Герцог Анжуйский ждет письмо, Гийом дю Барта остался в Париже, королева-мать хочет его арестовать, а у Жана де Броса в очередной раз срывается общение с женой — он должен объяснить Сен-Люку, зачем король Франции отправил его к королю Наварры
Дата и время: 19 февраля 1578 года, понедельник, день
Отправлено: 27.06.05 18:25. Заголовок: Отель Леви-Келюс, улица Сент-Оноре
Два очаровательных трехэтажных дома с общим садом и двором, внутренними галереями и башенками. Над воротами герб дома Леви. Дома очень уютные и нарядные, так как был построены в блистательную эпоху Возрождения.
Когда раненного разместили на кровати, Ортанс с волнением упала перед аналоем и принялась молиться. -- Господи Всемогущий, спаси жизнь этого доблестного шевалье, молю тебя. Помолившись, Ортанс села рядом с постелью, стиснула пальцы и принялась ждать, когда слуги приведут врача.
Врач не замедлил явиться, но Бюсси, во многом благодаря умелой заботе Реми, уже пришел в сознание. Голова нестерпимо болела, но сквозь пелену этой боли, Бюсси удалось раглядеть взолнованое, полное отчаянья лицо Ортанс. Бюсси попробовал улыбнуться и слабым голосом сказал. - Прстите, сударыня, мне так и не удалось помешать этим негодяем ограбить Вас.
Ортанс не знала, смеяться ей или плакать. Слава Богу, раненный пришел в себя и, как уверяли оба врача, не собирался умирать. Она все же улыбнулась и вытерла слезы: -- Боже мой, граф, что такое драгоценности по сравнению с жизнью? С вашей жизнью....
Бюсси не раз приходилось видеть женские слезы, слышать лестные для любого мужчины слова. Но сейчас, то что поизнесла Ортанс было полно столь неподдельного чувства, что Бюсси, этот суровый воин, которому никогда бы не пришло в голову принимать свою жизнь за драгоценность, был глубоко тронут. Желая скрать нахлынувшие на него чувства, Бюсси произнес почти серьезным тоном. - Что ж, госпожа де Вильнев, в таком случае я утешен.
Щеки девушки стали пунцовыми и, желая скрыть свое смущение, она торопливо схватила пропитанное укрепляющим настоем полотенцем. -- Мэтр Реми велел положить его вам на лоб. Вас станет легче.
Бюсси не привык к тому, чтобы его раны врачевали женщины. Обычно это было заботой старого Луи, или в более серьезных случаях - лекаря. К тому же он считал, что кровь - невыносимое зрелище для двушек. Однако Ортанс не проявляла ни малейших признаков страха. Поэтому Бюсси, который и в самом деле уже чувствовал себя лучше, совершенно искренне сказал. - О, сударыня, уже одно Ваше присутсвие способно исцелить любую рану.
-- Я рада, -- совершенно серьезно ответила девушка. -- Если бы я могла, я бы всегда... Неожиданно Ортанс замолчала, сообразив, что чуть было не сказала то, что благовоспитанным девицам говорить не полагается, и чуть было не сделала признание, которое положено хранить в тайне. Однако ее глаза были красноречивее всяких слов.
Как она красива,- невольно подумал Бюсси. Я не встречал еще девушки, которой румянец был бы так к лицу. - Однако эта мысль о женщине, которая сейчас была рядом с ним воскресила в памяти другую женщину, ту, которая ожидала Бюсси в его в замке. Затем воспоминания, словно желая доконать графа, угодливо представили перед ним лица миньонов. Бюсси побледнел от мысли, что, возможно, Келюс, Шомберг и Можирон тщетно ожидают его, а отсутствие Бюсси будет расценено с их стороны как трусость. Словно движимый неумолимой внутренней силой, Бюсси попытался встать.
Ортанс испуганно подбежала к кровати. -- Что вы делаете, граф?! Вам нельзя вставать! Мэтр Реми предписал вам полный покой... Девушка попыталась удержать раненного. Легонько надавила ему на плечи, дабы заставить улечься. И застыла на месте, смущенная этим прикосновением. -- Вы ведете себя совсем как Этьен, он тоже все время порывается встать, -- быстро заговорила Ортанс, стараясь скрыть свои чувства. -- Но ведь он совсем ребенок, а вам стоило бы быть хоть немного благоразумнее, -- с легким упреком произнесла юная дама.
Но Бюсси уже и так понял, что у него ничего не выйдет - при попытке встать комната поплыла перед глазами. В лучшем случае он будет в состоянии добраться до замка только завтра утром. Бюсси уже не думал о миньонах - сними он всегда успеет разобраться, но Маргарита! Не зря же она оставила Беарнца и приехала в Париж! Бюсси, поддавшись Ортанс бессильно откинулся на подушки.
Девушка с облегчением вздохнула. Она бы никогда не простила себя, если бы с графом что-нибудь случилось. Что-нибудь еще в добавление к тому, что уже произошло. Озабоченно посмотрела, все ли на месте -- флаконы с нюхательными солями, лед, освежающее питье и полотенца. Распорядилась отправить кого-нибудь в отель Бюсси, дабы сообщить его людям, что граф жив, хоть и ранен, и что врачи пока запретили его куда-либо переносить. И еще кого-либо в Лувр, чтобы рассказать Жаку обо всем, что произошло, попенять ему за невнимательность, похвалить Этьена и от всей души попросить кузена наконец-то помириться с человеком, который только что спас ей жизнь. Ортанс взяла книгу и села в кресло, твердо решив не оставлять раненного. Однако часа через два усталость взяла свое и девушка уснула прямо в кресле.
Бюсси уже не видел, как хлопотала девушка, как упорно боролась она с усталостью, пока сон не смежил ей веки. Бюсси спал, но сон его был не безмятежен. Даже во сне тревога не давала ему покоя, как навязчивая мысль не дает покоя утомленной душе. Но эту тревогу сглаживало новое или, быть может забытое чувство нежности. Станный сон приснился Бюсси в ту ночь. Ему снилось, что он сидит в кресле у камина в своем замке. Рядом стоит его верный Луи и говорит: - Отчего же у Вас, господин де Бюсси, такого молодого и красивого нет в замке хозяйки? Бюсси только улыбается - он привык к ворчанию старого слуги и не очень-то обращает на него внимание. Однако Луи продолжает, но голос его уже не ворчливый, а печальный. - Вы, ведь, знаете, сколько мне лет, господин де Бюсси, я боюсь, что так и не успею понянчить Вашего сына. Бюсси почему-то вдруг становиться весело, он хочет сказать какую-нибудь шутку в ответ, но неожиданно для себя самого говорит: -Понянчишь, Луи, обязательно понянчишь. И не одного. Но на этом сон закончился и Бюсси спал уже спокойно, словно сбросив с себя всю тяжесть нелегкого дня.
Утреннее солнце мягко осветило покои. Бюсси проснулся и почувствовал обычный прилив сил. Ортансн спала, неудобно устроившись в кресле. Странно, но сегодня тревоги вчерашнего дня казались далекими, а проблемы, словно обещали решиться сами собой. Бюсси лежал тихо, стараясь не потревожить неосторожным движением или шумом спящую девушку.
Солнечный луч упрямо скользнул по векам Ортанс. Девушка сонно попыталась отогнать его и неожиданно в испуге проснулась. Как же она могла забыть, что раненному нужна помощь?! Юная дама в тревоге взглянула на графа. Тот улыбался.
-- Но... это было необходимо... -- вновь смутилась девушка и даже слегка рассердилась на себя. Ну почему у нее все время горят щеки? -- К стыду своему должна признатсья, что я спала и не могла оказать вам помощь... если бы она вам понадобилась. Как вы себя чувствуете?
Неужели Вы всю ночь решили бодрстврвать у моей постели? - изумился Бюсси. Однако, спохватившись, что вопрос, пожалуй был задан не кстати, тут же сказал,- сейчас я чувствую себя хорошо, а по сравнению со вчерашним вечером - просто замечательно! - Поймав на себе недоверчивый взгляд Ортанс Бюсси уверительно добавил, - Нет, правда, ко мне вернулись силы. Попадись мне сейчас этот головорез, он бы зарекся грабить на дорогах!
-- Ну вот, граф, не успели вы оправиться от раны, как уже вновь жаждете их получать! -- против воли засмеялась Ортанс. -- Боюсь, вашему врачу редко приходится отдыхать, особенно если вы всегда сражаетесь в одиночку против пятерых. Но сейчас успокойтесь. Я не думаю, чтобы после такого разгрома тот грабитель решится остаться в Париже. Полагаю, он уже далеко. А вот вам необходимо выпить лекарство. Мэтр Реми уверял, что оно совсем не горькое...
Бюсси с притворным ужасом посмотрел на протянутую рюмку. - Видимо придется покориться -я чувствую что Вы не приемлете оказа. - Бюсси выпил лекарство. - По вкусу напоминает полынь; грешно обманывать не совсем еще здорового человека. Мэтр Реми, это тот славный малый, который так ловко обработал мою рану?
-- Да тот самый, -- несколько удивленно ответила Ортанс, глядя, как лицо графа исказилось гримасой отвращения. -- Он уверял, что лекарство приятно на вкус. Кто бы мог подумать, что он способен на обман! У него было такое простодушное лицо...
Сударыня, уже серьезно сказал Бюсси, - лекарь хорошо потрудился, но тем что я сейчас чувствую себя совсем здоровым, я во многом обязан Вам. Я помню, хоть и смутно, как Вы сидели у моей постели, прикладывая полотенце к голове. Поверьте, я глубоко ценю Вашу заботу.
-- Ну что вы, граф, -- зарделась Ортанс. -- Это ведь так естественно. Неужели вы полагаете, что найдется женщина, способная бросить раненного без помощи, тем более, когда этот раненный так героически защищал ее жизнь? Нет, граф, вы ничем мне не обязаны, а вот я обязана вам жизнью. И поверьте, мой кузен также вам благодарен. Я уверена, он ругает себя за то, что бывал.... -- девушка замялась, -- так несдержан. Поверьте, это целиком его вина и он ее понимает. Ведь вы простите моего кузена, не так ли? -- почти умоляюще произнесла Ортанс.
Мне нечего прощать графу де Келюс. - ответил Бюсси. - Порой я бывал так же несдержан как и он. Могу сказать Вам только одно, - добавил Бюсси, уловив печальный взгляд девушки, - испытывая к графу де Келюс взаимную неприязнь, я не считаю Вашего кузена своим врагом.
-- Хорошо, граф, я запомню ваши слова. И все же... Объясните, ради Бога, что разделяет вас и моего кузена? Кроме политики... хотя, неужели герцог Анжуйский или даже сам король могут предписывать своим дворянам дружеские или враждебные чувства? Разве дворяне в этом не свободны?
Скажу так - находясь в разных политических лагерях, мы наговорили друг другу много такого, что мужчинам нелегко простить друг другу. Быть может, Вам трудно будет понять, но дерясь на дуэли, враги иногда приходят друг другу на помощь, когда опастность касается кого-нибудь из них, ибо этого требует долг дварянина, долг чести.
-- Нет, я вполне понимаю вас, -- кивнула Ортанс. -- И однако... как нелепо выглядят все ваши условности и ссоры перед лицом жизни и смерть. Впрочем, простите меня, должно быть я вмешиваюсь в то, что меня не должно касаться. Ортанс встала, пытаясь спрятать грусть под маской озабоченной хозяйки дома. -- Сейчас вам принесут воду для умывания и завтрак, а потом слуги помогут вам привести себя в порядок. Кажется, вы больше не нуждаетесь в моей помощи и я счастлива, что вчерашнее приключение завершилось благополучно. Еще раз благодарю вас, господин граф. Девушка присела в низком реверансе и торопливо вышла. Она боялась, что не справится с собой и заплачет.
Бюсси остался один. Ортанс сама, того не зная, заронила в его душу сомнения, которые однако были вызваны больше симпатией к ней, чем словами. Бюсси был сыном своей эпохи - на оскорбление он отвечал оскорблением, на вызов - вызовом, не особенно задумываясь над последствиями. Ему случалось убивать - и на поле битвы, и на дуэльной площадке. Его убеждения были тверды и он не отступал от них, не поддаваясь никакому влиянию, ибо главным его судьей была его собственная совесть. Бюсси понимал, что его слова сильно расстроили девушку. Он не мог с ней лукавить и старался быть искренним, ибо что-то подсказывало ему - госпожа де Вильнев легче перенесет правду, чем обман, ведь друзья могут скрыть размолвку, но враги не могут притвориться друзьями. Последние слова Ортанс сказанные торопливо и довольно холодно, вызвали у Бюсси чувство, которое испытывает человек, внезапно очнувшийся от приятного сна. Прохладная вода приятно холодила лицо. Бюсси умылся, и почти не притронувшись к завтраку (рана все-таки еще давала о себе знать) спустился в гостиную, чтобы попрощаться с Ортанс.
Ортанс сидела в гостиной. Видно она не ожидала, что Бюсси появится так быстро. Граф подошел к ней и поклонился, - Еще раз благодарю Вас, сударыня, за оказанную мне помощь и гостеприимство.
Что ж, - ответил Бюсси, с трудом подавив вздох, - я не смею больше злоупотреблять Вашим гостеприимством. Вам, наверное, хочется погулять по Парижу, поверьте, этот город стоит того, чтобы на него посмотреть. И Бюсси еще раз почтительно поклонился Ортанс.
Девушка грустно смотрела на поклонившегося дворянина. -- Что вы, вы ничем не злоупотребили... И, да. конечно, Париж прекрасен, мой кузен мне это неоднократно говорил... Возможно, когда он появится, он покажет мне Париж и двор... А пока, до свидания, граф. И Ортанс стремглав выбежала из гостиной.
Бюсси с сильно бюющимся сердцем вышел во двор отеля. Лакей поддежал графу стремя, пока тот садился на коня, и вскоре Бюсси уже ехал по Парижу, направляясь к своему замку. "Город, который стоит того, чтобы на него посмотреть", почему-то казался Бюсси унылым и мрачным.
Ортанс вбежала в свою спальню и с рыданьями бросилась на кровать. Однако, выплакав все слезы и немного успокоившись, девушка решила, что должна заняться делами. Прежде всего выяснить, куда же делся Жак, а затем серьезно с ним поговорить. Она не собиралась сдаваться перед насмешками судьбы и готовилась дай ей сражение.
Пробежав по парижским улицам так быстро, как он только мог, Келюс остановился у дверей дома Ортанс, но, как он ни спешил, на его стук через четверть час авышел заспанный привратник и успокоил его относительно жизни молодой дамы. Жак решил, что не стоит нарушать сон девушки, наверное, утомленной недавними переживаниями, и отложил визит к ней до утра. Но, узнав, что жизнь сестры спас какой-то дворянин, который теперь, раненый, находится в ее доме, Жак снова почувствовал беспокойство. Предчувствия не обманули его: по описанию привратника Ортанс спас его заклятый враг, граф де Бюсси. Келюс крепко выругался и, вернувшись к себе, отправил своего пажа к друзьям на набережную Сены с сообщением о том, что ждать им уже нечего. Полночи Жак не мог уснуть от противоречиых чувств, боровшихся в нем, но утром, приведя в порядок свой костюм, отправился к кузине.
Ортанс сидела с книгой, не понимая, что читает. Ее мысли упорно возвращались к ночному происшествию, к вражде между кузеном и ее спасителем. Если бы она могла примирить молодых людей! Разве не бывает, что люди принадлежать к разным политическим лагерям, но при этом сохраняют дружеские чувства? В рыцарских романах Ортанс нередко читала о таких вещах и надеялась, что ее уговоры подействуют на кузена. Девушке вовсе не хотелось оказаться в положении героини Бонделло, покойного епископа Ажанского. Как же звали этих итальянских героев? Ах да, Монтекки и Капилетти... Нет, только не это!
- Доброе утро, милая кузина! - поклонился сестре Жак, когда слуга пропустил его в комнату. - До меня дошли ужасные вести о покушении на вас, но мой паж был так перепуган, что я не смог добиться от него ничего путного. Как вы себя чувствуете? Не могу ли я сделать что-нибудь для вас? Подумать только, я мог быть с вами в тот час, но я...
Заслушав голос кузена, Ортанс стермительно обернулась и подбежала к Келюсу. -- Жак! -- радостно воскликнула девушка. -- Это вы, какое счастье, что с вами не случилось ничего плохого! После прошедшей ночи мне в голову лезли всякие страшные мысли. Где вы пропадали? Знаете ли вы, как это было дурно оставить меня одну во дворце Монморанси? Если бы не господин де Бюсси, я бы уже лежала в нашем родовом склепе... Келюс побледнел, хотел что-то сказать, но Ортанс успокаивающе приложила палец к его губам. -- Не пугайтесь, кузен. Все хорошо, что хорошо кончается. Благодаря доблести и мужеству графа де Бюсси я жива. Граф пролил достаточно крови, чтобы сейчас я могла разговаривать с вами и радоваться вашему приходу. Вы понимаете, что это означает, не правда ли? Отныне вы не можете враждовать с его сиятельством, иначе это было бы черной неблагодарностью, недостойный такого благородного дворянина как вы. Так когда вы намерены поблагодарить графа и предложить ему свою дружбу? Законы чести требуют сделать это как можно скорей.
Келюс был счастлив, что с м-м де Вильнев не случилось ничего ужасного, но он видел, что девушка пережила сильный испуг. Однако ему не нравилось, что она так легко поддается порыву восторженной благодарности к своему случайному защитнику. - Ортанс, мне слишком дорога ваша жизнь и ваше счастье, чтобы я позволил себе медлить с выражением благодарности графу де Бюсси. Я не обещаю вам, что между нами двумя возникнет настоящая дружба, но - вы правы - я не могу отныне считать вашего спасителя своим врагом. Если вам угодно, - добавил он с улыбкой, - я сегодня же встречусь с ним. Но разрази меня гром, если я знаю, как мне после этого смотреть в лицо моим друзьям!
-- Вот как? -- Ортанс задумалась. -- Хорошо, кузен, давайте вместе подумаем, как успокоить ваших друзей. Надеюсь, они не станут вызывать вас на дуэль? -- с чуть прецувеличенным пафосом вопросила девушка. -- А со всем остальным мы с вами справимся. Поверьте, в провинции тоже умеют думать...
Келюс думал о том, что м-м де Вильнев еще слишком молода и восторженна, чтобы понять, как могут отреагировать его друзья на неожиданную дружбу бывших врагов. - Милая Ортанс, поймите, граф де Бюсси - сторонник герцога Анжуйского, и мы с друзьями не можем просто так смириться с тем, что такой дворянин служит такому принцу. Это можно исправить только двумя способами. От одного вы просите меня отказаться... Я готов принести вам эту жертву, но тогда и мои друзья должны быть уверены в том, что я не напрасно разрушил их планы.
-- Скажите, Жак, разве ваши друзья отрицают такую добродетель, как благодарность? -- очень серьезно спросила девушка. -- Ведь они дворяне... Считать выгоды дело стряпчих. А что до герцога Анжуйского, так я вовсе не уверена, что граф де Бюсси так же предан его светлости, как вы королю. Поэтому прошу вас, предложите графу вашу дружбу, а потом... Может быть, он сам поймет, что служить королю много лучше и благороднее, чем служить герцогу. И предложите ему дружбу от всего сердца, а не так как, когда хотят, чтобы от предложения отказались. -- И, кстати, кузен, а где вы пропадали этой ночью? Ну ка признавайтесь!
- Помилуйте, кузина, неужели вы столь дурного мнения обо мне? Разве стану я предлагать дружбу графу лишь для того, чтобы он отказался от нее? Нет, никогда. Хотя бы из чистого самолюбия. Но, - Жак перехватил взгляд девушки, готовой что-то возразить ему, - я обещал вам и еще раз даю вам слово, что сегодня же повидаю графа. Чтобы предложить ему свою дружбу, клянусь вам! - Меня срочно позвал король. Я не успел даже предупредить вас, и прошу вас простить меня за это.
Ортанс улыбнулась. -- Я верю вам, Жак. Но все же, меня разбирает любопытство. Господин де Шомберг сказал мне, что вы отправились в Лувр, но когда я послала гонца сообщить о случившимся, в Лувре сказали, будто вас там нет. Вот мне и стало интересно, куда вы запропастились. Только и всего. А что до графа де Бюсси, так он сожалеет, что в свое время бывал несдержен. По крайней мере, мне так показалось.
Жак решил, что не стоит лишний раз пугать девушку рассказом о своем неудавшемся ночном приключении, тем более, что сейчас это уже не могло иметь никакого значения для них обоих. - Милая кузина, иногда лучше перебороть любопытство, чем потом страдать из-за открывшейся тайны. Не волнуйтесь, теперь все будет хорошо, обещая вам, - Келюс с нежной улыбкой - так он смотрел только на кузину - поцеловал тонкие пальчики ее изящной руки. - Я прощаюсь с вами, Ортанс, но надеюсь увидеть вас вечером.
Узнав, что молодой человек – вчерашний лекарь, его пропустили. Внутри Реми встретил, лакея, который передал ему деньги. На вопрос: «Что Вам угодно?», Реми ответил, что ему угодно, если это возможно, переговорить с дамой, которая велела передать ему вознагрождение. Лакей удивился, но решил доложить госпоже де Вильнев о том, что ее ожидает мэтр Реми. Реми обрадовался увидев Ортанс, ему показалось, что эта женщина без труда его поймет. Простодушный юноша, у которого никогда не было лишних денег, с трудом мог себе представить, что у кого-то они могут быть. Он поклонился в ответ на приветствие и рассказал о цели своего посещения.
Ортанс в изумление смотрела на лекаря. Подобное бескорыстие было столь удивительно, что девушка невольно улыбнулась. -- Что вы, мэтр, вы заслужили свою награду и вам нет нужды беспокоиться. Если бы не вы, мне страшно подумать, что могло бы случиться. нет, я не приму назад этих денег -- она по-праву ваши.
Поняв, что спор здесь не уместен, Реми сказал: Я возьму деньги. Неправдой бы было сказать, что они мне не нужны - зачастую случается так, что ко мне приходят люди, которые не могут заплатить, и я мало чем могу помочь, не имея денег, чтобы купить в местечке нужных составляющих для лечебных настоек. Для таких случаев этого кошелька хватит надолго! Воодушевленный такой перспективой, юноша решил сравиться у Ортанс о самочувствии дворянина, которого он вчера лечил. Будьте любезны, скажите, то господин, которого вчера ранили уже может встать сам с постели? Честно говоря, мне бы хотелось осмотреть его, чтобы иметь возможность посоветовать что-нибудь для скорейшего выздоравления.
Ортанс грустно вздохнула. -- Должно быть, господин де Бюсси почувствовал себя лучше, потому что утром уехал к себе. К счастью, ему больше не нужны заботы лекаря, -- еще печальнее добавила девушка.
Господин де Бюсси?! - пораженно воскликнул юноша. - Бюсси д'Амбуаз? Значит это был знаменитый граф? - Чувствоблагоговейного восторга смешивалось у Реми почти с испугом - думал ли он когда-нибудь, что ему случиться лечить самого графа де Бюсси - человека перед которым трепетали даже самые грозные господа?
А разве вы не... - начал было Реми, в полнейшем неведеньи приняв Ортанс за родственницу графа де Бюсси, но взглянув на девушку понял, что его предположения сейчас совершенно излишни. - И все-таки, заметил лекарь, графу не следовало выезжать уже сегодня.
В это время в комнату постучались и низко склонившись вошел слуга. - Госпожа. Только что здесь был посланец из королевского дворца. Он велел передать графу де Келюсу приказ короля немедленно ехать в Лувр.
Ортанс растерянно взглянула на лакея. -- А разве... разве кузена нет в его отеле? -- проговорила она. Должно быть, Жак задержался во дворце графа де Бюссм, решила девушка. Но неужели разговор бывших врагов так затянулся. М-ль де Леви тряхнула головой. -- Хорошо, передайте посланцу его величества, что как только граф появится, я немедленно передам ему распоряжение государя. Слуга вышел и девушка вернулась к своим мыслям, почти забыв о лекаре. -- Может быть, кузен расскажет, как себя чувствует граф. Может быть, они все же станут друзьями... Если бы знать! И куда только Жак запропастился?!
Реми тем временем взирал на обстановку богатой гостинной с любопытством, вполне объяснимым в его положении. Особенно его удивили два лакея, стоящих у входа с неподвижностью двух статуй и подобно изваяниям, не подающие признаков жизни.
Наокнец Ортанс тряхнула головой. -- Как вы думаете, мэтр, возможно, его сиятельству еще будет нужна ваша забота, ваш прекрасный элексир или какие-нибюудь мази?
Польщенный лекарь слегка смутился. - Ну, если бы я мог передать лекарю господина де Бюсси рецепт настойки, которую я всегда использую в подобных случаях и которая не позволяет воспалению распространиться..
О, это вовсе не тайна, сударыня! И состав довольно простой, нужно только соблюдать пропорции. Но... - заметил рассудительный Реми, - если я заявлюсь туда, лекарь господина де Бюсси наверняка сочтет меня за шарлатана и не захочет принять от меня лекарство.
Девушка опечалилось. Все было придумано так хорошо и вот пожалуйста! В здравом смысле лекарю невозможно было отказать. Оставалоась надежда на кузена. -- Я полагнаю, граф де Келюс убедит лекаря господина де Бюсси, что вам можно веить, -- убежденно произнесла она, но почти сразу же вздохнула. Жак задерживалс, а это значило, что реми Бог знает когда сможет приступить к своим заботам о Бюсси.
Ну, конечно, - серьезно подтвердил Реми. К тому же господин де Бюсси человек сильный, уж это всему Парижу известно, а после вашего рассказа, я в этом только убедился.
Девушка заулыбалась. Удивительно, до чего лекари умеют понимать трувоги людей. правильно говорят, лекари как и священники врачуют душу, а там где спокойна душа, и тело становится здоровым. Ортанс не знала, как еще отблагодарить Реми, как вдруг догадалась. -- А вы бы не согласились поступить ко мне на службу? -- спросила она. -- Конечно, на этой службе у вас будет не слишком много забот, но я была бы рада, если бы вы оказывали помощь и друзьям -- моим и моего кузена.
Ах, сударыня,- пробормотал ошарашенный таким замечательным и неожиданном предложением Реми, - у меня еще совсем немного практики, но, если вам в самом деле нужен лекарь, я бы... я бы счел за честь тех, кому будет нужна моя помощь.
Ортанс по ребячески захлопала в ладоши. -- Чудесно. Значит, ваша служба начинается прямо сейчас. Девушка позвола слуг и приказал им устроить господина лекаря как можно лучше. -- Когда вы обустроитесь на новом месте, мы с вами поговорим еще раз. А пока располагайтесь. Отныне это ваш дом.
Я буду у вас лекарем! Госпожа де Леви, я даже не знаю как выразить свою радость, восторженно воскликнул Реми. - И клянусь Гиппократом вы не пожалеете, - приложив ладонь к груди горячо заверил девушку молодой человек.
-- Вы уже доказали ваше мастерство. И я в вас не сомневаюсь. Но, не могу вас более задерживать, вам стоит как можно скорее устроится на новом месте. Слуги вас проводят. Когда молодой лекарь вышел, Ортанс мечтательно улыбнулась. Теперь ей казалось, что дальше все пойдет хорошо.
Вернувшись обратно, Реми разлжил все свои пренадлежности, в отведенной ему комнате, которую он находил более чем великолепной. Теперь молодой лекарь был готов приступить к своим обязанностям по первому распоряжению госпожи де Леви.
Час бежал за часом и постепенно хорошее настроение Ортанс стало гаснуть. Жан все не возвращался. Девушка надеялась, что беседа Жака и графа де Бюсси пройдет благополучно, но кто знает этих мужчин?! Ортанс взяла лютню, но звуки музыки волновали чуть ли не до слез. Принялась за книгу -- буквы прыгали перед глазами. Девушка уже несколько раз отправляла слуг в отель Келюс, но кузен все не возвращался. Наконец, Ортанс принялась уверять себя, будто кузен и граф де Бюсси решили отметить примерение небольшой пирушкой, как это водится у мужчин. Зря. Подобное предположение заставило ее волноваться о том, как Жак будет возвращаться домой. Париж очень опасный город -- это Ортанс уже поняла. На какой-то миг девушка решила было позвать Реми, но удержалась от этого шага -- молодой человек, должно быть, устраивался на новом месте, и ей не хотелось его тревожить. Тогда Ортанс перестала мерить шагами комнату и села в кресло -- ждать.
Однако через четверть часа ожидания в кресле девушка поняла, что ожидание стало невыносимо. Надо было срочно занять свой ум. Ортанс принялась перебирать в памяти события страшной ночи. Увы, в темноте она не смогла разглядеть лицо предводителя грабителей, а его голос.... Ортанс задумалась. Он сказал всего одну фразу. "Я не злодей. Можете помолиться перед смертью". Кажется, голос был хриплым. Интересно, удастся ли ей узнать преступника?
Ортанс попыталась вновь восстановить в памяти события ночи. Увы! Лицо приступника вспомнить было невозможно. Но зато голос она запомнила и была уверена, что никогда не спутает его с другим.
Ортанс задумчиво прошлась по комнате. Долг госпожи требовал узнать, хорошо ли устроился мэтр Реми. Девушка вызвала лакея и велела ему позвать молодого лекаря.
Реми не умел сидеть без дела, это губительно сказыалось на его настроении. Поэтому, устроившись на новом месте, он занялся приготовлением мази по рецепту придуманному его наставником, который уже год как почил, дожив до весьма преклонных лет и оставив Реми в наследство ценный ларчик с хирургическими инструментами и целую кучу не менее ценных советов. Когда слуга вошел в комнату лекаря, с сообщением, что мадемуазель де Леви желает его видеть, Реми увелеченно разминал коренья, которые собрал вчера во время своего ночного выхода. Реми рассеянно кивнул – сообщение слуги застало его в расплох: коренья сильно красились и руки Реми приобрели очень сранный оттенок – нечто среднее между сероватым и бежевым. Позабыв о намокшей в тазу траве, он отчаянно пытался оттереть въвшейся сок (не я вляться же перед госпожой де Леви в таком виде!),хотя прекрасно знал, что сделать это совсем не просто. Добившись, чтобы странный цвет хотя бы не бросался в глаза, Реми, ругая себя за незадачливость вошел в гостинную.
Что бы не думал по наивности Реми, но странный цвет его рук сразу бросиля в глаза юной хозяйке. Ортанс вдруг догадалась, что молодой лекарь во всю трудится, а она отвелекает его от дел. И из-за чего? Просто от скуки (ну еще и из-за волнения). Девушка покраснела. - Я виду, вы не знаете отдыха в своих трудах, - улыбнулась она и предложила лекарю табурет. - Надеюсь, вы хорошо устроились? Может быть, вам что-нибудь надо? Только скажите и слуги предоставят вам необходимое.
Реми посмотрел на Ортанс с удивлением: разве можно желать чего-то еще? Просторная светлая комната вместо полутемной коморки, в достаточном количестве вода для приготовления его снадобий, за которой не нужно идти по морозу, а потом тратить дрова, чтобы ее согреть, и все его заботы - это любимое дело, к которыму Реми всегда относился с присущей ему добросовестностью и серьезностью. - Ну, что Вы, госпожа де Леви! У меня есть все, что мне нужно и даже более того. - Реми с благодарностью посмотрел на Ортанс. А так как от проницательного лекарского взгляда не могли укрыться легкая бледность девушки, вызванная волнением и ее печальный взгляд, Реми сказал: -Однако, я вижу, что вы взволнованны. Неужели Вас все еще тревожит здоровье графа де Бюсси? - Юноша, конечно же не пог подозревать об истинных причинах беспокойства мадемуазель де Вильнев, но ему больше всего на свете хотелось, чтобы это печальное выражение исчесзло ее лица.
Хотя "и это тоже" (значит было что-то еще) озадачило Реми, он ответил, - В таком случае, уверяю Вас, что Ваше волнение напрасно. Не удивлюсь, если граф сейчас прогуливается верхом со своими друзьями.
Ортанс озадаченно посмотрела на лекаря. Верхом? С Келюсом? Она бы предпочла, чтобы кузен и спаситель проводили время в более безопасной обстановке. За последние часы она перестала доверять Парижу.
Да, - воодушевленно добавил Реми, - что может быть полезнее прогулки по свежему воздоху? - он и в самом деле был спокоен насчет Бюсси. От слуг и прохожих, которые горячо обсуждали вчерашнее проишествие Реми уже слышал некоторые подробности и по-мальчишески восхищался графом, о храбрости которого и раньше слышал множество восторженных отзывов.
Ну... если это действительно так необходимо, -- проговорила Ортанс. -- Послушайте, господин Реми, а вы не слышали, что говорят о вчерашнем происшествии? Неизвестный по прежнему беспокоил Ортанс и она решила, что не мешает что-либо разведать. Как ей говорили слуги еще в Вильневе, простые люди подмечали такие вещи, до которых господам было ввек не додуматься.
Реми задумался. Знал он мало и все в основном по наслышке. - Говорят, что на вас напали пять или шесть грабителей, что двое из них мертвы, а еще кто-то, наверное, серьезно ранен, потому что... - Реми запнулся, не желая сообщать и без того обеспокоенной Ортанс столь жуткие подробности, - потому что неподалеку от места нападения обнаружили следы крови... И еще говорят, кто кто-то из грабителей был не из простых, а дворянин.
-- Дворянин?! -- изумленно воскликнула Ортанс и сразу же замолчала. А ведь и правда... Вот что так удивило ее в том человеке. Почему же он неприменно хотел ее убить? -- А почему думают, что он не из простых? -- на всякий случай спросила девушка.
Ну, во-первых он ведь, неплохо владеет шпагой. И еще, говорят, что видели убегавшего в сторону монастыря святой Женевьевы, и одет он был как офицер. Это, конечно, может, и домыслы, но... не думаю, чтобы уличный бродяга умел хорошо владеть клинком.
-- А ведь вы правы, -- задумчиво проговорила Ортанс. -- Он держался не так, как простолюдин. Но странно... чтобы дворянин вышел грабить на улицу... и чтобы грабитель неприменно хотел убить... Что бы все это значило? Вы больше не слышали каких-нибудь слухов, даже самых невероятный?
Реми подивился наивности девушки, - Зачем убивать? Но ведь ему, вероятно, не хотелось быть узнанным. Полагая, что граф де Бюсси мертв, грабитель скорее всего решил обезопасить себя со всех сторон. Ну, а то что он дворянин... кто поймет, очтего он начал грабить на дорогах?
-- Но ведь это значит... -- Ортанс даже замерла от такого предположения, -- что мы можем его знать... Или что он нас знает. Девушка слегка нахмурилась. Что ж, об этом она поговорит с Жаком. -- Господин Реми, я очень рада, что вы сразу взялись за дела. Надеюсь, завтра вы сможете навестить от моего имени графа де Бюсси и поинтересоваться его здоровьем. А, возможно, даже и докончить так хорошо начатое вами дело. И.... -- девушка улыбнулась, -- спасибо вам.
Когда лекарь ушел, Ортанс вновь взяла книгу. Но на этот раз это были не печальные новеллы епископа Ажанского, а дебат и стихи о любви какой-то поэтессы из Лиона.
10 февраля. Около полудня Келюс вошел к кузине после того, как слуга сказал ему, что мадам де Леви не выходила еще этим утром и, по-видимому, будет рада принять его. Нельзя сказать, что Жак пребывал в таком же радостном настроении, как когда он отправлялся к графу де Бюсси, и дело тут было вовсе не в том, что он остался недоволен приемом, оказанным ему графом. Вовсе нет; неожиданное появление д'Антрагэ спутало все планы Келюса, и он счел наиболее разумным отправиться к кузине, пока анжуец не успел спровоцировать его на какую-нибудь дерзость, способную повредить его отношениям с Бюсси. К тому же, Ортанс явно желала поскорее узнать, как прошла встреча бывших противников, и Келюс решил, что это удобный предлог покинуть дом де Бюсси. Прощание получилось несколько неловким, но это лучше, чем очередная ссора, тем более, что де Клермон тут был ни при чем...
- Милая кузина, как я счастлив видеть вас снова! Эта загадочная улыбка вам удивительно к лицу, Ортанс, и вы заставляете меня и самого улыбаться, - обратился Жак к м-м де Леви, чье очаровательное лицо не могло не вернуть ему хорошее расположение духа.
Ортанс радостно улыбнулась. -- Ну как? Все было хорошо, правда? -- с нетерпением спросила она брата. -- Рассказывайте скорее, я просто умираю от нетерпения, а потом я вам тоже кое-что расскажу. Это о ночном нападение... И право, новости настолько необычны, что вы удивитесь. И у вас сразу появится еще одна причина побеседовать с графом де Бюсси.
Следующие полчаса Ортанс с неослабеваемым вниманием слушала кузена. Ее интересовала все, и первые преветствия благородных господ, и их разговор и даже выражение глаз графа де Бюсси. Девушке там и хотелось захлопать в ладоши от радости, но известие о некстати появившихся Орильи и Антрагэ слегка поумерило ее пыл. Подумать только, если бы не эта глупая случайность, она могла бы увидеть Бюсси еще раз! Девушка вздохнула. Неужели неприязнь анжуйцев к ее брату столь велика, что Антрагэ даже забыл, что они дальние родственники? Ортанс вспомнила рассказы тетушки Келюс и подумала, что та права -- служба герцогу Анжуйскому дурно повлияла на господина д'Антрагэ. И все-таки... Ортанс от души поблагодарила Келюса за доброту и расцеловала брата в обе щеки. -- Мне тоже есть, что рассказать вам, Жак, -- после паузы сообщила она. -- Это о ночном нападении. Знаете, мне кажется, это была не простая попытка меня ограбить, -- сообщила она и заметила, как кузен помрачнел. -- Слуги уверены, что предводитель тех людей был дворянином, и сейчас я тоже в этом уверена. Грабители ведь не будут обязательно убивать своих жертв, правда? А он неприменно хотел нас убить. Мэтр Реми уверяет, этот тот лекарь, я взяла его наслужбу, -- перебила сама себя Ортанс. -- Так вот, он говорит, что грабитель мог бояться, что мы его узнаем, но откуда? Я недавно в Париже и никого не знаю. Может, это он знает нас? Но если так, то зачем придворному грабить? Вот я и подумала, что это был совсем не грабитель. Как вы думаете, об этом стоит переговорить с господином де Бюсси?
Ортанс выжидающе посмотрела на кузена. Судя по всему его волновал еще один вопрос, так что когда Жак его задал, Ортанс могла с уверенность объяснить, что преступник нападал не на графа де Бюсси, отнюдь нет. Судя по всему, в темноте он принял его за телохранителя, тем более, что граф был очень просто одет. Нападение было совершено на нее и это было абсолютно необъяснимо!
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 09.11.05 10:26. Заголовок: Re:
Все поручения Жан выполнял быстро. И приглашение королевы Наваррской для м-ль де Леви, предписывающее девушке явиться в Лувр, тоже передал без промедления. Приглашение должно было послужить пропуском для стражи.
Когда кузен ушел, Ортанс задумалась. Ее умозаключения не убедили Жака, но он ушел озабоченный, сообщив, что должен кое-что выяснить. Еще через полчаса после ухода Келюса, в комнату вошел лакей и вручил девушке письмо, запечатанное печатью с лилиями. Ортанс в удивление посмотрела на послание. Королева Наваррская в самых милых выражениях приглашала м-ль де Леви навестить ее в Лувре на следующий день. Ортанс, не веря собственным глазам, перечитала письмо вторично. Совсем недавно она была уверена, что королева пребывает в Наварре и вот, оказалось, что она здесь. Девушка с удовольствием посоветовалась бы с кузеном, но он ушел, и Ортанс не знала, когда он вернется. Оставалось посоветоваться с тетушкой. Госпожа де Келюс кивнула головой. -- Все понятно, дитя мое, этого и следовало ожидать, -- важно сообщила она. Ортанс вопросительно взглянула на тетушку. -- Королева Наваррская вновь принялась интриговать и желает выведать планы его величества через вас. Знаете, милая, хотя ваш кузен еще очень молод, он в курсе всех дел его величества, и королева наверняка желает этим воспользоваться. Что ж, я дам вам хороший совет. Маргарита сестра и супруга ваших сеньоров, но вовсе не сеньор, так что будьте вежливы, но тверды. Примите приглашение, выразите королеве свое почтение, но не более того. Будьте милы, но если вас будут расспрашивать о вашем кузене, отвечайте, что вы ничего не знаете, говорите, что вы ослеплены Парижем. Будьте наивной провинциалкой, какой вы и являетесь. Но самое главное, не поддавайтесь на обаяние Маргариты, иначе вы и опомниться не успеете, как окажетесь втянутой в какой-нибудь заговор. Если вас попросят об услуге, и она покажется вам подозрительной, смело откажите. Скажите королеве, что должны спросить разрешения Жака. И, конечно, обязательно расскажите Жаку и мне, что хотела от вас королева. Если услуга покажется вам невинной, окажите ее, но все равно расскажите мне обо всем. Лувр опасен, дитя мое, а королева очень хитра и умна. Вы воспитывались в любви и простоте, а Маргарита среди интриг и ненависти. Будьте настороже. Не забывайте, его величество оказал доверие нашему дому, будьте этого достойны. Нет ничего выше чести служить королю. А теперь пойдемте, надо подумать, в каком наряде вы предстанете перед королевой Наваррской. Это очень важно. И тетушка с племянницей с наслаждением отдались столь важному делу, как выбор наряда.
Когда тетушка и племянница пересмотрели все наряды Ортанс, а также ее драгоценности и выбрали подходящее одеяние для посещения Лувра, госпожа де Келюс принялась наставлять племянницу в придворном этикете. Это было уже не так интересно, как смотреть наряды, но очень полезно.
Об этикете тетушка могла рассказывать бесконечно, но, в конце концов, даже она устала и решила вернуться к себе. Ортанс мечтательно уставилась на пламя камина. Ей представилась прекрасная шпалера, на которой некий знакомый ей шевалье одним взмахом шпаги рассеивал многочисленных врагов. Девушка взяла бумагу и серебряный карандаш, желая сделать набросок, но в это время в комнату просочилась взволнованная служанка. Рядом с ней стоял не менее взволнованный лакей кузена. Как выяснила из бессвязных слов слуги Ортанс, Жак заболел, а тетушка просила немедленно прислать в отель Келюс ее нового лекаря. Ортанс вскочила, решив, что должна лично выяснить, что случилось с Жаком. К счастью, мэтр Реми успел вернуться домой, и девушка приказала лекарю собрать все необходимое, дабы срочно приступить к работе. Через маленький садик, разделявший отель Леви и отель Келюс, Ортанс почти бежала, а, войдя в комнату кузена, поняла, что спешила не зря. Лицо Жака пылало от жара, голос был хриплым, тело сотрясалось от изнурительных приступов кашля. Госпожа де Келюс и старый лекарь тщетно пытались уложить больного в постель. Жак злился, твердил, что ему непременно надо написать два письма и дать наставления кузине, а уж пускать себе кровь он и вовсе не позволит, потому что дворянин проливает кровь только на службе короля. Через четверть часа напрасных уговоров сменить вертикальное положение на горизонтальное, Ортанс поняла, что проще подчиниться. Перед кузеном появилась стопка бумаги, перо и чернила, и Жак, поминутно останавливаясь из-за кашля, принялся писать:
«Сир, прошу простить меня за то, что я пишу вам, а не являюсь в Лувр лично, но я болен и потому вынужден прибегнуть к помощи гонца. Вчера после свадьбы моего друга господина де Сен-Люка неизвестные негодяи посмели напасть на мою кузину. Если бы не благородство и мужество графа де Бюсси, которому я буду вечно благодарен, моя кузина погибла бы. Умоляю вас, сир, о правосудии в отношении негодяев, посмевших поднять руку на мою ближайшую родственницу. Поручите вашей полиции разыскать мерзавцев, а суду отправить их на виселицу. Преданный вам Жак де Келюс»
Второе письмо слегка проливало свет на внезапное заболевание кузена. Как поняла Ортанс, адресовалось оно Бюсси:
«Дорогой друг, -- писал Жак, -- Ортанс рассказала мне совершенно невероятные вещи о ночном нападении, и хотя я не верю, чтобы у моей кузины могли быть враги, я бы хотел отыскать негодяев и примерно их наказать. К сожалению, я лишен возможности лично продолжать поиски, так как имел глупость искупаться в Сене и теперь отбиваюсь от врачей. Прошу вас припомнить, не было ли у преступников каких-то характерных черт, по которым их можно было бы узнать? Ортанс была слишком напугана, чтобы запомнить лица негодяев. Ваш друг Жак де Келюс»
Оба письма были немедленно вручены лакеям с приказом, спешно доставить их адресатам. После этого кузен, наконец, согласился, отдать себя в руки мэтра Реми. Впрочем, говорить он не переставал.
Реми начал с того, что заставил Келюса выпить согревающую настойку - хоть его лицо и горело от жара, руки были ледяными, и он то и дело вздрагивал от озноба. Растратив последние силы на написание писем, он уже не был в состоянии сопративлятся лечению. К тому же, убедившись, что лекарь не подготовил ни ланцета, ни таза, Келюс понял что его настойчивость одержала верх и кровопускания не будет. Реми, зная, что болезнь графа - дело серьезное, определил для себя ближайшей целью не допустить распространения воспалительного процесса и подготовив, необходимые лекарства, занялся компрессами - Келюс уже страдал от лихорадки и необходимо было ее облегчить. Реми предстояла бессонная ночь у постели больного, но догадываясь, как волнуется о кузене его госпожа, лекарь на минутку покинул комнату графа, чтобы ее успокоить.
Сейчас опасности для жизни нет, - заверил девушку Реми. - Но болезнь, не из легких, так что, графу придется довольно долго пробыть в постели. Вы можете ненадолго войти к нему сейчас, - добавил лекарь, - но скоро он заснет и ночью его нельзя будет тревожить.
Ортанс кивнула и вошла в комнату. Кузен с трудом приподнял голову с подушки, но увидев Ортанс, заговорил. Слушая рассказ Жака, Ортанс не могла прийти в себя от изумления. Конечно, кузен не поверил ее словам, будто ночное нападение было не случайным, но некоторые поиски произвел. Первым результатом этих поисков стало обнаружение на берегу Сены нескольких украшений Ортанс, потерянных одним из грабителей (тем, что не был дворянином, хрипло добавил Келюс), вторым -- то, что неудачно поскользнувшись, Жак упал в Сену. Февральская река… бр, -- передернуло молодого человека, -- да еще ветер… кто мог подумать, что от Сены до улицы Сент-Оноре так далеко?! А вот приглашение королевы Маргариты вызывало не удивление Жака, а неподдельное раздражение. Как верный друг короля Генриха он терпеть не мог его сестру, но вынужден был признать, идти в Лувр Ортанс придется, но вести себя там надо так, как посоветовала матушка -- вежливо, но твердо. Дому Леви не нужны никакие одолжения вечной заговорщицы. С королевой Наваррской лучше вообще не иметь дел, -- заявил Келюс. Тем более порядочной девушке, -- после некоторых раздумий добавил он. Ортанс увидела, что Жака клонит ко сну и вышла. Слава Богу, все обошлось.
Реми посоветовал девушке последовать мудрому примеру кузена, то есть отправиться спать, заметив, что сон - лучший лекарь для душевных и телесных недугов. Сам же Реми всю ночь бодрствовал у постели Келюса, в определенное время прикладывая ему ко лбу и запястьям охладительные комрессы.
Старвния Реми не прапали даром. Утром Келюс чувствовал себя лучше; настолько, что попытался было воспротивиться попыткам лекаря заставить его выпить лекарство, а затем чашку горячего бульона. Однако уразумев, что новый лекарь - весьма настырный малый и готов стоять над душой до второго пришествия, граф пирисили себя, исполнив все предписанные ему процедуры.
Ортанс спала плохо, то и дело просыпаясь. Хотя лекарь и объяснил ей, что все обошлось, сердце не желало подчиняться разуму, так что утром после завтрака девушка отправилась к кузену. На пороге ее встретил усталый Реми. Ортанс с сочувствием взглянула на молодого врача. -- Ну как он? -- спросила м-ль. -- Я могу войти?
Разумеется можете, - ответил Реми. - Ему уже гораздо лучше - граф сейчас завтракает. Аппетита у него, конечно нет, поэтому дело идет медленно. Надеюсь, ваше присутсвие придаст графу бодрости, а заодно ускорит процесс.
Ортанс улыбнулась уставшему лекарю и вошла в комнату кузена. Жак немедленно разразился радостными восклицаниями и постарался отодвинуть чашку, но Ортанс остановила его руку. -- Жак, ну пожалуйста! -- попросила она. -- Завтрак это тоже лекарство.
Реми, не совсем уверенный в том, что отослав мадемуазель де Вильнев к Келюсу лешил его возможности отделаться от бульона, несколько раз неспеша прохаживался мимо комнаты, в которой беседовали Жак и Ортанс. Однако вскоре Реми убедился, что кузина может быть намного настойчивее лекаря. Келюс, убеждая, что ему совсем не хочется есть, испускал вздохи, способные разжалобить самого зачерствелого эскулапа, в то время, когда Ортанс была непреклонна. Любая попытка Келюса отставить чашку пресекалась или убедительным словом или непреклонным взглядом. В конце концов Ортанс заявила, что, что если ее кузен не перестанет капризнячать как ребенок, то она поступит с ним соответственно - будет кормить с ложечки. Графу ничего не оставалось, как покориться. Довольный результатами Реми подумал, что в таких случаях неплохо бы было сразу звать на подмогу госпожу де Леви.
К сожалению, на этом успехи Ортанс закончились. Хотя Ортанс и была уверена, что молодому человеку надо спокойно лежать, Жак вновь приподнялся на локте. Молодого человека не оставляла тревога из-за странного вызова к королеве Наваррской. Напрасно Ортанс просила кузена поберечь силы и голос, Жак вновь и вновь возвращался к письму королевы, давал Ортанс сотни советов, но, наконец, устав, откинулся на подушки. Ортанс тихо вышла из комнаты. Надо было готовиться к визиту в Лувр, а кузену надо было немного поспать. -- Ну как, господин Реми, -- шепотом спросила Ортанс, -- я неплохо справилась для первого раза?
- Просто замечательно, - подтвердил Реми. Теперь гоподин де Келюс снова уснет, для него сейчас сон -лучшее лекарство. - Реми, который благодаря исключительно холодному умыванию, не засыпал на ходу, и в самом деле считал, что сон обладает чудодейчтвенный силой.
Ортанс кивнула лекарю и вышла в сад. У себя в отеле Ортанс созвала служанок и принялась одеваться к выходу. Придворное платье сковывало не хуже доспехов и девушка с сожалением вздохнула. Она бы предпочла посидеть с Жаком, но с королями не спорят и м-ль принялась выбирать подходящие для визита в Лувр драгоценности.
Через час Ортанс была готова. Ее наряд как нельзя лучше соответствовал дневному визиту в королевскую резиденцию. Бархатное платье было украшено вышивкой, длинный плащ на меху красиво окутывал плечи, на шлюпе красовалось нарядное перо, драгоценности не бросались в глаза, но отличались изяществом и благородством формы, перчатки были расшиты серебром. Ортанс решила неприменно показаться в таком виде кузену, выслушать его последние распоряжения и ехать.
Получив еще с полдюжины советов кузена, Ортанс вышла. По настоянию Жака кроме камеристки ее должны были сопровождать еще два крепких лакея. Конюх подвел к м-ль оседланного коня и наклонился, чтобы помочь ей сесть. Ортанс взяла в руки повод.
Едва Бюсси въехал во двор отеля Леви, его взору предстала картина, затмевающая своей прелестью сюжеты признанных мастеров кисти и красок. Ортанс в велеколепном наряде (а Бюсси знал толк в нарядах, как в мужских так и в женских) стояла рядом с изящной лошадью, седло, которой тоже отличалось дивной красотой. Сейчас мадемуазель де Вильнев показалась грфу еще прекраснее, чем в тот, вечер, когда они кружились в танце на свадьбе у Сен-Люка. Бюсси немедленно спешился и поклонился очаровательной наезднице. - Счастлив вас видеть, мадемузель де Вильнев, - произнес Бюсси, сожалея, что эти слова ни в коей степени не могут выразить всех его чувств.
Ортанс просияла. -- Вы?! Какая жалость, что я должна уходить, -- наивно призналась она. -- Но пойдемте, я провожу вас к кузену, он тоже будет очень рад.
- Вы уходите? - Бюсси не удалось скрыть промелькнувшего в голосе своего разочарования. - Но, по крайней мере, я проведу в обществе вашего кузена. Келюсу уже лучше? -спросил Бюсси шагая рядом с Ортанс.
-- О, да, мэтр Реми чудесный врач, и Жак чувствует себя много лучше. Полагаю, он будет вам очень рад. А я... я постараюсь вернуться поскорей. Надеюсь, мадам Маргарита не задержит меня надолго. Входите, -- произнесла Ортанс перед дверь кузена. -- Жак, Жак, -- позвала девушка, -- господин де Бюсси пришел узнать, как вы себя чувствуете.
Мадам Маргарита? - переспросил удивленный Бюсси, - Королева Наваррская? - Но, так как они уже дошли до покоев Келюса, девушка не успела ответить. Жак приподнявшись на постели, поприветсвовал графа де Бюсси и окинул восхищенным взглядом кузину.
-- Мне очень жаль, что я должна вас покинуть, -- улыбнулась кузену и гостю Ортанс, -- но если я не уйду сию минуту, я опаздаю в Лувр, а опаздывать, когда вас ждут особы королевской крови очень некрасиво, -- почти серьезно докончила Ортанс. Девушка легкой походкой подошла к постели Келюса, поцеловала его в щеку, но при этом посмотрела на Бюсси. Ей показалось, что молодой человек задумался.
Как бы не был Бюсси неприятно удивлен сообщением, что Ортанс отправляется в Лувр с визитом к Маргарите, он просто не мог упустить момента побыть рядом с девушкой подольше. Граф, - обратился он к Келюсу -, вы позволите мне проводить вашу кузину вместо вас? А потом мы вернемся к нашей беседе. - Келюс не возражал, только еще раз пожелал Ортанс удачи. Граф де Бюсси и мадемуазель де Вильнев вышли во двор.
Ортанс сама боялась признаться себе, но была рада побыть с графом еще несколько минут. К несчастью, время действительно бежало очень быстро и девушка подошла к коню. Взяла в руки поводья. Конюх собирался помочь хозяйке сесть в седло, но граф неожиданно отстранил его и подставил девушке сложенные ладони. Ортанс благодарно улыбнулась и, покраснев до корней волос, поставила на протянутые ладони не ступню, а колено. Сильным движением Бюсси поднял ладони вверх и Ортанс буквально взлетела в седло. Улыбнулась. -- Я постараюсь вернуться скорее, -- произнесла она и повернула коня. Выезжая за ворота, Ортанс вновь обернулась и подняла руку в приветствии. Граф все еще стоял во дворе и смотрел ей вслед.
Только когда Ортанс уже скрылась из взгяда, Бюсси вернулся к Жаку. Ему необходимо было узнать, зачем Ортанс поехала к Маргарите и он, надеялся, что Келюс в курсе. Бюсси вовсе не понравилось, то что Ортанс должна была встретиться с королевой. Ему невольноось недавнее объяснение с Маргаритой у себя во дворце. Но, как бы то ни было, тревога графа меркла при воспоминании о том, как Ортанс оказала ему честь, позволив помочь ей усесться в седло. А особенно радовал Бюсси тот милый румянец, который приэтом возник на ее лице. Бюсси зашел в комнату Келюса и устроился в кресле у его постели.
Келюс пересказал Бюсси все те догадки, которые мучили Ортанс. - Возможно ли, - закончил Жак, - чтобы нападение планировалось зарание и ограбление не было главной целью? Бюсси покачал головой: - Странного в этой истории много. Верно, что у вожака была железная рука, неподстать его сообщникам - так дерутся только люди военные. Но слишком уж он радел за наживу. Если бы его наняли как исполнителя, то он бы получил за это хорошую плату - и за работу и за молчание, и не стал бы рисковать жизнью из-за драгоценностей. Но вот как эти люди узнали о том, что носилки будут проезжать по определенному пути? Засада была устроена мастерски, но для этого путь нужно знать заранее. Вот что меня беспокоит. Не был ли этот человек у дворца Момморанси или, что станно предположить, в самом дворце? - Келюс сделал беспокойное движение. - Нет, - продолжал Бюсси, я не склонен думать, что и в самом деле есть серьезный повод для беспокойства, возможно ремесло грабителя достигает своего совершенства, но послушайтесь совета друга - пусть у вашей кузины всегда будет достаточная охрана из людей преданных - тогда и повода для беспокойства не возникнет.
Если бы только это, - досадливо поморщился Келюс. - Конечно, если кузина будет слушаться моих советов, то ничего дурного не произойдет.... - Уверен, ваши советы весьма разумны, - заметил Бюсси. -Догадываюсь, что вас тревожит визит кузины в Лувр, но раз вы представили мадемуазель де Вильнев королеве... - Да, но приглашение прислала Маргарита Наварская! А ведь она даже не видела мою кузину. К тому же столь неожиданный приезд вряд ли пойдет на пользу королеве, государь, должно быть разгневан и вы, сами понимаете, что при таких обстоятельствах... -Келюсу явно трудно было закончить свою мысль весьма нелестным отзовом о королеве. Среди придворных, в пошлом ходили, не подтвержденные правда, слухи о близких отношениях графа де Бюсси и Маргариты Наваррской. Келюс посмотрел на Бюсси, но граф ответил столь безмятежным взглядом, что будь Келюс менее озабочен происходящими сейчас в Лувре событиями, он непременно бы подивился бесстыдству сплетников. - Так, - подумал Бюсси, - что Маргарите могло понадобиться от девушки, которую она совсем не знает? Маловероятно, что отзывы придворных дам произвелина нее столь благоприятное впечатление, что она решила подобрать себе еще одну фрейлину. Скорее всего до нее дошли слухи о других событиях, а у придворных есть одна отвратительная особеннось - всему придавать свой смысл. Пожалуй, придется Маргарите обойтись без мадемуазель де Вильнев, хотя бы потому, что я так хочу. - Бюсси снова обратился к Келюсу, - не думаю, граф, что один визит может повредить вашей кузине. А что касается будущего - уверен, что в ваших силах оградить Мадемуазель де Вильнев от нежелательных отношений.
- Вы правы, - ответил Келюс, - Подумать только как нездоровье действует на человека! Даже я начинаю все видеть в черном цвете. - Не утомил я вас? - обеспокоенно спросил Бюсси. - Ну, что вы! Я вовсе не так уж плох. Дождитесь хотя бы прихода кузины. Негоже оставлять друга в трудную минуту... - В трудную минуту? - На растерзание Одуэну, - смеясь, пояснил Жак. - Да вам и впрямь полегчало! Сужу по себе - я обычно покладист, когда мне и в самом деле худо, но чуть только полегчает, и лекарю уже со мной не сладить. - Это потому что у вас нет кузины. А мне приходится все сносить для "моего же блага", хотя я лекарства уже видеть не могу. Только с трудом вериться, что все эти, как выражается Реми, аd usum internum предназначены для лечения, а не для скорейшей отправки людей на тот свет. - Бростьте! Главное действует. Но, гадость, конечно ужасная, - посочувствовал Бюсси.
Реми, тем временем терпиливо ожидал пока неизвестный посетитель изволит закончить беседу. Но гость изрядно задерживался, а по расчетам лекаря графу де Келюс сейчас полагался отдых. Поэтому, подождав еще немного, он вошел в спальну господина де Леви. В руках у Реми был поднос, а на подносе неизбежная настойка, которую у Келюса были все основания возненавидеть. Посетитель обернулся и Реми узнал Бюсси д'Амбуаза. - Господин де Бюсси! - невольно воскликнул молодой человек. Его удивление было вполне понятным. Все знали, что анжуйцы и королевские миньоны - непримиримые враги и видеть Бюсси - "бич королевских любимчиков", как его называли в народе, у постели приближенного Генриха III было по меньшей мере странно.
- Господин Одуэн! В тон ему ответил Бюсси. - Не делайте такое лицо, Келюс, доверьтесь вашему славному лекарю. После того как он так умело вылечил мою рану, я уверен, что и вы вскоре поправитесь, если будете слушать его советов. - Смущенный, но еще больше обрадованный похвалой знаменитого Бюсси, Реми подошел к постели Келюса. - А теперь, графу необходим сон, - заявил Реми, когда Келюс без обычного ворчания принял лекарство. - Господин Реми! - решил возмутиться Келюс, -я вовсе не ощущаю потребности во сне. - Вы можете этого не ощущать, но ваш организм уверен в обратном, - невозмутимо ответил Реми. - Послушайте, Реми, - сказал Бюсси, - граф непременно хочет дождаться прихода госпожи де Вильнев. Это совсем не долго. Он все равно не уснет ("Вот именно!" - вставил Келюс). Большой беды не будет, если я немного развлеку его до этого момента, а после он будет отдыхать столько, сколько вы сочтете нужным. Вы согласны, граф? - обратился он к Келюсу. Жак подтвердил слова Бюсси. - И не откажется от комресса, если я решу, что он будет необходим? - спросил Реми, смекнув, что сейчас можно и поторговаться. - Будь по твоему, - вздохнув, согласился Келюс. - Реми поклонился обоим господам и вышел. - До чего же настырный мальчишка! - покачал головой Жак. Бюсси улыбнулся, - Это оттого, что он беспкокоится о вас. - Знаю, - рассмеялся Келюс. Просто я терпеть не могу валяться без дела в постели, вот и ворчу на него.
За беседой прошло еще немного времени и Келюс, уже не скрывая беспокойства, заговорил об Ортанс. - Кузине уже давно пора было вернуться, - сказал он вглядываясь на темнееющее за оконом небо. Неужели беседа с ее величеством так затянулась? - Бюсси, который и сам нетерпеливо ожидал возвращения Ортанс, тоже испытывал тревогу, хотя внешне был совершенно спокоен. - Знаете, Келюс, вы ведь не будете возражать, если я отправлюсь навстречу вашей кузине? - Возражать? -обрадовался Келюс - Я буду только признателен вам за это. И... спокен, зная что вы будете ее сопровождать. - Тогда отдыхайте и ждите нашего возвращения, - Бюсси встал и направился к двери. - Если кузина будет спрашивать, то я в ее отсутствие был образцовым пациентом! - вслед ему сказал Келюс.
Вернувшись, в отель Леви, Бюсси направился в комнату друга. Граф призвал на помощь все свое самообладание, но тяжелые мысли не давали ему покоя. Как выдержит это Келюс? Как выдержит он сам, произнеся вслух то, что так жестоко терзало его душу? Навстречу ему выскочил взволнованный Реми. – Слава Создателю, вы вернулись! - воскликнул молодой человек. – Господин де Келюс места себе не находит, а ему нельзя волноваться... - Реми вдруг осекся, заметив как при его словах бледное лицо Бюсси словнот окаменело. – А... а мадемуазель де Леви ведь тоже вернулась? – Бюсси покачал головой. – Что же мне сказать господину Келюсу? – совсем тихо спросил Реми. - Не надо ничего говорить. Я сам скажу. – Бюсси мякго отстранил Реми и вошел в комнату Келюса.
Реми бегом спустился вниз и разыскал слуг, которые сопровождали графа де Бюсси. Однако добиться от них вразумительного объяснения оказалось совсем непросто. Они только охали и поочередно поминали святых. Наконец, Реми, не выдержав, так тряхнул одного из них, что тот замолчал и удивленно уставился на лекаря. - Я спрашиваю,- крикнул Реми, - Что случилось? - Выслушав их сбивчивый рассказ, Реми вернулся, но, чувствуя, что ему сейчас не время входить к Келюсу, встал у дверей, изо всех сил стараясь не допустить, чтобы его одолели ужасные догадки.
- Бюсси, ну наконец-то! – воскликнул Келюс. - Я уже загонял беднягу Реми. А почему Ортанс сразу ко мне не зашла? - Келюс, - хрипловато сказал Бюсси, - я вернулся один. – Он коротко расказал Келюсу о том, что случилось обратной дорогой. Бюсси надеялся подобрать слова, которые могли бы облегчить Жаку этот удар, но сейчас понимал, что эти надежды были донельзя наивны. Лицо Келюса из взволнованного стало мрачным, а затем в его глазах появилось странное сочетание потрясения и упрямства. Он молча откинул одеяло и попытался встать. - Что вы делаете? – Бюсси постарался удержать Келюса, но тот яростно оттолкнул его. – Не смейте мне мешать, иначе клянусь Смертью Христовой, я..., - Келюс не договорил. Едва ему удалось встать, как пол под ним качнулся, в глазах потемнело и он бы упал, но Бюсси был рядом и поддержав его, снова уложил на кровать. Келюс тяжело дышал, его руки вздрагивали, словно от внезапного озноба. Бюсси сжал правую руку Келюса своей и заговорил. – Я понимаю, Жак... Вы мужчина, который не поддается отчаянью, а жаждет действовать. Но сейчас это невозможно. Вы серьезно больны. Подумайте о вашей матери, подумайте о вашей кузине. Позвольте мне сейчас действовать за вас. Я считаю, что назвав вас своим другом, имею на это право. Позвольте мне это сделать, и клянусь я буду действовать так, как если бы мадемуазель де Вильнев была сестрою и мне. И я ее найду, даю вам слово Бюсси!
Тихий уверенный голос старшего товарища не мог не подействовать на Келюса, - Сделайте это, Бюсси, - проговорил Жак, усилием воли взяв себя в руки, - Поступайте, как считаете нужным. Я... я вам полностью доверяю. - Но я должен быть спокоен за вас. Обещайте, что будете разумны и не станете делать глупостей. Повинуясь скорее непререкаемому тону Бюсси, чем разуму, Келюс кивнул. Бюсси вышел и позвал Реми. Объяснив ему, что сейчас уходит и заедет в в отельЛеви завтра утром, чтобы справиться о Келюсе, он велел лекарю сделать все возможное для того, чтобы Келюс как можно меньше волновался и скорее выздоравливал. - Он так любит ее..., -вздохнул Бюсси. - Вы тоже, -не подумав, ляпнул Реми. - Ох, простите, граф, я... Но Бюсси и не думал сердиться. Он даже, ободряюще улыбнулся лекарю, -Не беспокойся, Реми, пусть это пока будет между нами, - и, попращавшись, уехал домой.
С тех пор как Бюсси ушел, Келюс едва ли промолвил несколько слов, но зато покорно выполнял все предписания своего лекаря. Реми же думал, что куда лучше было лечить прежнего Келюса - упрямого, но не так пугающе-мрачного. Лекарство, которое Реми давл графу хорошо помогало, однако утром, Реми обнаружил, что она на исходе. -Вот незадача, - промолвил Одуэн. Впрочем, почти все из этого состава у меня есть, недостает только боярышника и thymus serpyllum *, но это можно по-быстрому достать у аптекаря. И правда, пока господин Келюс спит, схожу-ка я к мэтру Давиду, - и Реми, накинув плащ, отправился к знакомому аптекарю.
_______________________________
*Thymus serpyllum - Тимьян ползучий или чабрец; используется для лечения верхних дыхательных путей.
В отсутствии метра Реми Келюс проснулся, но восе не выглядел хорошо отдохнувшим. К физическому недугу теперь еще примешивалось ужасное беспокойство за кузину, от которой он еще не имел никаких вестей. К тому же графу чрезмерно опротивело его бездействие. Он давно не видел друзей, и их "молчание" не внушало ему спокойствия. К счастью для больного, в тот момент, когда он уже почти готов был предпринять очередную безрассудную попытку встать с постели, ему доложили о графе Шомберге. Келюс едва успел привести себя в порядок, как на пороге появился миньон, улыбающийся, хотя и несколько бледный и опирающийся на трость. - Александр! - радостно воскликнул граф. - Как давно мы не виделись!
-Келюс! - лицо немца расплылось в добродушной улыбке. - А мне сказали, что ты уже совсем плох. Я чертовски рад, что успел к тебе, пока ты не отдал Богу душу... Келюс протянул руку другу. - Ну что ты, я не слишком тороплюсь покинуть наш грешный мир. (С приходом друга к Келюсу вернулось шутливое настроение). - Но к чему эта трость? Что случилось с тобой? Крепкое пожатие немца не настолько убедило графа в крепком здоровье друга, хотя и не внушало уже прежних опасений. И все же Келюсжеал знать обо всем, что случилось с тех пор, как он оказался пленником в собственном доме.
Пересказ последних событий не занял у Шомберга много времени. Он вкратце описал поединок с Антраге и его последствия; свое спасение: сначала девицей Меридор, а затем чудесным появлением короля. После упомянул о злоключениях Сен-Люка, ровно настолько, насколько был осведомлен сам. Про Можирона немец пока ни сказал, ни слова, хотя приехал сюда ради него. Вид Келюса не слишком его обнадежил. Самый любимый миньон короля был так слаб, что Александр не мог решить, сумеет ли он помочь в его деле?
-...А кто тебя лечит, Жак? Разве король не послал к тебе своего верного Мирона?
- Да, ну и жизнь! Счастливец же ты, Александр! - Келюс улыбнулся, поняв из рассказа друга, что опасность давно миновала и все сложилось вполне удачно. - А как складываются твои отношения с красоткой? Ты же не дал ей просто так покинуть тебя, не правда ли? - Нет, король молчит, как рыба. Его, видимо, раздосадовало мое отсутствие и он решил лишить меня своего внимания и заботы - Келюс состроил мину, одновременно выражавшую насмешку и досаду.
- Красотке совсем не до меня, - грустно улыбнулся немец, - этот злодей Монсоро ей угрожает. Право, он сумасшедший, если думает, что после всего сделанного, выберется из этой истории без потерь... Но теперь король все знает. Я надеюсь, должность главного ловчего скоро станет вновь свободна... Шомберг выразительно посмотрел на Келюса. - Поверить не могу, чтобы король о тебе забыл. Быть может, он просто еще не знает, что ты болен?
- Не знаю... Я не видел Его Величество уже довольно давно, так что не могу ничего сказать... Но кто знает? Как только я встану с этой проклятой постели, я нанесу ему визит и узнаю все. А что ты задумал против Монсоро? Чем он так не угодил тебе?
- Не угодил?! Ха! Да он хотел попробовать моей печенки! Вот каналья! - возмутился немец. - К тому же все его уверения, что он вывез девицу в Париж, чтобы спасти от своего господина больше походят на бред. Где этого видано, чтобы пес таскал куски со стола своего хозяина. Так и хребту можно схлопотать. А Анжуйский оказывается еще противней, чем я думал, - Шомберг не стесняясь того, что он в гостях в сердцах сплюнул на пол, - не будь он королевским братом, я бы вызвал его на дуэль!
- Черт возьми, кажется я пропустил все самое интересное! Но Монсоро еще пожалеет, что связался с тобой. Непременно надо будет отбить у него охоту портить наши наряды своей гнусной шпагой! И куда только смотрит король, раздавая придворные должности? Где этот бездельник, который взялся вылечить меня? Скорей бы он вернулся, тогда мы вдвоем ему докажем, что мне большенечего делать дома, и я отправлюсь на поиски Ортанс, а заодно и улажу остальные дела! - Келюс разгорячился, и сам не заметил, как упомянул имя кузины.
- Ортанс? А что у тебя уже появилась необходимость искать кузину? - усмехнулся Александр. - Только не говори, что она ушла с красавцем Бюсси и не вернулась?
- В том -то и дело, что я не знаю, куда она пропала, полсе того, как рассталась с Бюсси! Я видел графа вчера, но он тоже ничего не знал о том, что случилось с Ортанс.
Мажордом Келюса, вытаращив глаза, смотрел на нового лекаря, который прибыл обратно на грубой телеге, а затем извлек оттуда какую-то девицу и понес ее в дом. Мажордом уже с самого начала догадывался, что этот молодой человек явно имел весьма оригинальное представление о том, что значит состоять на службе у тагого уважаемого господина как граф де Келюс. Сейчас эта догадка лишь подтвердилась. - Господин Бертран, - обратился к нему Реми, - этой девочке необходима помощь. Сейчас я доложу об этом господину де Келюс и узнаю его мнение по этому поводу, но сначала необходимо где-то разместить эту девочку. Вы не могли бы указать мне подходящее помещение? Господин Бертран молча (все-таки Реми приняла на службу сама госпожа де Леви) провел его одним из коридоров, который заканчивался дверью. За дверью находилась небольшая комната, с кроватью, ночным столиком и парой кресел. Реми уложил девочку на кровать и вместо плаща укрыл ее теплым одеялом. Затем он поблагодарил Бертнана и отправился к Келюсу.
Келюс представил Реми графу, и в свою очередь назвал имя друга своему лекарю. - А вот и вы, доктор. Наслышан про вас от Келюса, - Шомберг внимательно разглядывал лохматого тощего мальчишку, который взялся за лечение его друга. Похож на студента. Небось, проучился с гулькин нос, а туда же, в доктора, да еще к дворянину. Такого доверия как Мирон, ученик самого Паре, мальчишка не вызывает. В прочем, если он помог Бюсси, значит все же, что-то умеет. - Что же вы так плохо лечите его светлость? Вон господина Бюсси в два счета поставили на ноги, - в шутку упрекнул немец Реми, переложил трость в другую руку и уперся ей в пол…
Реми вовсе не смутило подобное замечание, вызванное, по его мнению, малой осведомленностью в медицине. - Дело, в том, сударь - спокойно пояснил Реми, что недуг господина Келюса, куда серьезнее, чем рана господина де Бюсси и соответственно требует больше времени для лечения. Но у меня есть все основания считать, что граф вскоре поправится. Разумеется, - добавил Реми взглянув на Келюса, - если будет выполнять необходимые процедуры. - При этих словах Келюс нахмурился, но Реми не обратив на это ни малейшего внимания, повторил свой вопрос о самочувствии графа.
- Послушайте, дорогой господин ле Одуэн, - нетерпеливо заговорил Келюс, - я чувствую себя отлично, и буду чувствовать себя еще лучше, если вы наконец позволите мне встать с этой постели и отправиться на поиски моей кузины! Поверьте мне, ничто не принесет мне такого облегчения, как встреча с м-ль де Вильнев. Поэтому давайте скорее ваши отвратительные микстуры, и я... - Келюс не стал договаривать, но вместо этого сделал попытку встать с постели.
- Разумеется, вы можете встать с постели, - отвечая сократовской невозмутимостью на нетерпение своего господина, подтвердил Реми, - сейчас это даже необходимо. Я думаю, у вас получиться встать и сделать несколько шагов для начала. Но ни в коем случае нельзя делать много движений и сразу же отправляться на улицу, где, надо заметить, очень холодно. Если вы так поступите, то в лучшем случае снова сляжете с лихорадкой, поэтому я не могу вам этого позволить, ибо за за ваше здоровье, господин граф, я отвечаю перед госпожой де Вильнев, которая поручила вас моим заботам.
Отлично! - воскликнул граф, тут же осуществив свое намерение. - Но вы же сами понимаете, что я не могу просто так сидеть в своем доме, не предпринимая никаких попыток найти кузину! Вы должны разрешить мне отправиться на ее поиски! И к черту болезни!
Шомберг прикусив нижнюю губу, наблюдал, как встает с постели Келюс, и уходит надежда немца помочь Можирону. А все из-за глупой девчонки. Ну, почему она исчезла именно сейчас? С каждым днем число девиц попавших в беду возрастало. Александр даже подумал, не послать слугу домой, чтобы проверить все ли в порядке с его сестрой Марией? Но быстро отбросил эту мысль, решив, что мадемуазель де Шомберг достаточно умна и предусмотрительна, чтобы избежать неприятностей. Увы, не все девушки, такие как его сестра. - У тебя уже есть план поисков, Келюс? При каких обстоятельствах пропала мадемуазель де Леви?
Наверняка, самое страшное проклятие всех последователей Гиппократа - несговорчивые больные. По крайней мере, Реми думал именно так. Когда они пренебрегают всеми советами, а потом им становится хуже, или, сохрани Гален, они отдают Богу душу, то во всем почем-то винят медицину. Поэтому, Реми не без досады наблюдал за передвижениями графа. Он уже воззвал к разуму и к мадемуазель де Вильнев. Но так как эти доводы Келюса не убедили, то Одуэну не оставалась ничего, как воззвать к обещанию, данному Келюсом графу де Бюсси. Однако, господин де Шомберг вновь заговорил и Реми решил, что перебивать его пока не стоит.
Мадлен лежала на кровати в одной из комнат отеля де Леви. В ее больном сознании возникали то образы прошлого, то жестокое лицо принца крови, то фигура матери-настоятельницы, держащая в руках розги. - Отец... помоги...я не хочу....Лувр...,надо в Лувр... - борматала она что-то бесвязное. Ее тресло, хлод по прежнему не отпускал ее измученное тело. Лицо было покрыто испаринной.
- Нет, я не знаю, что случилось с кузиной, после того, как она села на лошадь... Но я думаю, что могу обратиться к Бюсси. Как-никак, именно он провожал ее в тот день. - А кстати, мэтр Реми, - неожиданно повернулся Келюс к лекарю, - о чем вы так задумались? Может быть, вам что-то известно о судьбе мадам де Леви?
- Села на лошадь? - переспросил Шомберг. - Почему ты отпустил кузину с Бюсси? И как так вышло, что вы теперь с ним, едва ли не друзья? Немец укоризненно смотрел на Келюса. Все эти шашни между анжуйцем и миньоном он видел лишь в одном ключе, ключе предательства.
- Я не мог проводить ее, черт возьми! - Келюс подумал, что ему трудно будет объяснить другу, каким образом Бюсси стал часто бывать в его доме и почему он имел право сопровождать Ортанс. - Все равно, ей уже давно пора вернуться, а ее нет. С помощью графа мы сможем по крайней мере выяснтить, куда она отправилась
- Ты мог послать слуг в качестве сопровождающих, - возразил немец. Все-таки Келюс, что-то скрывает. Иначе к чему бы эти нелепые увертки. - Может быть. Тебе видней, друг мой, - решил согласится с Жаком Александр. - Только вот где мы сейчас найдем этого анжуйского прихвостня?
- У меня есть идея. - Келюс повернулся к Реми, все это время хранившему почтительное молчание - Друг мой, не знаете ли вы, где сейчас может находиться граф де Бюсси? Как-никак, вам случалось оказывать услуги и ему...
Реми слегка сник. Граф де Келюс явно не желал сейчас раскрывать подробности его перемирия с Бюсси, а значит и Реми не мог напомнить графу о данном им Бюсси слове при Шомберге. Господа, чего доброго, поссорятся, а ссоры самым пагубным образом влияют на состояние больных. Не выволакивать же господина Шомберга в коридор! Однако вопрос Келюса натолкнул Реми на более выполнимую мысль. -Я, думаю, господин де Бюсси уже вполне здоров и вполне может находиться не только у себя во дворце, но и в Лувре. Если вы пошлете к нему человека, который бы мог объяснить графу ситуацию, то вполне возможно, что некоторые вопросы проясняться....
"Должно быть, этот траводер так скверно шутит, - смекнул Шомберг, - вон они как переглядываются с Келюсом. Не хуже придворных интриганов. Клянусь печенкой, эта история дурно пахнет. Где это видано, чтобы больной человек пошел провожать здоровую девицу? Неудивительно, что он потерял ее по дороге". - Если вы так считаете, мэтр, надобно бы отправить в Лувр верного человека. Кто там из твоих мальчишек сметливей, да расторопней? - спросил немец, последнюю фразу адресуя уже миньону. Шомберг расстегнул ворот куртки и пожаловался: - Ну и жарища здесь, небось, и в аду так не топят. Угости, что ли гостя вином. А то в горле совсем пересохло.
Келюс заметил нетерпеливый жест Реми, но он не считал возможным объясняться с лекарем, попросив друга выйти, а посвящать Шомберга в свои отношения с Бюсси он пока считал преждевременным. Нельзя же было приступить к объяснениям, предварительно не подготовив друга к этой неожиданной истории! - В самом деле, пусть Гийом сбегает во дворец и передаст графу, что мне необходимо срочно его видеть. - Келюс вызвал одного из своих пажей и дал ему соответствующие распоряжения. - Да, кстати, - добавил он, обращаясь к мальчику, - попросите принести нам полдюжины бутылок бургундского. Ну и естественно, приличную закуску. Граф отпустил пажа и перевел взгляд на друга. - Ну, дорогой мой, надеюсь теперь ты не пожалуешься на негостеприимство моего дома. Оставим эти церемонии: ты прекрасно знаешь, что здесь ты желанный гость!
- Посмотрим, по тому, как ты угостишь, - усмехнулся Шомберг. - Мэтр, вы не будете против, если наш больной пропустит стаканчик-другой хорошего винца? Выпейте и вы с нами за компанию... Шомберг изо всех сил старался вести себя как обычно. Но тяжесть случившегося в последнее время давала о себе знать. Вот Келюс, что-то скрывает и у Шомберга есть тайна, правда не своя, а Можирона. Тем больше ответственность. Немец сам не заметил, как нахмурился. Как лучше сказать Келюсу, про настоящую цель своего визита? При лекаре этого сделать никак нельзя.
То что, у больно появился аппетит, Реми, конечно, радовало. И беседа с приятелем куда лучше, чем носиться по Парижским улицам. Хорошо бы господин Шомберг успокоил его насчет м-ль де Леви, ведь все равно не ясно, где ее искать! Однако оставалася еще нерешенный вопрос с найденной девушкой. Его-то Реми и собирался сейчас решить. - Не могу ничего возразить против вина, сударь. Даже Гиппократ в своих трудах отмечал его положительное действие. В умеренных количествах, разумеется. И я, с позволения графа, последую вашему предложению. Но, господин де Келюс, - обратился Реми к своему господину, - у меня есть для вас одно важное сообщение. Дело в том, что возвращаясь от метра Давида, куда я пошел, чтобы раздобыть некоторые составляющие для ваших микстур, я встретил девушку, совсем еще дитя, которая была на грани обморока и просила о помощи. Едва я успел спросить, кто она, как бедняжка потеряла сознание, и мне не удалось ничего узнать. Девица эта явно дворянского сословия, хоть и странно, что она могла делать на улице без сопровождающего. В любом случае, я не мог оставить ее одну на морозе и не придумал ничего лучше, как привезти ее сюда. Господин де Келюс, вы не станете возражать, если она побудет здесь до тех пор, пока не придет в себя и мы не узнаем, кто она? Я думаю, что вполне смогу ей помочь.
В ответ на замечание своего друга Келюс лишь улыбнулся, и через несколько минут все трое уже наслаждались принесенными яствами. После пары выпитых стаканов доброго вина Келюс почувствовал себя совершенно здоровым и заметно повеселел. Он с интересом выслушал рассказ Реми о незнакомой девушке, и что-то подсказывало ему, что это происшествие не станет простой случайностью. -Да, мэтр, вы правильно сделали, что не бросили девочку на улице, а привезли сюда, тем более, что она, как вы говорите, несомненно принадлежит к дворянскому роду. Ну что ж, тем лучше. Я сам распоряжусь, чтобы она ни в чем не нуждалась. А вы, конечно, позаботитесь о ее здоровье. - Граф слугка усмехнулся, взглянув на невозмутимое лицо свего собеседника. - Да, кстати, мне весьма любопытно узнать, кто эта юная особа, инкогнито проникшая в мой дом, и я надеюсь, что как только ее здоровье позволит, вы представите меня вашей подопечной? Келюс надеялся, что Реми, выполняя свои врачебные обязанности, вскоре оставит их с Шомбергом одних, и тогда друзья смогут наконец объясниться начистоту. Это было необходимо, но лишние свидетели, пусть даже и столь надежные, как Одуэн, никогда не бывают желательны при беседах такого рода.
- О, благодарю вас, граф! - радостно воскликнул Реми, невольно ощущавщий себя в ответе за незнакомую девушку. - Тогда я прошу у вас позволения удалиться прямо сейчас, чтобы оказать ей необходимую помощь. И как только я смогу узнать что-нибудь про нее, то немедленно сообщу вам! - Реми не без сожаления поставил на поднос пустой бокал. Он, наконец, почувствовал себя отгревшимся.
- Отлично, друг мой! Я буду ждать известий от вас. Келюс улыбнулся, проводив глазами лекаря, и повернулся к Шомбергу. - Ну вот, наконец-то мы сможем спокойно поговорить. Так что же так занимает тебя, что даже вино не разглаживает твой прекрасный лоб? - Граф усмехнувшись, провел изяшным пальцем по нахмуренным бровям немца.
У входа в комнату, где лежала девушка, Реми встретила испуганная служанка, которая сидела у ее постели, пока лекарь отсутствовал. - Господин Реми, - шепотом, сообщила она, - девочка-то того и гляди преставится, может, послать за священником? - С чего вы это взяли?- удивился Реми, входя в комнату и останавливаясь у кровати. Больная беспокойно металась по кровати, бессвязно бормоча какие-то слова. - Так сами взгляните.... Горячая вся... дрожит, того и гляди... - Я погляжу, погляжу, вы, пожалуйста, принесите тазик холодной воды и полотенце. И кувшин воды для питья. - Может, лучше все-таки священника?- робко предположила служанка, слегка ошарашенная, легкомысленностью молодого человека. - Сударыня, - сдержанно произнес Реми, считая у девочки пульс, -я попросил лишь воды. Будьте так добры. - А как же... - А священника позовем года через три-четыре, когда эта девочка венчаться будет, хорошо? Женщина ушла, а Реми тем временем вылил в стакан настойку от лихорадки и, приподняв голову незнакомки, поднес стакан к ее губам.
Мадлен почувствовала, прохладную влагу на пересохших губах и сделала глоток. В горле пересохло и ужасно хотелось пить. После этого стало немного легче, но ненадолго - жар снова охватил ее тело. Девушка пыталась разглядеть, где она находится, но комната плыла перед глазами, все казалось смазанным и темным. Затем в каком-то полусне ей стало казаться, что она снова в монастыре, перед глазами мелькали малознакомые лица - высокий грубый человек, дама в маске, девушка в монашеском платье. Ее, кажется, звали Ортанс... - Ортанс! - воскликнула девушка. - Письмо отняли.... Я хотела как лучше... - Мадлен вновь стала метаться на постели. - Вы находитесь в монастыре Пресвятой Богородицы, а я Мадлен.... Я передам письмо графу де Келюс.... Похищение... -Мадлен зашлась кашлем, - я не хочу обратно... - картины прошедших событий мелькали в ее сознании, она старалась отгнать их словами, вновь и вновь произнося имя похищенной девушки, умоляя отпустить ее, но призраки не оставляли ее душу и, казалось, что этой пытке не будет конца.
Жак де Келюс Немец нахмурился еще больше, по его покрасневшему лицу было видно, что он мучительно подбирает подходящие слова, для ответа. Если бы Шомберг был Цицероном или хотя бы Калигулой. Какую бы славную зажигательную речь он произнес сейчас, обличив переполнявшие мысли и чувства в слова. Но Жорж-Александр был воином, а не оратором посему выдал: - Можирон в большой беде. После чего в необычайно краткой форме, которой бы позавидовали и жители Лаконики, рассказал о злоключениях маркиза, упомянув только историю с отравленной книгой. - Тут такое дело, что лотарингцы не отступятся. А уж они страсть как злопамятны. И если ничего не сделать - нашему Луи конец...
Реми, уже готовивший компресс, резко обернулся. Желая удостовериться, что ему не послышалось, он склонился на постелью, где лежала больная. Та в бреду вновь и вновь повторяла услышанные лекарем слова. Значит его подозрения насчет того монастыря оправдались. Пораженный Реми, какое-то время собирался с мыслями, потом, быстро поставил девочке компресс, дал ей выпить еще одну порцию лекарства и, позвав служанку сказал ей, как следует ухаживать за больной, во время его отсутствия. Затем Реми бегом бросился в покои Келюса. Внезапное появления лекаря, явно было неприятным сюрпризом для обоих товарищей, но Реми взволновынный происшедшим, не взял на себя труд излишних церемоний. Наскоро извинившись за неожиданное вторжение, он рассказал все, что услышал от девочки, подтвредив ее бред своими догадками. Тут уже было не до врачебной щепетильности. Реми понимал, что его пациенту все это причинит немало волнений, но молчать в данной ситуации было немыслимо.
Девушка находилась словно в лабиринте, из которого никак не могла найти выход. Она блуждала вдоль стен, натыкаясь на тупики, начинала все сначала и вновь оказывалась в ловушке. Больное сознание рисовало лица знакомых ей людей, их голоса звали ее, девочка шла на их призыв, но терялась среди извилистых коридоров. - Отец, помоги мне! Ортанс, я прошу прости меня! Матушка, отдайте письмо! Тело Мадлен содрагалось, по щекам лились слезы. Она глубоко выдохнула и открыла глаза. Мир вокруг принимал странные очертания, было непонятно что сон, а что реальность. В пелене она увидела очертания мужской фигуры, ей казалось фигуры ее отца. - Папа, не уходи, не покидай меня, тихо, усталым голосом проговорила юная воспитаница.
Ну, что за невезенье? Избавиться от навязчивого доктора оказывается не так просто. Вот он вернулся и рассказывает явные сказки. А если подумать головой? Зачем кому-то упекать девушку-провинциалку в монастырь? Александр скорей бы поверил, что ее утащили работорговцы, с целью сбыть потом на одном из невольничьих рынков средиземноморья. Или охотники за приданным. Но насильно делать постороннюю девицу Божьей невестой. Бред какой-то. А Келюс то поверил. Вон как слушает - оба уха оттопырил. - Мэтр, все, что рассказали нам невероятно, но не кажется ли вам, что то, что спасенная вами девушка говорит про какую-то Ортанс и письмо, еще не значит, что она имеет в виду мадемуазель де Леви. Мало ли на свете Гортензий? Вот и дочку нашего садовника так зовут.
Келюс слушал лекаря, не перебивая. Все услышанное им было настолько серьезно, что у Келюса не возникло даже подозрения, что это могло быть неправдой. Да и зачем Реми сочинять подобные истории? До сих пор графу не приходилось сомневаться в своем лекаре. Значит, все было намного тревожнее, чем он мог предположить. Теперь Келюс знал, по крайней мере, что надо делать: отправляться в монастырь, и, если потребуется, силой увести оттуда Ортанс. - Друг мой, - обратился граф к Шомбергу, - поверь мне, что все намного серьезнее, чем тебе кажется. В любом случае, мы должны все выснить как можно скорее. И никто не мешает при этом оказать помощь Можирону. - Мэтр Реми, я полагаю, теперь вы не станете больше удерживать меня дома?
Шомберг удивленно посмотрел на Келюса: - Жак, ты хватаешься за соломинку! Надо подождать Бюсси... Хмурые брови на лице Леви сошлись и Александр пошел на уступку: - Ну-у... давай ее расспросим... Немец повернулся к Реми: - Вы говорите найденная вами девушка - дворянка? Вы можете проводить нас к ней? Если она появлялась при дворе, мы могли бы ее узнать.
Реми, однако, в своей догадке уже не сомневался. Ведь он сам слышал, как кто-то, находясь скорее всего во дворе монастыря, выкрикнул имя Келюса. Не могло же лекарю это послышаться. В таком случае ему не других лечить, а самому лечиться надо. - Я слышал как кто-то звал господина Келюса у монастыря, - вздохнув добавил Реми. - Именно поэтому я задержался, надеясь узнать, почему кричали. Ведь сестра Франсуаза сама сказала мне, что тринадцатого числа к ним привезли какую-то девушку, которая наделала много шуму, и к которой никого не пускают. А ведь именно в тот день изчесзла м-ль де Леви! - Реми взглянул на немца, желая понять, убедили того его доводы или нет.
- Libenter homines id, quod volunt, credunt(1), - возразил Шомберг. - Почему вы думаете, что вы не ошиблись? Должно быть, кто-то из монахинь читал "Angelus(2)" или "Peccatum scelus(3)". Женщины склоны к истовым молитвам. А лекари к преувеличениям. Вот вам и послышалось, "Келюс, Келюс" среди обычной латыни. Шомберг скривился в усмешке. Он не любил докторов вообще, а этого с физиономией школяра и пройдохи в частности. - Я же предпочитаю credere oculis amplius quam auribus(4). Мы навестим святую обитель. Но сначала вы проводите нас к девушке. Мэтр?
__________________________________________ 1 - Люди охотно верят тому, чего они желают. 2 – Вестник. 3 – Греховность зла. 4 - Верить глазам больше, чем ушам.
Optime!* Я и сам очень хочу все прояснить. Однако, стоит заметить, что в латыни я разбираюсь достаточно хорошо и подобная ошибка была бы странной, - ответил Реми, уже обретая прежнее спокойствие, хотя настойчивость господина Шомберга его огорчала. Не тем, что он ему не верил, а потому что, как казалось молодому лекарю, не хотел верить. - Да, конечно, сударь, я отведу вас к девочке. Только прошу вас не переговариваться громко, когда мы придем - больной необходим полный покой. - С этими словами Реми подошел к двери, тем самым приглашая обоих господ следовать за ним.
- Der esel*, - тихо выругался Александр и, опираясь на трость, пошел за докторишкой. Графу совсем не нравилось, что какой-то выскочка без роду и племени позволяет себе в разговоре возражать ему Шомбергу. Немец охотно признавал ум и ученость среди равных себе или общепризнанных как обладающих таковыми людей, но в этом маленьком хлюпком французском студенте разглядеть хоть каплю здравомыслия отказался наотрез. Да. Это был именно он. Снобизм. Присущий большей части дворянства, которые и два и три столетия спустя желали считать себя избранными.
Они спустились в комнату, которую мажордом Келюса выделил для девочки. Служанка, увидев, что лекарь не один, встрепенулась и торопливо поклонилась немцу. - Ну, вот, - сказал Реми, бросив взгляд на кровать, - ей уже лучше. – И в самом деле, лихорадка унялась, и сон больной стал гораздо спокойнее. - О, да! - радостно отозвалась девушка, - я все это время молилась, и вот молитвы мои были услышаны!
В каморке, где поместили девушку, было ужасно тесно. "Не самое лучшее место для бедняжки", - подумал миньон, переступая порог комнаты. Передвигался Шомберг, стараясь создавать как можно меньше шума, но на трех ногах, одна из которых была деревянной, это получалось у него не слишком удачно. Пока доктор и сиделка обменивались фразами, Александр разглядывал девушку. Лицо ее он видел впервые, и счел его очаровательным, по детски милым. - Это же совсем ребенок, - удивился немец. На стуле рядом с кроватью лежала нехитрая одежда девочки. Грубые ткани, строгий покрой, темные цвета. «Такое носят монашки», - заметил про себя Шомберг и впился взглядом в докторишку. - Мэтр, а почему вы не отнесли девушку в святую обитель, у которой ее нашли? Она верно из числа послушниц. Ее должно быть уже схватились и ищут...
"Вот странный господин!" - удивленно подумал Реми. - "И чего это он все время глядит на меня, словно инквизитор на еритика?" - Тогда, сударь, я и предположить не мог, что это девочка оттуда, - пояснил лекарь. - Покуда я стоял у монастыря, из ворот ни одна живая душа не вышла. - Реми невольно поежился, вспомнив, как холодно было на улице. - И потом - я ведь нашел ее довольно далеко от монастыря и предстваить себе не мог, что она могла прийти оттуда в таком состоянии и оказаться в том же месте одновременно со мой - ведь я спешил, а она едва могла идти!
Мадлен закашлилась и открыла глаза. Туман, еще стоял перед глазами, поэтому она видела только очертания и силуэты фигур. В комнате находилось несколько человек, один из них склонился над ее постелью и что-то говорил. Его голос непонятным гулом отдавался в больной голове девочки. - Кто вы? - тихо произнесла она слипшимися сухими губами.
- Да перестаньте вы шуметь, - разозлился Шомберг. Он увидел, что губы девочки шевелятся, но из-за бубнящего Одуэна не расслышал и слова. - Ничего не бойтесь, дитя. Вы в безопасности...
Судя по всему, последовательность и логика были совершенно не знакомы немцу. Впрочем, лекарское чутье подсказывала Реми, что для здоровья полезнее будет оставить это соображение при себе. Однако, Реми всерьез беспокоился, что господин Шомберг, увидев, что девочка пришла в сознание, вздумает ее расспрашивать, а это может лишь усилить последствия нервного потрясения. - Будьте добры, сударь, не спрашивайте ее сейчас ни о чем! Это может только повредить. Лучше всего будет дать ей лекарство, а потом уйти, чтобы она снова заснула. - И не обратив должного внимания на свирепый взгляд Шомберга, он склонился над девочкой. Дотронувшись ладонью до ее лба, он с радостью убедился, что жар почти спал. Но еще необходимо было исполнить вышеупомянутые процедуры.
Мадлен почувствовала мягкое прикосновение чьей-то руки, и оно успокоило ее раздроженные нервы. - Я хочу пить, - тихо попросила она, стараясь чуть приподняться и разгледеть присутствующих и обстановку.
- Замечательно, - просиял Реми. Все симптомы проявлялись именно так, как он и предпологал, а значит можно было не бояться неприятных сюрпризов. Лекарь прошел мимо Шомберга, и налил в стакан воды, потом, осторожно подняв голову своей пациентки, дал ей напиться. - А теперь вот это... - он взял с низкого столика заранее приготовленный целебный напиток и поднес к ее губам.
Девушка почти инстенктивно выполняла все указания молодого человека. Она плохо видела и тело, перенесшее сильный жар не слушалось и казалось буквально ватным. Дрожащими руками она ухватилась за стакан и большими, торопливыми глотками выпила сначала воду, потом микстуру.
Келюс все это время молча смотрел на девочку, размышляя о том, насколько хорошо она могла быть посвящена в дворцовые интриги, и можно ли было ей доверять. Но милое, открытое лицо, все еще хранившее следы усталости и болезни, казалось, говорило в пользу девочки, и было решительно невозможно предположить, что она способна была на предательство или обман. - Доктор, - тихо обратился граф к Реми, - когда мы сможем задать ей несколько вопросов о моей сестре?
Реми задумался. Он понимал необходимость этого разговора, но не мог допустить немедленной беседы. Да она бы и не дала никаких результатов - ничего большего, чем было уже известно, они бы сейчас не узнали. - Думаю, граф, что, если вечером состояние девочки не ухудшиться, то вы сможете с ней побеседовать, но недолго. Если опять поднимется жар, что скорее всего не случится, беседу придется отложить до утра.
Мадлен слышала несколько мужских голосов, разносящихся по комнате и этот факт немного испугал ее. - Скажите мне, кто вы? И где я нахожусь? - взволнованно потребовала она ответа, стараясь подняться и разглядеть людей, собравшихся у ее постели. - Прошу вас не возвращайте меня обратно в монастырь, я не могу вернуться туда. По ее щекам потекли почти детские слезы.
- Отлично, в таком случае нам остается только надеяться на скорейшее выздоровление нашей гостьи. До вечера еще надо успеть... - Келюс не закончил фразу, опасаясь, что и так сказал слишком много того, что может вызвать возражения у его лекаря. Но, к счастью для него в этот момент Мадлен обратилась к ним, и граф воспользовался случаем перевести разговор в другое русло. - Милое дитя, вам нечего бояться. Вы у меня в гостях, в отеле де Леви... А господин ле Одуэн постарается в скором времени вылечить вас. До свидания, мадемуазель, если позволите, вечером я навещу вас снова. Келюс отвесил легкий поклон своей гостье, сделав Шомбергу знак следовать за ним, и вернулся в гостиную.
- Не нравится мне это. Похоже девчонка сбежала из монастыря, - ворчал себе под нос Шомберг, идя вслед за другом. В гостиной он присел на скамью с резной спинкой и приложил руку к месту раны. Как же болит, черт побери, этого анжуйца! - Что ты думаешь, друг мой, обо всем это? - спросил Александр у Келюса.
Реми, возблагодарив судьбу за то, что господа, наконец, ушли, вновь подошел к кровати. В комнате уже становилось слишком шумно. Убедившись, что девочка успокоилась, лекарь присел на табурет у столика. Он чувствовал себя таким усталым, словно весь день работал на каменоломне. Еще бы! Пара беспокойных ночей, у постели больного Келюса, когда Реми почти не спал, да сегодняшний день, когда ему пришлось обежать чуть ли не пол Парижа и замерзнуть. К тому же ему здорово хотелось есть - перекусив с утра, он кроме стакана вина в этот день ничего съедобного даже не видел. Поэтому Реми пришла в голову вплоне закономерная мысль -прогуляться до кухни, где молодой лекарь уже успел свести знакомство с хорошенькой кухаркой и найти что-то более приятное на вкус, чем сушеный тимьян или лист столетника. Место у постели девочки снова заняла служанка, а Реми устремился на кухню.
Видимо, Бюсси не суждено было томиться в одиночестве. Проходя по коридору, его заметил Реми, возвращавшийся к своей юной пациэнтки. Настроение лекаря после хорошего обеда заметно улучшилось, поэтому он, с радостью убедившись, что видит именно Бюсси, поспешил к нему. А вдруг граф уже удачно завершил поиски и явился с хорошими новостями?
Мы знаем все и в то же время нам ничего не известно, - промолвил Бюсси, выслушав краткий рассказа молодого человека. - Нужно отправится туда. Прямо сейчас, ни к чему ждать. Ты не знаешь, что собирается делать граф де Келюс?
Не знаю, господин де Бюсси. Он хотел поговорить с девушкой, но сейчас это невозможно. По-моему, сейчас они беседуют с господином де Шомбергом. - Реми был рад тому, что вскоре, возможно, все прояснится. Он был почти уверен, что его соображения на этот счет верны, но все-таки в глубине души появилась весьма неприятная мысль - если догадка насчет монастыря неверна, то вряд ли в Париже и во всех провинциях найдется хоть один человек, над которым потешаться будут больше, чем на Реми ле Одуэном. В конце концов, ведь именно он всех взболамутил!
Под действием всех пережитых волнений и хорошего обеда Келюс совсем забыл о недавней слабости. В его голове кружилось множество мыслей, главной из который была одна: спасать Ортанс, как можно скорее. Он ходил по комнате, обдумывая создавашееся положение, когда вопрос Шомберга отвлек его от этих размышлений. - Сдается мне, что все это больше похоже на правду, чем ты думаешь, - ответил Келюс больше на свои собственные мысли, чем на вопрос друга. - Надо немедленно... - В чем дело? - обратился граф к вошедшему лакею и, выслушав его доклад о приходе де Бюсси, приказал немедленно ввести гостя. - Ну вот, все складывается лучше, чем я ожидал. Бюсси здесь и, возможно, он что-то знает о моей сестре. О, прошу тебя, Александр, не делай такое лицо! Сейчас не время вспоминать старые обиды...
- Вы французы, слишком легковерны, - проворчал Шомберг. Девчонку ему было жалко, по всему видать ее замучили в святой обители. Но почему Одуэн так упорно связывает детский бред и дело мадемуазель де Леви? Он так во всем уверен, будто сам участвовал в похищении кузины Келюса. А что? Все может быть. Зря, ох зря доверяет Жак этому проходимцу. Слуга доложил о приходе Бюсси. Немец помрачнел еще больше. - Он твой гость, Келюс, мне то что, с того, кого ты у себя принимаешь? Да, да. Обещаю не плевать в его гадкую рожу… Но если он опять начнет оскорблять нас или нашего короля. Клянусь Пресвятой Девой! Я вырежу его поганый язык!...
Лакей любезно предложил Бюсси подняться в покои Келюса. Правда, встречаться сейчас с немцем графу хотелось меньше всего. Впрочем, тот все-таки был другом Келюса, а значит не должен чинить препятствий в поисхах. Главное сейчас - никакой демагогии с Шомбергом, есть дела куда важнее. Бюсси спокойно вошел к Келюсу, поздоровался с ним и сдержанно поприветствовал Шомберга.
Пройдя по улицам города , де Тревиль , Шико и Максиммилиан с собакой остановились перед воротами , украшенными причудливым гербом . - "Стучите , мсье Шико ! Он все таки ваш знакомый ..."
...де Леви - стучало в больной голове. ... де Леви... Это слово, будно заклинание повторялось в сознании Мадлен, стараясь напомнить о чем-то важном. "Вы находитесь в отеле де Леви" - "Мое имя Ортанс, Ортанс де Леви"... - Ортанс! - закричала девочка, проснувшись от полусна, в который погрузилась после ухода лекаря и двух молодых господ. - О боже, это же...Скажите, дворянина, который владеет этим отелем зовут граф де Келюс? Взволнованно обратилась девочка к перепуганной служанке. - Да, сударыня... пробормотала она, удивленная напором незнакомки. - Да? - еще громче отзвалась Мадлен. - Тогда надо спешить! Где его сиятельство? Проводите меня к нему срочно! - торопливо говорила больная, пытаясь встать с постели. - Вам положено лежать, - остановила ее служанка, посчитав, что у девушки вновь начался бред. - Вы не понимаете, может быть поздно! Мадлен силой оттолкнула служанку и встав с кровати, шатаясь, покинула комнату. Прислуга уже не пыталась помешать столь буйной больной, она выскользнула за ней и направилась к лекарю, чтобы сообщить о новом приступе этой умалишенной. - Г-дин, граф? Где вы? - прокричала Мадлен, медленно двигаясь по коридору и держась за стену. - Я должна сообщить вам кое-что очень важное.
- "Разгрызи меня Христос !" - недовольно проворчал Шарль-Анри , когда спустя несколько минут ворота так и не открылись - "Чертов лакей вашего Келюса не иначе надрался вином , как боров , и дрыхнет ! Постучите еще ! Или - дайте-ка я !" - крепкий кулак в кожаной круге несколько раз ударил в струганные доски ворот .
Граф де Бюсси - А, дорогой граф! Наконец-то вы пришли. Думаю, у меня для вас есть новости, - Келюс приглашающим жестом указал анжуйцу на кресло, где недавно сидел Шомберг. - У меня в доме появилась одна девочка, которая утверждает, что знает мою сестру...
- Г-дин де Келюс? От изобилия дверей и лестничных переходов кружилась голова. - Ну кто нибудь, пожалуйста, позовите графа. От слабости Мадлен прижалась к стене.
- К сожалению, я пока не могу похвастаться хорошими новостями. - ответил Бюсси. - Правда я по дороге к вам встретил Одуэна, и он кратко рассказал мне эту историю. Кажется, странным совпадением, но... Вряд ли у нас сейчас есть выбор и право в чем-то сомневаться. Думаю,стоит посетить тот монастырь, и чем скорее, тем лучше. Я, конечно, не представляю, каким образом там могла оказаться ваша кузина, но проверить необходимо. Что вы скажете, Келюс?
Граф де Бюсси, Мадлен де Англар - Разумеется, мой дорогой Бюсси, я и сам собирался отправиться в этот монастырь, чтобы разобраться на месте... - на секунду у Келюса потемнело в глазах, слишком сильны были волнения для человека, недавно тяжело болевшего. Шомберг, заметивший, что его товарищ покачнулся, вовремя подоспел, чтобы усадить его в кресло. - До сих пор не могу взять в толк, каким образом моя кузина, только-только появившаяся в Париже, смогла кому-то настолько неугодить, чтобы ее похищали и запирали в монастыре. Насколько я знаю, у Ортанс не было помыслов о постриге, так что вряд ли это ее... женский каприз. Из коридора раздался слабенький девичий голосок, и Жаку показалось, что его юная гостья произносит его имя. - Похоже, граф, сейчас вы все услышите сами...
де Тревиль - Иду, иду!.. - прокричал, в перерывах с чертыханиями себе под нос, привратник графа де Келюс, на ходу оправляя одежду. Долг при господине вынудил его покинуть объятия дородной красавицы кухарки, и вместо горячих бретонских поцелуев, раскланиваться перед очередными посетителями королевского миньона.
Бюсси с сомнением посмотрел на побледневшего вдруг Келюса. Уж ему-то ехать явно не стоило. Хоть молодой человек и выглядел почти здоровым, эти внезапные приступы слабости давали знать, что он еще не совсем поправился. Мысль о подобном "женском капризе" Бюсси сразу же отклонил - наряд Ортанс, который Бюсси запомнил до мельчайших подробностей ни коем образом не соответствовал предстоящему постригу. Да и убитые слуги были доказательством того, что это именно похищение. - Девочка? - удивился Бюсси,- Что же она здесь делает, ведь Реми сказал... Впрочем, давайте, посмотрим. - он приоткрыл дверь и вышел в коридор.
В темноте коридора девочка увидела силуэт, напоминающей ей мужской. Она подошла ближе. Высокий, статный дворянин стоял перед ней и внимательно рассматривал: босые ноги, растрепанные волосы и ночное платье, ее воспитательница упала бы в обморок, увидев подобное, а мать-настоятельница оставила бы на хлебе и воде до конца жизни. - Простите меня, сударь, - испуганно проговорила Мадлен, пытаясь сделать что-то напоминающее реверанс, но голова кружилась, а ноги не слушались. Она виновато подняла на него изумрудного цвета глаза, в них стояли слезы. - Простите, что поднялась с постели и предстала перед вами в неподобающем виде, но...Граф де Келюс, я должна сообщить нечто важное... Она закашлилась и прикрыла рот рукой, так как спазмы были довольно сильными.
- "Открывай , каналья , нам надо увидеть господина де Келюса !" - прорычал де Тревиль , которому порядком надоело торчать у ворот - "Иди и доложи ему !"
Бюсси со смешанным чувством удивления и жалости разглядывал девочку - исхудавшая ииспуганная, она показалось ему совсем еще ребенком. - Какая, однако, храбрая малышка, - подумал граф, и невольная улыбка тронула его губы. - Нет, милая, я не граф де Келюс, меня зовут Бюсси. Но, если вам нужен Келюс, то это очень просто исправить, он находится как раз за этой дверью. Вы сможете идти? Впрочем, лучше я... - сказал Бюсси, видя что девочку сразил приступ кашля, - позвольте... - с этими словами он легко подхватил ее на руки и перенеся в комнату, усадил прямо на кровать Келюса.
де Тревиль - Сейчас, сударь, сейчас... - засуетился Поль, однако, увидев молодого господина, одетого далеко не так изысканно, как его собственный хозяин, к тому же услышав его сильный гасконский выговор, лицо его приняло выражение несколько более расслабленное. "Вот так так! В Париже без году неделя, а уже мнит себя завоевателем", - усмехнулся про себя привратник. Но взгляд его тут же переключился на личность куда более ему знакомую и вполне соответствующую кругу общения графа де Келюс, - Шико. - Немедленно доложу Его Светлости о вашем прибытии, сударь, - поклонился Поль и резво побежал в покои хозяина, где застал самого Келюса, графов Шомберга и Бюсси, а также молоденькую гостью, недавно появившуюся в Отель-де-Леви. - Господин граф, к вам месье Шико и... еще какой-то дворянин, судя по виду, гасконец. - Проси их незамедлительно, - отдал распоряжение миньон, и Поль, со все тем же проворством, принялся исполнять этот приказ.
Мадлен растеренно сидела на краю кровати. Ее окружали незнакомые мужчины, которые смотрели на нее растрепанную и босую. Она поежилась, то ли от волнения и страха, охватившего ее в столь серьезной компании, то ли от прохлады, царившей в комнате г-на де Келюса. Девушка внимательно посмотрела на присутствующих, пытась припомнить, кто именно из двух неизвестных ей господ склонился над ней и представился хозяином дома. Темноволосый молодой человек, уперевшись в трость стоял подле мужчины, сидевшего в кресле, а дворянин по имени Бюсси занял место у окна. На мгновенье девочка задержала на нем взгляд, мужчина показался ей сильным и красивым, его поступок, когда он поднял ее словно пушинку, оставил теплый след в ее сердце. - Простите меня, господа за мою нескромность, - еще раз виновато извинилась Мадлен. - Но я не могу ждать. Г-дин де Келюс... Девушка обратилась к двум молодым людям напротив, в надежде что, кто-то из двоих откликнется на родовое имя. - Ортанс де Леви ведь ваша кузина, не так ли? Но ее почти детский голосок перебил грубый тембр лакея, докладывающего о появлении новых гостей. "Г-дин Шико" - эхом раздолось имя ее отца в больной голове. Мадлен напряглась, не послышалось ли ей. Сердце бешенно заколотилось, а в висках застучало. Не может быть, она увидит отца, он жив, с ним все впорядке, ее волнения оказались напрасны. Не сон ли это? Словно в подтверждении ее сомнениям, в дверях появился высокий худощавый человек в компании уже знакомого ей молодого гасконца, который сегодня днем пытался защитить ее от беспредела принца. Он тоже был цел и невредим. - Папа..., - вырвалось из измученной груди девочки. Она осеклась, испуганная своему внезапному порыву, ведь она не должна была называть его так в пристутсвии посторонних. - Г-н Шико... Быстро поправилась она, растерявшись, и не в силах сдвинуться с места. Слезы крупными дорожками побежали по ее лицу.
Келюс был не готов к такому повороту событий. Его гостья оказалась в родстве с Шико! Вот уж чего Жак никогда не мог бы подумать, так это то, что королевский шут имеет отпрысков, более того, таких миловидных... Изумленный взгляд миньона встретился с не менее потрясенным подобным открытием Шомбергом.
- "Святые угодники , сударыня , как вы здесь оказались ?!" - поинтересовался де Тревиль . Первое удивление прошло , и гасконец вспомнил , зачем все таки они пришли ночью к графу . Он толкнул опешившего Шико локтем и прошептал на ухо - "Мсье , вы представите меня вашему Келюсу , или как ?! Мы же должны сказать ему о мадемуазель Ортанс !!!"
"История становится все интересней, - размышлял Шомберг, разглядывая вновь прибывших, - надо же, девчонка дочь Шико, а этот оборванец рядом с дураком ее знает. А ведь она, наверняка, только сегодня сбежала из монастыря. Так-так... Быть может он ее кузен или друг детства? Да, какая разница. Дочурка Шико знает об Ортанс, значит, лекарь был прав". Шомберг заскрежетал зубами. Обидно было признавать свою ошибку. Но, что ни делается все к лучшему. - Мэтр Шико. Вы как всегда вовремя...
Девочка осторожна подошла к приемному отцу, будто не веря в то, что сейчас он стоял перед ней. - Простите меня, г-н Шико, - ее лицо было мокрым от слез. - Я покинула монастырь без вашего разрешения и дозволения матушки. Мадлен опустилась на колено. - Но для этого у меня была везкая причина... Девушка закашляла, так как от волнения, с ней случился новый приступ.
- Папа, - вновь вырвалось у расчувствовавшейся девочки и поднявшись, она крепко обхватила длинную фигуру королевского шута, словно как тогда, в детстве, в яблоневом саду маленькой норманской деревни. Его рука мягко опустилась на ее макушку, и сон, который был так далек и нереален, превратился в настоящее. - Г-н Шико, я так скучала, я так ждала... Слезы счастья потоком лились из зеленых, словно листва, сиящих глаз Мадлен. - Милый, папа...
- "Ну , хотя бы нашли это милое дитя ..." - подумал гасконец - "Хоть что то ... Надеюсь , теперь очаровательную мадемуазель не станут наказывать эти чертовы невесты Господа ..."
-- Успокойся Мадлен, все хорошо!.. -- Месье де Келюс, вы пока познакомтесь с весьма хорошим человеком и благородным дворянином, а самое главное моим другом - господином де Тревилем.
Девушка прижалась к отцу, словно не виделась с ним тысячу лет. Ей казалось, что это мгновение счастья всоре закончится, что она вновь останется одна в холодных монастырских стенах. При упоминании имени г-на де Тревиля, Мадлен посмотрела на молодого дворянина. Он был занят, но она слегка улыбнулась ему в благодарность за благородный поступок, который он совершил накануне ради нее. Он не заметил ее улыбки, увлеченный знакомством с графом де Келюсом, но это ни чуть не обидело девочку, наоборот лишило ее смущения.
Сцена встречи, безусловно трогательная, тем не менее не произвела большого впечатления на Бюсси. Его беспокило другое – ситуация более или менее прояснилась, необходимо было ехать в монастырь и самому все проверить. А Келюсу придется остаться, чтобы занять незадчливого родителя и его спутника.
В эти минуты счастья Мадлен почти забыла о той миссия, которую ей следовало выполнить и ради которой, она стольким рисковала. Она должна была разрушить сее мгновение радости, чтобы вернуться к событиям, захватившему ее разум в последнии дни. Она слегка отстранилась от отца, и, нарушив этикет и все праила приличия, подошла к г-ну де Келюсу. - Простите меня, господа, - еще раз извинилась она перед окружающими, - Но я обязана поведать, вам, г-н Келюс, что ваша сестра - мадмуазель Ортанс де Леви, в опасности. Она была насильно заключена в монастыре Пресвятой Богородицы, я пыталась ей помочь и передать записку для вас, но меня схватил лакей его Высочетсва. Свидетелем сей сцены оказался г-н де Тревиль. Девушка на мгновенье устремила свой взгляд на молодого дворянина, ища в нем поддержки. - Он забрал эту записку и приказал матери-настоятельницы заключить меня под арест, из-под которого я и сбежала. К сожалению не могу вам ответить, осталась ли мадмуазель де Леви в монастыре, или ее увезли в другое место, но я помню, что принц был настроен решительно, и что хотел увезти некую пленницу немедля.
"Именно так , мсье граф ." - согласно кивнул де Тревиль - "Мадемуазель де Англар рассказала мне о том , что в монастыре содерджится против своей воли ваша кузина , а потом ... Черт раздери , потом принц вывез с собой в носилках какую то молодую даму , и отвез к себе во дворец ! Разгрызи меня Христос , я не удивлюсь , если это и была мадемуазель де Леви !"
- Bei Feuer and Flammen, eine erstaunliche Neuigkeit! - воскликнул Шомберг, поднимаясь со стула. До сих пор немец молчал, но после слов девушки и подтвердившего их Тревиля, перестал сомневаться в том, что лекарь был прав. - О каком принце вы упоминаете? - на всякий случай уточнил Александр у молодого дворянина. Миньону уже пришла в голову одна подходящая кандидатура, для столь гнусных действий. Но лучше было убедиться.
_____________________________________________ *Клянусь громом и молнией! Поразительная новость!
- Это более невозможно слушать, господа! Месье вообразил, что ему как будущему королю все позволено, в том числе, позорить благородных девиц, - Жак резко поднялся с кресла и, несмотря на очередной приступ головокружения, подошел к столу, на котором располагался колокольчик для вызова слуг. - Шомберг, что за глупые вопросы? Конечно же, это был Анжу! Кто еще способен на такую подлость?!.. Простите, граф, мои чувства, ведь вы служите Его Высочеству, - уже чуть менее взбешенным тоном обратился Келюс к Бюсси, - но я уверен, что именно Месье причастен к похищению моей кузины. Миньон позвонил в колокольчик. - Я еду к королю.
- Я с тобой, Келюс, - сказал Шомберг. Опираясь на трость, он сделал несколько шагов в сторону Шико и его друга. - Месье де Тревиль, могу я просить вас поехать с нами? - обратился немец к одному из свидетелей. А таких набиралось уже три. На шута и его дочь можно было во всем положиться. И лекарь вряд ли станет уклонятся от поездки, он всей душой переживал о мадемуазель де Леви. Три свидетеля против слова наследного принца… И еще анжуец. Он может предупредить Месье или... Александр с опаской посмотрел на Бюсси. Ожидая, что предпримет граф в данных обстоятельствах?
- "Хм , разумеется , я и так собирался к королю ." - с истинно гасконским самодовольством хмыкнул де Тревиль - "Мсье Шико как раз и нашел меня в гостинице по этому вопросу , его величество вызывал меня ."
Явившемуся на звонок слуге граф де Келюс велел подать носилки. - У короля есть немало причин быть недовольным поведением Его Высочества, уверен, он выслушает нас и примет надлежащие меры... Простите меня, господа, - обратился миньон к своим визитерам, - я должен переодеться, это займет совсем немного времени. Жак удалился в смежную со спальней гардеробную в сопровождении камердинера, неотлучно находившегося при своем господине в дни его недомогания.
- "Мадемуазель Мадлен , а что же случилось с вами ?!" - поинтересовался Шарль-Анри у девушки , пока все ожидали Келюса . ООС Вопрос риторический , если Маша не сможет выйти , разберемся и так .
- Оставьте, Келюс, извинения сейчас излишни, - внешне оставаясь спокойным, сказал Бюсси. - Я служу его высочеству, а это значит, что я непременно выясню, что принц делал в монастыре и в самом ли деле он причастен к исчезновению вашей кузины. Но не кажется ли вам, что кому-нибудь необходимо посетить этот монастырь? Возможно, мадемуазель де Вильнев все еще там.
де Тревиль Девочка с интересом посмотрела на своего защитника, она дейсвительно была счастлива видеть его целым и невредимым. - Меня заперли в келье, как и велел наследный принц. Я почувствовала ужасный холод, ведь камин был потушен, меня начало лихорадить и в бреду, мне почудилось, что стены вокруг сжимаются, что я никогда не увижу господина Шико.... При этих словах она крепче прижалась к приемному отцу. - Покинув комнату, через келью, где держали мадмуазель де Леви, я вспомнила, что во дворе монастыря был старый склеп и катакомбы, ведущие прочь. Я не знала, куда они ведут, но, положившись на Господа, я отправилась туда. Я долго блуждала в темных коридорах, пока не оказалась на одной из улиц Парижа. И здесь Господь не оставил меня, и господин лекарь, будучи столь добр, помог мне. По велению судьбы, Божьему промыслу или просто случайности, я оказалась в доме господина Келюса, которого и желала искать.
- Видите, граф, рассказ мадемуазель де Англар прояснил все как нельзя лучше, - обратился к Бюсси вернувшийся в спальню Келюс. - Не знаю, что предпримет Его Высочество, но, наверное, вы правы. Необходимо, чтобы кто-то отправился в монастырь Пресвятой Богородицы. Моя кузина еще может оставаться там... как и принц... Граф, не могли бы вы взять на себя это поручение? Вы доверенное лицо герцога Анжуйского, если он затеял нечто дурное, вы сумеете по возможности остановить его... Я прошу не для себя, но для своей кузины. И если вы поможете спасти ее, я буду вечно признателен вам. Ну а я тем временем пойду к королю. Вы со мной, господа? - обратился Келюс к Шомбергу, Шико и молодому гасконцу.
- "Принца в монастыре точно нет , тысяча прокаженных дьяволов !" - хмыкнул гасконец - "Его высочество отправился в свой дворец , и притащил туда такую кучу народу , что наверняка сидит там до сих пор . Если я правильно понял , там был еще какой то герцог , которого принц случайно встретил в том же монастыре , с некоей дамой , и ее величество королева Наваррская ." Де Тревиль снова повернулся к юной беглянке - "Что ж , я рад , мадемуазель , что все счастливо кончилось , и эти чертовы монашки не наказали вас !!! Мсье Шико , заклинаю вас - не отдавайте милую мадемуазель в этот проклятый монастырь , там с ней отвратительно обращаются !"
Вернувшись в комнату, где, как полагал Реми спала и набиралась сил больная девочка, лекарь обнаружил пустую кровать и растроенную девушку-служанку. - О-о-о, господин, Реми, - завопила Аннетт, поймав на себе удивленный взгляд лекаря, - вы не представляете что произошло! - Примерно предстваляю... - Эта девочка, ох... она, должно быть бесноватая, бедняжка! Вы бы видели, что она тут учинила! Кричала, вырывалась, а потом убежала искать господина де Келюс - почти раздетая, босая... ох... какой кошмар, что скажет господин граф? - Успокойтесь, сударыня, - терпеливо сказал Реми. - Приведите, пожалуйста комнату в порядок, а я сейчас вернусь вместе с девочкой. - О-о-о! – снова раздалось знакомое вступление. – А, если она опять, что-нибудь натворит? - Аннетт, вдруг заговорщески понизила голос, - господин Реми, я знаю одного человека, он живет неподолеку, который умеет заговаривать бесноватых. Как вы думаете, стоит к нему обратиться? - Вам – непременно, - рассеянно ответил Реми, прикидывая, добралась ли уже девочка до Келюса или нет. Оставив служанку наводить порядок в комнате (хоть это можно ей доверить!), Реми поднялся к Келюсу и обнаружил, что в комнате происходит настоящее собрание. Помимо самого Келюса, а также Бюсси и Шомберга, здесь находился высокий худой мужчина, немного забавный на вид, а рядом с ним молодой человек с симпатичным скуластым лицом. Девочка, взволнованная и растрепанная сидела на кровати. -Простите, господин де Келюс, но мне сказали, что девочка отправилась к вам. Я пришел за ней. – с этими словами Реми бросил на больную весьма красноречивый взгляд, ясно даваший понять, что уж кто, а он никак не может одобрить столь безответственного отношения к болезни.
Мадлен моляще посмотрела на г-на Шико. - Не возвращайте меня в монастырь, прошу вас! Я хочу остаться с вами. Она не обратила ни малейшего внимания на укоризненный взгляд лекаря.
- Мадемуазель де Англар, если господин Шико не против, вы можете остаться здесь. В моем доме, под охраной моих людей вам ничто не угрожает, даю вам слово... Мэтр Реми позаботится о вас наилучшим образом, по своим талантам он ничуть не уступает месье Парэ. Слуга Келюса, помогавший ему завязывать плащ, подал графу шпагу и шляпу.
Шомберг не отвечал. Его бледное лицо покрылось холодным потом. Рука немца сжимала рукоять трости, но сам он не мог пошевелиться. Приступ кинжальной боли в области живота миновал уже через минуту. Но шок так и остался в широко распахнутых глазах юноши.
Келюс заметил, что немец вот-вот упадет, и живо оказался рядом с товарищем. - Мэтр Реми, похоже, пациентов у вас будет все же двое. Граф слишком слаб, чтобы идти куда бы то ни было. Миньон помог Шомбергу усесться на ближайший стул. - Вот видите, сударыня, - обратился Жак к перепуганной Мадлен, - у вас есть защитник, он даже раненый будет вам надежной опорой... А нам пора, господа, дела не ждут.
Вот так дела! Теперь ему предстоит остаться с назойливой Аннетт, придирчивым немцом и совершенно растроенной девочкой. Реми попытался воззвать к своему неизменному оптимизму и, стоит признать, это ему почти удалось. Во всяком случае, долг врача одержал верх над унынием. - Только, сударь, не стоит спешить. -обратился он к Келюсу. - Возьмите карету, а лучше всего носилки, но только не едьте верхом. И оденьтесь как можно теплее.
Неожиданное "недомогание" немца почему то совершенно не понравилось де Тревилю , он мрачно хмыкнул и произнес - "Может быть господина Шомберга отправить к какому нибудь хорошему лекарю - должны же быть они в вашем Париже !"
Было ясно, что незнакомый гасконец излишком воспитания не страдал. Подобным замечанием он впервую очередь выказывал неуважение хозяину дома. К таким явлениям Реми относился философски и не счел возможным обращать внимание на глупость.
Мадлен впервые обратила внимание на темноволосого молодого человека, который стоял чуть в стороне, и казалось не имел никакого отношения к истории г-жи де Леви. В суете и волнении, она и вовсе не заметила его присутствия в компании хозяина дома графа де Келюса, могучего господина Бюсси и ее храброго спасителя г-на де Тревиля. Раненный выглядел лет на двадцать, ухожен и хорошо одет, высок и прекрасно сложен, по его имени девушка догадалась, что он немец. На мгновенье юная воспитаница посмотрела на молодого дворянина. В ее взгляде отразилось глубокое сострадание и обеспокоенность его раной. Добрые монашки, как нельзя лучше научили ее заботе о душе и теле ближнего. Она быстро спряталась за высокой фигурой отца, потому что долго смотреть на незнакомого мужчину считалось сверх неприлично. - Господин, граф, вы так добры... Я желаю вам удачи и буду молиться за спасение г-жи де Леви. - девушка благодарна поклонилась вслед спешащему г-ну де Келюсу. - Г-дин Шико, - Мадлен крепче прижалась, и с нежностью сжала теплую руку отца. - Ваше слово для меня закон, я останусь здесь или отправлюсь с вами хоть на край света, но об одном молю - не покидайте меня надолго, ибо я не выдержу больше разлуки с вами. Будте осторожны, г-н де Тревиль и спасибо вам. Легкая улыбка чуть тронула ее пухлые губки. Теперь больная была готова отдаться на милость столь насточивого, но в то же время доброго лекаря.
"А ведь казалось, что я иду на поправку", - с огорчением думал Шомберг. Ему было неприятно показывать слабость на людях. Тем более при Бюсси, к которому граф в отличие от Келюса, продолжал испытывать сильную антипатию никак не смягчившуюся после выяснения некоторых обстоятельств в деле мадемуазель де Леви. С трудом переведя дыхание, Шомберг тихо сказал: - Я не нуждаюсь во враче, господа. Час отдыха и я постараюсь вас догнать...
Очень, в этом сомневаюсь, господин де Шомберг, - тут же возразил Реми. Настроение девочки вселяло надежды, что теперь лечить ее будет гораздо легче, но зато приходилось беспокоиться о немце, который совершенно некстати решил проявить свое упрямство. - По всем признакам у вас легко может начаться воспалительный процесс, а это может иметь весьма нехорошие последствия, в сравнение с которыми ваше нынешнее гм... недомогание и в счет не идет. Как врач я просто требую последовать весьма разумному предложению графа де Келюс!
Вот еще! Только нотаций Шомбергу сейчас и не хватало. - Месье Одуэн, перестаньте меня пугать... - начал возражать Александр, но тут лицо немца исказила гримаса, он прижал руку к пропоротому боку и несколько секунд сидел так неподвижно, зажмурившись. А потом прохрипел: - Если вы такой светоч медицины, помогли бы лучше...
- Для начала просто смените положение, - посоветовал Реми. - Вам нужно откинуться спиной на подушку. Тогда мышцы будут не так напряжены, и это значительно снизит вероятность нового приступа. А после того, как я отведу эту юную даму в ее комнату, где ей уже давно положено находиться, то как следует займусь вашей раной.
- Друг мой, перестань возражать, - обратился к Шомбергу Келюс. - Хочешь ты того или нет, мэтр Реми поставит тебя на ноги, причем в самое короткое время... Мои носилки готовы, я отправляюсь во дворец. Господа? - уже в дверях обернулся миньон к Шико и Тревилю.
Шомберг с трудом представлял себе, как он может сменить свое положение, следуя предписаниям врача и сидя при этом на стуле. Крепкая дубовая спинка, а вовсе не мягкая подушка, отнюдь не распологала к тому, чтобы на нее откинуться. Teufe! - Не сдержался немец. - Das wird er mir bussen mussen!…* - Господа, поезжайте же скорей к королю. Тут каждая минута дорога, - сказал Шомберг Келюсу, Шико и их новым друзьям. - А я, пожалуй, пойду домой. Что-то неважно себя чувствую
________________________________________________________________ * - нем. Черт!… Он мне за это ответит!… (имеется в виду господин Антраге)
- Можете быть в этом уверены, граф, - обратился Бюсси к Келюсу. - Я не сомневаюсь, что в скорости все проясниться. - И, решив не тратить более слов даром, он надел шляпу и шагнул к двери.
- "Ладно , судари , пора отправлятся !" - Шарль-Анри печально посмотрел на оставляемую им в сомнительной компании Мадлен - "Чем скорее мы завершим свои дела , тем быстрее сможем вернуться . И тем скорее будет спасена кузина господина Келюса , кстати ! К тому же , меня так и так ждет король , не так ли , мсье Шико ?!"
- Простите меня, господа, - обратился к Шико и Тревилю хозяин дома, - я совсем забыл, что вы явились ко мне пешие. Сейчас я прикажу приготовить для вас лошадей из моей конюшни. Распоряжение было отдано, и совсем скоро вся компания, за исключением Мадлен, Шомберга и оставшегося присматривать за ними мэтра Реми, отправилась в путь.
Когда господа изволили покинуть ставшие тестными для стольких людей покои, Реми принялся запоздало возмущаться. - Вот видите, м-ль, обратился он к Мадлен, - вскоре все разрешиться, а ваш побег был просто неразумен и вреден. Да, вреден! Я настаиваю, чтобы вы немедленно вернулись к себе и легли в постель. - Реми подошел к девочке и помог ей подняться. - У вас, вдобавок еще и руки, холодные! Это, знаете, вобще никуда не годиться... Месье де Шомберг, я сейчас отведу девочку в ее комнату и займусь вами, - добавил Реми, взглянув на немца, лицо которого стало понемногу приобретать нормальный оттенок.
- Да, но я пыталась помочь г-же де Леви, и не думаю, что сбежала напрасно! - настойчиво вступилась девочка. Она не понимала что именно вызвала вспышку гнева, непокинувшая еще болезнь или растройства другого рода, но она нервно вырвала руку у лекаря и отвернулась. На мгновенье ей предствавилось лицо ее новой подруги, и чувство безнадежности закралось девочке в сердце. - Мне кажется я опоздала...- тихо прошептала Мадлен и закрыла лицо руками. - И принц сделал с г-жой Леви что-то ужасное! Почему я не смогла передать ту записку? Я не на что не гожусь!!!
- Напротив, сударыня! - возразил Реми. - Если бы не вы, то мы, возможно до сих пор не знали, где находиться госпожа де Леви. А теперь нам все известно, и господа уже отправились за ней. - Вы ведь не хотите огрочить ее еще больше? Ведь если, вы не будете лечиться, то совсем разболеетесь, что несомненно расстроит госпожу де Леви. К тому же, - понизив голос добавил лекарь, - не совсем удобно молодой даме оставаться в таком виде. Вы сами понимаете... - этот последний аргумент, хоть и не почтительный, по мнению Реми должен был подейтвовать на девушку отрезвляюще.
Слова молодого человека подействовали на юную особу, словно ушан холодной воды. Взволнованная предыдущими событиями, она совсем забыла о дворянине, оставшимся в комнате гостеприимного дома графа де Келюса. Что он мог о ней подумать? Мгновенно окинув свой наряд, Мадлен пришла к неутешительному заключению о том, что она разрыдалась, будучи в одном ночном платье, перед знатным высокопоставленным господином. Что сказала бы ее воспитательница? Она бросила осторожный взгляд на друга графа, пытаясь понять, следит ли он за ее разговором с лекарем или занят собственным здоровьем. - Вы правы, г-н Реми, - спокойно проговорила девушка, успокоившись и вернувшись из непривычного для нее капризного состояния. - Простите меня. Вы очень добры, сударь, вы спасли меня, а я веду себя, как избалованная, невоспитанная девица... Она попыталась натянуть на себя часть одеяла, так как ощущала стыд и холод одновременно. - Будем молиться о том, чтобы все наши усилия по спасению кузины графа не оказались напрасными.
Отправлено: 05.06.08 13:35. Заголовок: - Однако ж, этот лек..
- Однако ж, этот лекарь задерживается,- проворчал Шомберг и, выглянув в окно, раздражённо покачал головой.- И ворота закрыты... Неожиданная резкая боль снова заставила графа побледнеть и, осторожно зажав рукой бок, рухнуть в ближайшее кресло. Спустя пару минут боль отпустила, и Шомберг, тяжело выдохнув, прикрыл глаза: - Дьявол, так и остаётся ждать этого бездельника.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 4
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме