряжусь, чтобы она ни в чем не нуждалась. А вы, конечно, позаботитесь о ее здоровье. - Граф слугка усмехнулся, взглянув на невозмутимое лицо свего собеседника. - Да, кстати, мне весьма любопытно узнать, кто эта юная особа, инкогнито проникшая в мой дом, и я надеюсь, что как только ее здоровье позволит, вы представите меня вашей подопечной? Келюс надеялся, что Реми, выполняя свои врачебные обязанности, вскоре оставит их с Шомбергом одних, и тогда друзья смогут наконец объясниться начистоту. Это было необходимо, но лишние свидетели, пусть даже и столь надежные, как Одуэн, никогда не бывают желательны при беседах такого рода.
- О, благодарю вас, граф! - радостно воскликнул Реми, невольно ощущавщий себя в ответе за незнакомую девушку. - Тогда я прошу у вас позволения удалиться прямо сейчас, чтобы оказать ей необходимую помощь. И как только я смогу узнать что-нибудь про нее, то немедленно сообщу вам! - Реми не без сожаления поставил на поднос пустой бокал. Он, наконец, почувствовал себя отгревшимся.
- Отлично, друг мой! Я буду ждать известий от вас. Келюс улыбнулся, проводив глазами лекаря, и повернулся к Шомбергу. - Ну вот, наконец-то мы сможем спокойно поговорить. Так что же так занимает тебя, что даже вино не разглаживает твой прекрасный лоб? - Граф усмехнувшись, провел изяшным пальцем по нахмуренным бровям немца.
У входа в комнату, где лежала девушка, Реми встретила испуганная служанка, которая сидела у ее постели, пока лекарь отсутствовал. - Господин Реми, - шепотом, сообщила она, - девочка-то того и гляди преставится, может, послать за священником? - С чего вы это взяли?- удивился Реми, входя в комнату и останавливаясь у кровати. Больная беспокойно металась по кровати, бессвязно бормоча какие-то слова. - Так сами взгляните.... Горячая вся... дрожит, того и гляди... - Я погляжу, погляжу, вы, пожалуйста, принесите тазик холодной воды и полотенце. И кувшин воды для питья. - Может, лучше все-таки священника?- робко предположила служанка, слегка ошарашенная, легкомысленностью молодого человека. - Сударыня, - сдержанно произнес Реми, считая у девочки пульс, -я попросил лишь воды. Будьте так добры. - А как же... - А священника позовем года через три-четыре, когда эта девочка венчаться будет, хорошо? Женщина ушла, а Реми тем временем вылил в стакан настойку от лихорадки и, приподняв голову незнакомки, поднес стакан к ее губам.
Мадлен почувствовала, прохладную влагу на пересохших губах и сделала глоток. В горле пересохло и ужасно хотелось пить. После этого стало немного легче, но ненадолго - жар снова охватил ее тело. Девушка пыталась разглядеть, где она находится, но комната плыла перед глазами, все казалось смазанным и темным. Затем в каком-то полусне ей стало казаться, что она снова в монастыре, перед глазами мелькали малознакомые лица - высокий грубый человек, дама в маске, девушка в монашеском платье. Ее, кажется, звали Ортанс... - Ортанс! - воскликнула девушка. - Письмо отняли.... Я хотела как лучше... - Мадлен вновь стала метаться на постели. - Вы находитесь в монастыре Пресвятой Богородицы, а я Мадлен.... Я передам письмо графу де Келюс.... Похищение... -Мадлен зашлась кашлем, - я не хочу обратно... - картины прошедших событий мелькали в ее сознании, она старалась отгнать их словами, вновь и вновь произнося имя похищенной девушки, умоляя отпустить ее, но призраки не оставляли ее душу и, казалось, что этой пытке не будет конца.
Жак де Келюс Немец нахмурился еще больше, по его покрасневшему лицу было видно, что он мучительно подбирает подходящие слова, для ответа. Если бы Шомберг был Цицероном или хотя бы Калигулой. Какую бы славную зажигательную речь он произнес сейчас, обличив переполнявшие мысли и чувства в слова. Но Жорж-Александр был воином, а не оратором посему выдал: - Можирон в большой беде. После чего в необычайно краткой форме, которой бы позавидовали и жители Лаконики, рассказал о злоключениях маркиза, упомянув только историю с отравленной книгой. - Тут такое дело, что лотарингцы не отступятся. А уж они страсть как злопамятны. И если ничего не сделать - нашему Луи конец...
Реми, уже готовивший компресс, резко обернулся. Желая удостовериться, что ему не послышалось, он склонился на постелью, где лежала больная. Та в бреду вновь и вновь повторяла услышанные лекарем слова. Значит его подозрения насчет того монастыря оправдались. Пораженный Реми, какое-то время собирался с мыслями, потом, быстро поставил девочке компресс, дал ей выпить еще одну порцию лекарства и, позвав служанку сказал ей, как следует ухаживать за больной, во время его отсутствия. Затем Реми бегом бросился в покои Келюса. Внезапное появления лекаря, явно было неприятным сюрпризом для обоих товарищей, но Реми взволновынный происшедшим, не взял на себя труд излишних церемоний. Наскоро извинившись за неожиданное вторжение, он рассказал все, что услышал от девочки, подтвредив ее бред своими догадками. Тут уже было не до врачебной щепетильности. Реми понимал, что его пациенту все это причинит немало волнений, но молчать в данной ситуации было немыслимо.
Девушка находилась словно в лабиринте, из которого никак не могла найти выход. Она блуждала вдоль стен, натыкаясь на тупики, начинала все сначала и вновь оказывалась в ловушке. Больное сознание рисовало лица знакомых ей людей, их голоса звали ее, девочка шла на их призыв, но терялась среди извилистых коридоров. - Отец, помоги мне! Ортанс, я прошу прости меня! Матушка, отдайте письмо! Тело Мадлен содрагалось, по щекам лились слезы. Она глубоко выдохнула и открыла глаза. Мир вокруг принимал странные очертания, было непонятно что сон, а что реальность. В пелене она увидела очертания мужской фигуры, ей казалось фигуры ее отца. - Папа, не уходи, не покидай меня, тихо, усталым голосом проговорила юная воспитаница.
Ну, что за невезенье? Избавиться от навязчивого доктора оказывается не так просто. Вот он вернулся и рассказывает явные сказки. А если подумать головой? Зачем кому-то упекать девушку-провинциалку в монастырь? Александр скорей бы поверил, что ее утащили работорговцы, с целью сбыть потом на одном из невольничьих рынков средиземноморья. Или охотники за приданным. Но насильно делать постороннюю девицу Божьей невестой. Бред какой-то. А Келюс то поверил. Вон как слушает - оба уха оттопырил. - Мэтр, все, что рассказали нам невероятно, но не кажется ли вам, что то, что спасенная вами девушка говорит про какую-то Ортанс и письмо, еще не значит, что она имеет в виду мадемуазель де Леви. Мало ли на свете Гортензий? Вот и дочку нашего садовника так зовут.
Келюс слушал лекаря, не перебивая. Все услышанное им было настолько серьезно, что у Келюса не возникло даже подозрения, что это могло быть неправдой. Да и зачем Реми сочинять подобные истории? До сих пор графу не приходилось сомневаться в своем лекаре. Значит, все было намного тревожнее, чем он мог предположить. Теперь Келюс знал, по крайней мере, что надо делать: отправляться в монастырь, и, если потребуется, силой увести оттуда Ортанс. - Друг мой, - обратился граф к Шомбергу, - поверь мне, что все намного серьезнее, чем тебе кажется. В любом случае, мы должны все выснить как можно скорее. И никто не мешает при этом оказать помощь Можирону. - Мэтр Реми, я полагаю, теперь вы не станете больше удерживать меня дома?
Шомберг удивленно посмотрел на Келюса: - Жак, ты хватаешься за соломинку! Надо подождать Бюсси... Хмурые брови на лице Леви сошлись и Александр пошел на уступку: - Ну-у... давай ее расспросим... Немец повернулся к Реми: - Вы говорите найденная вами девушка - дворянка? Вы можете проводить нас к ней? Если она появлялась при дворе, мы могли бы ее узнать.
Реми, однако, в своей догадке уже не сомневался. Ведь он сам слышал, как кто-то, находясь скорее всего во дворе монастыря, выкрикнул имя Келюса. Не могло же лекарю это послышаться. В таком случае ему не других лечить, а самому лечиться надо. - Я слышал как кто-то звал господина Келюса у монастыря, - вздохнув добавил Реми. - Именно поэтому я задержался, надеясь узнать, почему кричали. Ведь сестра Франсуаза сама сказала мне, что тринадцатого числа к ним привезли какую-то девушку, которая наделала много шуму, и к которой никого не пускают. А ведь именно в тот день изчесзла м-ль де Леви! - Реми взглянул на немца, желая понять, убедили того его доводы или нет.
- Libenter homines id, quod volunt, credunt(1), - возразил Шомберг. - Почему вы думаете, что вы не ошиблись? Должно быть, кто-то из монахинь читал "Angelus(2)" или "Peccatum scelus(3)". Женщины склоны к истовым молитвам. А лекари к преувеличениям. Вот вам и послышалось, "Келюс, Келюс" среди обычной латыни. Шомберг скривился в усмешке. Он не любил докторов вообще, а этого с физиономией школяра и пройдохи в частности. - Я же предпочитаю credere oculis amplius quam auribus(4). Мы навестим святую обитель. Но сначала вы проводите нас к девушке. Мэтр?
__________________________________________ 1 - Люди охотно верят тому, чего они желают. 2 – Вестник. 3 – Греховность зла. 4 - Верить глазам больше, чем ушам.
Optime!* Я и сам очень хочу все прояснить. Однако, стоит заметить, что в латыни я разбираюсь достаточно хорошо и подобная ошибка была бы странной, - ответил Реми, уже обретая прежнее спокойствие, хотя настойчивость господина Шомберга его огорчала. Не тем, что он ему не верил, а потому что, как казалось молодому лекарю, не хотел верить. - Да, конечно, сударь, я отведу вас к девочке. Только прошу вас не переговариваться громко, когда мы придем - больной необходим полный покой. - С этими словами Реми подошел к двери, тем самым приглашая обоих господ следовать за ним.
- Der esel*, - тихо выругался Александр и, опираясь на трость, пошел за докторишкой. Графу совсем не нравилось, что какой-то выскочка без роду и племени позволяет себе в разговоре возражать ему Шомбергу. Немец охотно признавал ум и ученость среди равных себе или общепризнанных как обладающих таковыми людей, но в этом маленьком хлюпком французском студенте разглядеть хоть каплю здравомыслия отказался наотрез. Да. Это был именно он. Снобизм. Присущий большей части дворянства, которые и два и три столетия спустя желали считать себя избранными.
Они спустились в комнату, которую мажордом Келюса выделил для девочки. Служанка, увидев, что лекарь не один, встрепенулась и торопливо поклонилась немцу. - Ну, вот, - сказал Реми, бросив взгляд на кровать, - ей уже лучше. – И в самом деле, лихорадка унялась, и сон больной стал гораздо спокойнее. - О, да! - радостно отозвалась девушка, - я все это время молилась, и вот молитвы мои были услышаны!
В каморке, где поместили девушку, было ужасно тесно. "Не самое лучшее место для бедняжки", - подумал миньон, переступая порог комнаты. Передвигался Шомберг, стараясь создавать как можно меньше шума, но на трех ногах, одна из которых была деревянной, это получалось у него не слишком удачно. Пока доктор и сиделка обменивались фразами, Александр разглядывал девушку. Лицо ее он видел впервые, и счел его очаровательным, по детски милым. - Это же совсем ребенок, - удивился немец. На стуле рядом с кроватью лежала нехитрая одежда девочки. Грубые ткани, строгий покрой, темные цвета. «Такое носят монашки», - заметил про себя Шомберг и впился взглядом в докторишку. - Мэтр, а почему вы не отнесли девушку в святую обитель, у которой ее нашли? Она верно из числа послушниц. Ее должно быть уже схватились и ищут...
"Вот странный господин!" - удивленно подумал Реми. - "И чего это он все время глядит на меня, словно инквизитор на еритика?" - Тогда, сударь, я и предположить не мог, что это девочка оттуда, - пояснил лекарь. - Покуда я стоял у монастыря, из ворот ни одна живая душа не вышла. - Реми невольно поежился, вспомнив, как холодно было на улице. - И потом - я ведь нашел ее довольно далеко от монастыря и предстваить себе не мог, что она могла прийти оттуда в таком состоянии и оказаться в том же месте одновременно со мой - ведь я спешил, а она едва могла идти!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 4
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме