Герцог Анжуйский ждет письмо, Гийом дю Барта остался в Париже, королева-мать хочет его арестовать, а у Жана де Броса в очередной раз срывается общение с женой — он должен объяснить Сен-Люку, зачем король Франции отправил его к королю Наварры
Дата и время: 19 февраля 1578 года, понедельник, день
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 06.12.05 14:22. Заголовок: Re:
13 февраля. Сумерки
Жан де Брос, его пленница и наемники оказались во дворе монастыря. Ворота закрылись. Жан довольно невежливо ссадил Ортанс де Леви на землю, ухватил за локоть и потребовал от сестры-привратницы позвать настоятельницу. - По королевскому приказу, - важно добавил он. Через четверть часа ожидания настоятельница появилась во дворе. - Матушка, - Жан протянул монахине приказ королевы, - эта девица вызвала неудовольствие своим дурным поведением особы королевской крови и эта особа приказывает вам содержать арестованную как узницу вашего монастыря. Здесь инструкции. Возможно, в будущем эта особа допросит вашу подопечную, поэтому постарайтесь, чтобы грешница раскаялась в своих грехах. Жан благочестиво поклонился перед монахиней и дал знак наемником уходить. Он выполнил поручение и мог быть уверен, что из этих стен девчонке не сбежать. Монахини знали свое дело не хуже тюремщиков Бастилии.
Когда похититель заговорил о "дурном поведении" Ортанс, девушка чуть не заплакала от унижения и гнева. Только гордость дома Леви заставила ее сдержать слезы. Ортанс не знала Парижа и не представляла, в какой монастырь заточили ее неведомые враги, но поняла. что выбраться из него будет очень сложно. И все же жизнерадостный нрав уроженки Юга подстказывал Ортанс, что она обязательно найдет выход. Да ее враги были могуществены, но разве у ее родственников не было не менее могущественных друзей? В самом деле, кто может быть могущественнее короля Франции? И все же, все же девушка не собиралась молча ждать спасения. Она легко обошла келью. Подошла к двери. Убедившись, что дверь заперта снаружи, постаралась осмотреть маленькое оконце. Возможно, ей и удалось бы в него пролезть, но на окне были решетки. Наконец, Ортанс взяла оставленный ей молитвинник. И тут ей в голову пришла чудесная мысль. Девушка внимательно перелистала книгу. Затем взглянула на камин. Письмо ей удастся написать. Осталось придумать, каким образом оно попадет к родным.
И тут Ортанс вспомнила о погибших слугах. Наверное, лишь волнение последнего часа заставило ее забыть, что люди кузена погибли на самом деле, что они погибли за нее. Ортанс опустилась на колени и помолилась за упокой их душ. Больше она ничего не могла сделать для погибших, но надеялась, что потом, когда она окажется на свободе, она вознаградит родных верных слуг.
Теперь, когда Ортанс отдала дань погибшим, следовало подумать, как выйти на свободу. Девушка вспомнила, как кузен рассказывал, что в польской тюрьме у него отняли все деньги и драгоценности, чтобы он не мог подкупить тюремщиков. Возможно, настоятельница решит сделать то же самое. Значит, надо было спрятать какой-нибудь перстень или небольшую брошь и тогда она не будет безоружной. Ортанс решила не откладывать это дело и вскоре в ее келье появился тайник. Девушка надеялась, что он ей пригодится.
Теперь, когда все было сделано, девушка решила заняться молитвенником. В конце книги оказалось два чистых листа. Один из них был исписан с одной стороны молитвами к святой Деве, зато последний был совершенно чист. Ортанс решила, что сможет его аккуратно вырвать. И тут ее осенило. Почему неизвестная монахиня (или не монахиня, а такая же узница, как и она) молилась только Пресвятой Деве? Может быть, потому, что и монастырь был посвящен ей? Что ж, она это проверит. Не может же быть, чтобы никто из монахинь не пришел. Должны же они были попрекнуть ее за мифические грехи и попытаться наставить на путь истинный. Вот тогда она и постарается все разузнать.
В это время в келью вошла настоятельница, заметив молитвенника в руках девушки бесстрастным тоном она сказала: -Молитесь, дитя и Богородица простит вам. - наложив крест на вход она вошла в келью и тяжелая дверь глухо захлопнулась.
Ортанс вскинула голову. -- Матушка, я не заслуживаю того, чтобы со мной обращались как с грешницей, -- почтительно, но твердо ответила Ортанс. -- Что бы ни говорил обо мне тот человек, он лжец и убийца. Как можно верить человеку, который только что похитил меня и убил моих слуг? Я не знаю, по чьему приказу он действовал, я недавно в Париже, но я знаю, что в столице есть люди, которые вознаградят того, кто мне поможет. Мой кузен, граф де Келюс занимает видное положение при дворе.
Не смей нечистивица! - настоятельница слегка побледнела, клевета страшнейший из грехов человеческих. Не златом, не серебром, но молитвами ты сможешь оправдаться перед Богом и людьми. Искупив грехи ты вернёшься в мир... или поймёшь, что служение Богородице - чистейшее из дел. - Ну полно, пора приниматься за молитву, - женщина положила руку на голову девушки, - а после молитвы я принесу трапезу. Мой святой долг наставить тебя на путь истиный!
Ортанс вспыхнула от гнева и протестующе отступила на шаг. -- Матушка, вы не знаете меня, но верите вздорным обвинениям этого человека. Я же собственными глазами видела, как он убил моих слуг, а вы обвиняете меня в клевете. Я принадлежу к слишком древнему и славному роду, чтобы унижать себя клеветой. Мой кузен занимает видное положение при дворе. Уверена, даже в вашей обители известно имя графа де Келюса. Помогите мне попасть домой и граф щедро одарит ваш монастырь. Но будьте уверены, у него хватит сил и на то, чтобы покарать тех, кто примкнул к нашим врагам.
Успокойся, дочь моя, - примирительно улыбнулась настоятельница, - у меня нет причин винить тебя в чём-либо, но и дочточтимый человек преведшийтебя сюда, предьявил свидетельство необходимости твоего временного пребывания здесь. Настоятельница скрестила руки опустив их на тёмную материю стихары... Не спешите, мадмуазель, корать своих обидчиков, ибо Бог учит прощать, а деньги, что вы так щедро предлагаете я с радостью приму как пожертвование на нужды сирот приютов Парижа. Однако я не могу вас отпустить, если хотите я передам записку и наша послушница передаст её в дом ваше кузена, глубокоуважаемого графа де Келюса и я уверена всё разрешится в скором времени...
Ортанс внимательно посмотрела на настоятельницу. Неожиданная смена тона не обрадовала, а встревожила девушку. Монахиня действительно собиралась передать ее письмо кузену или просто хотела усыпить ее бдительность, размышляла м-ль. -- У меня нет бумаги, матушка, а также пера и чернил, -- наконец, произнесла она. -- Если вы будуте столь добры, что передадите кузену мое письмо, я буду вам очень благодарна. Но скажите, кому я обязана своим заточением и почему я здесь? Мне кажется, вы знаете об этом больше меня.
- Что ты, дитя моё, я всего лишь настоятельница Божьей обители и мне не ведомы дела мирские.. - в это время из складки на юбке женщина извлекла лист бумпги маленькую чернильницу и перо. Протянув их девушке, она сказала - возьми дитя моё, пусть твои родные знают где ты... Настоятельница перекрестила девушка и направилась к двери
-- Но, матушка, подождите! -- воскликнула Ортанс. -- Если тот человек, что похитил меня, предъявил какие-то доказательства необходимости своего поступка, значит, его бумаги кто-то подписал. Разве вы не можете сказать, кто это? Вы хотите, чтобы я расскаялась, но для этого я должна знать, в чем мне раскаиваться. Ведь я не знаю за собой никакой вины...
- Успокойся, дочь моя! - женщина открыла дверь - я всего лишь покорная раба Господа нашего - повторилась она, - и знаю лишь то, что в стенах нашего монастыря тебе ничто не угрожает, даже тот человек, который привёз тебя сюда... Послышался какой-то шум и мимо кельй пробежала чуть ли не дюжина молоденьких послушниц. - Я зайду позже... - сказала настоятельница и захлопнула дверь.
"Раба Господа... как же!" -- подумала девушка, когда дверь закрылась и послышался стук засова. Ортанс не сомневалась, что настоятельница знает, кто отдал приказ о ее похищении. Девушка постаралась припомнить все события дня. Видела ли она раньше того человека, что похитил ее? Ну, конечно! Именно он приносил письмо королевы Наваррской. И именно он был в прихожей Маргариты де Валуа, когда она явилась на аудиенцию. Но вот когда она выходила от королевы, этого дворянина уже не было -- должно быть, он поджидал ее в засаде. Значит, похитить ее приказала королева Наваррская. Да, Жак и тетушка были правы, когда не доверяли сестре короля Генриха. Но почему Маргарита так поступила? Ортанс никогда прежде не видела королеву и не могла даже представить, чем могла вызвать ее неудовольствие. Но что бы не произошла, она не собиралась сидеть в заточении! Но что написать в письме? Девушка не очень верила, что настоятельница передаст письмо по назначению, но не стоило отказываться даже от слабой возможности дать знать о себе. Только вот писать надо очень осторожно. Девушка вспомнила столь любимые ей рыцарские романы и задумалась.
Через несколько минут раздумий Ортанс поняла, что начинать надо не с письма, которое ей предложила написать настоятельница. Девушка тихонько вырвала из молитвенника чистую страницу, постаралась так же тихо разорвать ее на две части и быстро написала две записки кузену и графу де Бюсси. Торопливо водя пером, Ортанс сообщила, что ее держат в монастыре Пресвятой Богородицы (о своих подозрениях про королеву, девушка предпочла пока не писать, вдруг письмо попадет не в те руки) и молила спасти ее как можно скорее. Затем Ортанс осторожно скрутила записки и надписала, как об этом повествовалось в одном из романов, и скрепила каждое письмо булавкой с небольшим сапфиром. Булавки с письмами девушка спрятала в одежде, надеясь, что в нужный момент сможет выбросить их или кому-либо передать. Теперь предстояло писать официальное письмо. Девушка задумалась, а потом старательно вывела на единственном листе бумаги.
"Дорогая тетушка, дорогой кузен.
Спешу сообщить Вам, что по воле неизвестных мне лиц я нахожусь в монастыре, где мне предписано молиться во искупление моих грехов. И хотя я не знаю за собой никакой провинности, я собираюсь помолиться за вас, ибо вы как всегда были правы в своих наставлениях и советах, за что я вам очень благодарна. Не сомневаюсь, что Пресвятая Богородица позволит вам как можно скорее забрать меня домой.
Ваша любящая Ортанс де Леви"
Девушка полюбовалась на письмо, затем подошла к двери и постучала в нее.
Ответа не было. Ах так?! решила Ортанс. Что ж, для пленницы все средства хороши, чтобы добиться свободы. Ортанс принялась стучать кулаками в дверь, надеясь поднять как можно больший грохот, громко требуя, чтобы пришла настоятельница и принесла свечи и ужин. Девушка надеялась, что кто-то из монахинь из любопытства прибежит на шум, запомнит ее имя и, возможно, если, конечно, ей повезет, расскажет о ней своим родственникам, которые придут их навестить. А уж в Париже, кузен неоднократно это говорил, слухи расходятся немедленно, и Жак обязательно все узнает. Ортанс стучала так, что даже кулаки заболели, а в паузах не забывала громко называть свое имя.
Настоятельница уже приближалась к келье, когда увидела несколько послушниц спешно бегущих ей навстречу, в тот же момент она услышала крики молодой девушки и стук в дверь. Отворив железный засов, матушка примиряющим жестом выставила рук. - Что вы, дитя моё, успокойтесь я уже здесь я принесла вам одежду и немного еды. Трапеза в монастыре скудная, поэтому не обессудьте. - женщина протянула Ортанс платье послушницы миску и подала поднос с едой. - За ваше платье не беспокойтесь вместе с драгоценностями оно будет хранится у меня, за что я вам ручаюсь - таковы правила и вам придётся подчиниться, уж простите - настоятельнице отчаянная девушка уже начинала нравиться, но правила были неоспоримы
Увидев некрасивое платье послушницы, Ортанс вскинула голову. -- Что ж, матушка, если здесь такие правила, то пусть кто-нибудь поможет мне переодеться. Кто-нибудь знающий толк в нарядах, а не только в молитвах и покаяниях. Без помощи опытных женщин избаваться от всего этого, -- девушка небрежно указала на свое роскошное платье и драгоценности, влетеные в прическу, -- просто невозможно. И вот, возьмите мое письмо кузену и тетушке.
- Дочь моя, напрасно ты так гневно смотришь на смирение и покояние.. - настоятельница печально покочала головой принимая письмо из рук девушки. - Каждый из нас грешен, но только истиным смирением можно заслужить прощение, я ведь тоже не всегда была монахиней - печальный вздох воспоминаний, - а потому ненадолго вспомнив мирскую жизнь, я помогу тебе разоблачиться, так что здесь никто лучше меня с этим не справится. Наши послушницы молоды и неопытны, к тому же им запрещено появляться у новых... "гостей", до тех пор пока те не примут постриг или не покинут стены святой обители... Позволь мне помочь - женщина искренне взглянула на девшку, чьё лицо пылало негодованьем
Ортанс отступила еще на шаг. Она твердо решила выяснить как можно больше о своем заточении. -- Вот как? Значит, ваши послушницы такие же пленницы как и я? Мой исповедник говорил, что никто не может запрещать им видеться с кем-либо. Что послушницы могут встречать и монахинь, и своих родных, и обитателей монастыря, в том числе и гостей, чтобы решить постригаться или нет свободно и без принуждения. Или вы хотите запереть меня здесь и силой принудить к постригу? Но у вас это не выйдет! Вы говорите, что смирение может заслужить прощение, но кто простит вам несправедливость по отношению ко мне?!
Сумерки, как обычно пришли в монастырь незаметно, также тихо, как ступали по каменному полу босые ноги послушниц. Мадлен выглянула из маленького окна, выходящего на церковное кладбище. Все те же кресты смотрели на нее из серого, мрачного места. Февральский ветер нещадно трепал старые сучья деревьев и их костлявые пальцы стучали в окно, просясь впустить их. Но их шорох уже не пугал юную девушку, она давно привыкла к стонам и скрипам полусухих лип и кустарников. Порой казалось, что она слышит крики настоящих людей, но Мадлен гнала эти мысли, не веря в том, что в обители Господа могли нарушаться его же заповеди. Осмотрев монастырский двор, и, не найдя ничего примечательного, она поспешила закрыть окно, так как холодный воздух пробрал насквозь ее шерстяное, коричневое платье. "Скоро матушка-настоятельница придет пригласить меня на вечернюю молтиву." - подумала девушка. - Надо успеть спрятать книги". Она подбежала к столику, стоящему у второго окна и собрала учебники, которые передал для нее ее покровитель и приемный отец. Матушка непременно расердилась бы, если б узнала, что вместо богоугодной литературы, которую полезно читать девушкам ее возраста, ее воспитанница занималась математикой и философией. Мадлен положила их, как обычно, под перину у самого изголовья. В комнате было довольно прохладно и девушка поежилась, подойдя ближе к камину. Она вспомнила лето, зелень, сады Нормандии и аромат яблок, который пропитал каждую частичку ее любимой деревушки Дамвиль. Она выросла там. Еще младенцем ее привезли в те места, и оставили на попечение доброй и милой г-же де Бофремон. Именно в поместье она получила образование, которое полагалось тогда юным воспитанницам. Иногда ее навещал высокий длиннорукий человек, который назвался господином Шико. Именно его Мадлен любила, как отца. Но несколько месяцев назад он приехал за ней и забрал в Париж. Этот город очень отличался от красочной и живой Нормандии, и показался Мадлен серым и мрачным. Господин Шико сказал, что ей следует завершить образование в монастыре святой Марии и тогда, он представит ее ко двору и позволит жить в Лувре. Девушка хоршо запомнила его слова: "Придет время и ты узнаешь, кто твои родители, дочь моя, а пока будь покорна и учись всему, что дают тебе в монастыре". Первое время Мадлен очень скучала по г-же де Бофремон, и конечно, по своему покровителю, но она должна была преодолеть все трудности, чтобы стать ближе к родителям. Узнать кто ее отец и мать - было ее самым заветным желанием. Каждый день она молила святых о помощи и защите. Шум и разговор, доносившейся через дымоход, прервали ее размышления. Она прислушалась. В соседней келье кто-то разговаривал, но из-за треска поленьев трудно было угадать обладателей голосов. - Неужели соседняя келья обрела постояльца? В обитель привезли новую послушницу? Странно. Я не встретила ее днем... Здесь какая-то тайна... На ее милом лице промелькнуло любопытство.
- Перестаньте упрямиться м-ль, я пытаюсь оградить вас от мира, виной которого вы здесь. Поверьте, если кто-то здесь и может помочь вам, то это я . Послушницы в нашем монастыре не пленницы, а ученицы или вздорные девчонки, которых родители хотят видеть благовоспитанными дамами при дворе. Я не желаю тебе зла, и если ты, дитя моё, позволишь мне помочь, всё станет намного проще - характер девушки явно не отличался сдержанностью, но за много лет настоятельница привыкла к этому и теперь тон её был столь же искренен и спокоен, как и прежде. - Так что, можешь передать мне и второе письмо и оно попадёт к людям, которые смогут помочь тебе. - не удивляйся, просто это монастырь - почти тоже самое что и тюрьма, с точки зрения влиятельных господ. Но мой долг помогать тем, кто нуждается в помощи, а не угодить королю или кому бы то ни было! - женщина подошла ближе...
-- Что ж, -- пожала плечами Ортанс, -- коль скоро вы сами вызываетесь выполнить роль моей камеристки, я не смею возражать. Признаться, прежде мне было неловко просить у вас подобных услуг, но... Что же до второго письма, -- девушка вскинула голову, -- то вы забыли, матушка, что дали мне всего один лист бумаги. Если вы дадите еще два, я напишу письма королю Франции и его супруге. Полагаю, они не откажутся оказать мне помощь. А теперь помогите мне переодеться. Ортанс вернулась к небольшому окну и небрежно швырнула шляпу на стол. Затем туда же полетел плащ и перчатки. Наконец, Ортанс быстрым движением вытащила из прически булавку и волосы рассыпались по ее спине. В конце концов встала к настоятельнице спиной и попросила расстегнуть платье. Пока мать-настоятельница трудилась над платьем и корсетом, усиленно пытаясь отодвинуть густые волосы узницы, Ортанс быстро вытащила из рукава булавки с двумя письмами и закололами ими рубашку. Потом переступила через свой наряд и попросила подать платье послушницы. Еще через четверть часа Ортанс была полностью одета. Тайные письма были с ней. -- Так как же на счет еще двух писем, матушка? -- довольно мирно спросила Ортанс. -- Вы передадите письма их величествам?
- Для начала, я передам это письмо, а позже, вы сможете написать королю, если потребуется - от глаз настоятельницы не укрылась уловка девушки, но она не хотела замечать, а потому промолчала - рано или поздно девушка обратится к ней. К счастью или нет, но для послушниц настоятельница была единственной возможностью связаться с внешним миром. - Оставайся с Богом - попрощалась женщина и покинула келью, забрав все вещи девушки.
Ортанс задумчиво поглядела на дверь. То, что настоятельница так и не дала ей лист бумаги, чтобы написать королю, доказывало, что она и не собиралась передавать письма адресатам. Конечно, не отдать письмо графу де Келюсу это одно, а скрыть письмо, предназаначенное для самого короля -- совсем другое. За подобный проступок могут наказать даже настоятельницу монастыря. Значит, надеяться на монахиню бесполезно. Что ж, Ортанс и не надеялась. Девушка попыталась вспомнить все, что некогда рассказывал ей о Польше кузен, и все истории, что приходилось вычитывать в романах, и решила, что неприменно что-нибудь придумает. А пока надо было подкрепиться. Пост еще никому не помогал избавиться от заточения.
Мадлен еще раз прислушалась. Разговор продлился несколько минут, а затем хлопнула дверь в коридоре и кто-то удалился. Матушка, наверняка, будет сердится, но девушке непременно хотелось узнать, кто стал обитателем соседней комнаты. Весь день она провела с сестрой Франсуазой, которая подробно описывала ей деяния святых старцев в другом крыле монастыря, поэтому приезд новой послушницы прошел без ее участия. - Интересно кто она? Может быть мне поговорить с ней? Матушка придет только через четверть часа, у меня есть время, чтобы познакомиться. Одиночество сильнее всего терзало детское сердце Мадлен. После занятий она оставалась совсем одна и тогда, только книги становились ее друзьями. Как разительно эти вечера отличались от милых бесед с г-жой Бофремон в поместье, и весенних прогулок по белому яблоневому саду в компании ее учителя верховой езды господина Винсиони. Здесь же только монахини, да послушницы. Первые разговаривали лишь о Боге, вторые и вовсе не были многословны. Возможно, в лице прибывшей она смогла бы найти интересного собеседника. Девушка приоткрыла дверь своей комнаты и убедившись, что коридор пуст, быстро выскользнула наружу. До соседней кельи было всего несколько шагов. Тихонько преодолев расстояние, Мадлен приблизилась к цели. С минуту она стояла молча, пытась подслушать, что происходит внутри, но массивная деревянная дверь плохо пропускала какой-либо звук. Мадлен сомневалась, но любопытство взяло верх и она нерешительно постучала, сначало слабо, потом сильнее. - Там есть кто-нибудь? - почти шепотом, прижавшись к двери, спросила юная ученица.
Совершая вечерний обход настоятельница услышала шопот в дальнем коридоре. Из того самого места, где находилась келья новой гостьи. Поспешив на шум женщина обнаружила юную Мадлен де Англар. "Любопытная девчонка" - подумала настоятельница "всё это до добра не доведёт, и себе навредит и монастырю!" - Мадлен - произнесла матушка, склонившись над воспитанницей - вам было сказано дождаться меня в комнате, почему вы никогда меня не слушаете? - женщина жестом указала на дверь её кельи...
Ортанс еще несколько мгновений прислушивалась, но, судя по всему, появление матери-настоятельницы все испортило. Девушка с досадой топнула ногой и вернулась к узкой постели послушницы. Было холодно. Ортанс посмотрела на камин, но он не горел. Можно было подумать, что его не топили лет двести. Ортанс уже хотела вновь поднять крик, но слишком устала, чтобы опять вставать. Тогда она не раздеваясь закуталась в одеяло и попыталась уснуть. Одеяло было тонким, тепла не прибавлялось и уснуть не получалось. "Ну погодите! -- прошептала девушка. -- Вы еще не знаете, что такое Ортанс де Леви! Как вам не повезло, что меня заточили именно сюда!" Узница попыталась припомнить все свои детские проказы, размышляя, каким образом они могут помочь ей в таком трудном положении. Как ни странно, воспоминания о детстве успокоили девушку и ей в голову пришло сразу шесть идей, как спастись из монастыря. И бедная-бедная настоятельница, она даже не подозревала, что именно ей предстояло помочь Ортанс. Теперь девушка почти с нетерпением ждала утра, ведь настоятельница должна была принести ей еду.
Мадлен вежливо поклонилась. - Простите, матушка, что разгневала вас, - кротко ответила девушка. - Я услышала шум и вышла посмотреть, что происходит. Сегодня днем привезли новую послушницу, я всего лишь хотела познакомиться с ней. Но коли я вызвала ваш гнев, дорогая матушка, то простите мне мой поступок, я не хотела ни словом, ни делом обидеть вас. Ведь вы моя заступница. Я бы хотела удалиться в часовню на вечернюю молитву, где попросила бы Господа простить мне этот грех. Девушка еще раз низко поклонилась и растроенная тем, что вызвала негодование матери-настоятельницы поспешила в часовню. Часовня святой Магдалины встретила ее огнями свечей, заженных усердными монахинями. Здесь царила тишина и покой. В это время обычно послушницы молились в другом зале вместе с главными сестрами монастыря, поэтому никто не мог помешать уединению Мадлен. Она припала к алтарю и тихо, почти шепотом, просила святых благословить этот обитель Господа, просила защиты для господина Шико, так как знала, что королевская служба очень опасна! Девушка сильно переживала за батюшку, он был единственным родным ей человеком, иногда он пропадал на несколько месяцев и сердце ее болело, в ожидании плохих известий, но г-дин Шико всегда возвращался, и она была безумно счастлива обнять этого веселого человека, такого близкого и далекого от нее одновременно. - Не оставь, меня господи молю, направь на путь истинный, помоги мне обрести родителей и храни г-на Шико, пусть он будет жив и здоров! Аминь Девушка еще раз перекрестилась и поднялась. Она тихонько проскользнула через главную залу, чтобы не мешать остальным монахиням молится за спасения всех грешных душ Парижа. Сестра Франсуаза пожелала ей спокойной ночи кивкой головы, позволяя удалится в келью. Мадлен дошла до своей комнаты и закрыла двери на засов, что обычно делала перед сном, это рекомендовала ей сама настоятельница, чтобы никто из обитателей монастыря не помешал и не навредил юной ученице. Это всегда казалось ей странным, кто мог причинить ей вред в обители Господа? Она присела на кровать и задумалась. Спать не хотелось, мысли о странной послушнице не давали ей покоя. Почему мать-настоятельница так рассердилась? Ведь она не сделала ничего преступного? - Надо перестать об этом думать и лечь спать! - решила девушка, распуская волосы.
Ортанс осмотрела комнату и с досадой признала, что настоятельница забрала даже ее подбитый мехом плащ. И что бы ей стоило оставить эту деталь одежды в келье? Девушке было холодно и она решила что ни за что не станет раздеваться на ночь. И тут ей в голову пришла озорная мысль. Стоило как следует проучить тюремщицу, сколько бы она не называла себя служительницей Бога. Ортанс взяла поднос, на котором монахиня принесла ей скудный ужин, поставила на него миску, глинянную кружку и забытые монахиней чернила, и как в детстве, когда сердилась на воспитательницу, приладила все это над дверью. Помощь в сооружении столь странного приспособления девушке оказал колченогий табурет, стоящий в углу кельи веник и совок. При попытке монахини открыть дверь все это со страшным грохотом должно было свалиться прямо на настоятельницу. Конечно, при этом мог пострадать завтрак Ортанс, но она решила, что подаваемые ей трапезы столь скудны, что она ничего не потеряет. Девушка только жалела, что у нее нет ледяной воды, которую можно было бы налить в кружку. Детское развлечение сыграло свою роль -- Ортанс наконец-то согрелась.
Она осмотрела комнату. Ее совсем недавно пересили сюда, так как прежнюю ее келью затопило, когда в начале этого месяца начались сильные дожди со снегом. Камин горел слабо. Мадлен только сейчас заметила, что огонь как-то необычно наклонен и стелится по каменному полу. - Что это? Сквозняк? Но откуда? Будучи любознательной в воросах естественных наук, этот факт весьма заинтересовал ее. Она ближе подошла к камину и наклонилась, осмотреть его. На первый взгляд он казался обычным: ложе для древесины и дымоход, выводящий гарь вверх. Девушка поднесла руку и ощутила холодок, он проникал из-за стены соседней кельи. Она не могла дотронуться до стенки, так как огонь мешал ей, обжигая пальцы. - Что же делать? Надо затушить. Мгновенье поразмышляв, девушка схватила таз с водой для умывания и потушила горящие головешки. Теперь представлялась возможность получше рассмотреть этот странный камин. Она наклонилась и ощупала стенку. Платье ее оказалось в саже. Да, теперь ей точно влетит от матушки. Внезапно, Мадлен нащупала рычаг, который был спрятан в углу камина, она ухватилась за него и к ее изумлению стенка камина исчезла и перед ее глазами предстала другая комната.
Ортанс с изумлением увидела, как камин бесшумно сдвинулся в сторону. Перед ней была еще одна комната, а между ними стояла совсем юная девушка -- лет четырнадцати, от силы пятнадцати. -- Вы кто? -- в радостном изумлении прошептала Ортанс и бесшумно встала. -- Послушайте, я здесь пленница, вот возьмите письмо для моего кузена, графа де келюса, и передайте кому-нибудь из родных. Вы ведь не послушница, верно? -- проговорила Ортанс, посмотрев на наряд девушки, более нарядный, чем принесенный ей наряд послушницы. При этом узница торопливо сунула в руку девочки заколотое булавкой письмо. -- И идите скорее, пока нас не поймали.
Мадлен удивилась, нет растерялась. Она готова была увидеть кого угодно, но не перепуганную благородную даму. По инерции она взяла письмо и не могла проронить ни слова от изумления. - Кто вы, мадмуазель? Письмо... Ваши родственники ходят подстричь вас в монахини насильно?
-- Нет, меня похитили, -- быстрым шепотом проговорила Ортанс. -- Уходите скорее, а то, боюсь, с вами случится то же самое, что и со мной, и вы никогда не увидите ваших родных. Ну же, скорее, от этого завит моя и ваша свобода, будьте разумной девочкой, -- просительно добавила Ортанс.
- Вы пленница здесь? Но я не могу поверить. Это же не тюрьма, а монастырь. Матушка, она ведь такая добрая, - нерешительно, сомневаясь, произнесла девушка. - Но вы сказали, что вы кузина господина де Келюса, а он, как мне известно лучший друг короля. Мой отец тоже его друг, значит ваш кузен друг моего отца, а помочь другу моего отца для меня долг. Я не знаю вашего имени, мадмуазель, но я постараюсь что-нибудь для вас сделать. Мадлен искренне улыбнулась и поклонилась. - Я надеюсь, что помогая вам, я сделаю одолжение королю! Будьте покорны, я выполню вашу просьбу, мадмуазель. Она горячо прижала письмо и еще раз поклонившись, исзезла за волшебной стенкой также быстро, как и появилась.
Ортанс облегченно вздохнула. Письмо было передано и оставалось ждать, когда девочку навестят родные. Узница только жалела, что не спросила малышку, кто ее отец. Да и самой надо было представится. Но все произошло так быстро... Впрочем, ее письмо не было тайной и девочка вполне могла его прочесть. Что ж, хорошо знать, что в монастыре, есть от кого ждать помощи.
Мадлен вернулась в свои "покои". Теперь она решительно не могла сомкнуть глаз в эту ночь. Вот это приключение! Разве она могла предположить, что с ней произойдет такое! Что же делать? Она присела на кровать, чтобы успокоиться, сердце стучало и готово было выпрыгнуть из груди. Сомнения закружили ей голову. "Пленница в монастыре? Почему? Как матушка, служительница Бога может держать здесь кого-либо насильно!" Мадлен не могла поверить в то, что послушница Господа на земле сама же и нарушает его заповеди! "Бедная девушка! Она должно быть сильно напугана. Но, что я могу сделать? Господин Шико так долго не приходит ко мне! Может быть с ним что-то случилось?" При этой мысли юная Мадлен была готова разрыдаться. "Дорогой, господин Шико, где же вы? Только бы вы были живы! Мне так страшно и одиноко!". Девушка еще раз вздохнула. - Надо взять себя в руки! Я дочь - гасконца и мне не пристало вешать нос! - взбодрила она себя. Мадлен решительно встала и осмотрела комнату - следовало найти место, где можно было спрятать письмо. При бледном свете свечи она трудно освещалась, к тому же камин потух и стало почти темно. Но именно благодаря этой темноте девушке и пришла идея, где можно было спрятать письмо. Она положила его в укромное место и вздохнула. На противоположной стене висел образок и Мадлен опустилась перед ним на колени. - Святая Мария, прости мне этот грех, но я дала слово помочь этой даме и теперь не могу нарушить его. Если я виновата перед Богом пусть он накажет меня, но потом, дай мне силы помочь этой несчастной, молю! Несколько раз перекрестившись, девушка встала. За дверью было тихо, наступила ночь. Она была холодной и ее промозглый дух окутывал келью несчастной сироты. Мадлен не могла позвать сестер, чтобы они зажгли камин, ведь тогда она вызовет подозрения и они спросят почему он потух. Она сняла с себя платье и в одной ночной рубашке легла в кровать. Ей было холодно, очень холодно, но девушка терпела. Она вспомнила теплое летнее солнце, яблоневый сад и улыбку г-на Диего Винсионни, именно она грела ее теплее самого жаркого камина.
14 февраля Мадлен проснулась с первыми лучами солнца. Ночное приключение показалось сном, наваждением, и лишь холод, стоящий в келье, напомнил ей, что все произошедшие было на самом деле. "Кто эта дама? И почему ее держат здесь словно пленицу? Париж действительно не похож на тихую и уютную Нормандию, где люди доброжелательны и честны. Что же делать? Я пообещала ей, но мне не ведомого, когда г-дин Шико навестит меня. Все больше я волнуюсь о его жизни." Что же делать? В первую очередь следует умыться и одеться! - подсказали ей озябшие пальцы. Девушка чихнула и поспешила к сундуку с одеждой. Ее наряды не отличались большой изысканностью и весь гардероб состоял из трез плятьев, сшитых из недорогого бархата с отделкой, но мать-настоятельница сердилась, когда Мадлен их надевала. Сейчас не было выбора, старое платье было вымазано сажей и девушке пришлось облачится в монашескую рясу. Она причесалась и убрала свои длинные каштановые волосы в незамысловатую прическу, заколов шпильками. Воды в тазе не оказалось, ведь Мадлен вылила ее всю, чтобы потушить камин. Ничего не оставалось, как идти на утреннюю молитву неумытой.
Утром Ортанс услышала, как отворилась соседняя келья и ее юная обитательница отправилась на молитву. Должно быть, на молитву, поправила себя девушка. Откуда-то со стороны доносился топот и шарканье многих ног -- должно быть кто-то из молодых монахинь и послушниц почти бежал на утреннюю мессу, а кто-то еле шел. Наконец, все стихло. Завтрака не было и Ортанс подумала, что до окончания утренней мессы его не увидит. Что ж, у нее было очень много времени. Теперь оставалось осуществить то, что приснилось ей ночью. Ортанс легко поднялась и подошла к камину. Очень хотелось надеяться, что тайный ход в соседнюю келью можно открыть и с ее стороны. Через четверть часа стараний камин отошел в сторону и девушка вошла в келью своей юной соседки. Вновь закрыла камин. Подошла к двери и осторожно приоткрыла ее. Никого не было. Так же тихо Ортанс вышла за дверь, прошла по коридору и выбралась на свежий воздух. Откуда-то из-за монастырских строений доносилось молитвенное пение и Ортанс неспешно повернулась в другую сторону. Заснеженный сад не привлекал беглянку и она постаралась отыскать монастырские стены. Да, и правда, высоко, пригорюнилась Ортанс. Каким образом перебросить через стену оставшуюся у нее записку? Девушка оглянулась в поисках какого-нибудь камешка, но вместо камня нашла потерянные кем-то четки. Нить была оборвана и Ортанс подумала, что неизвестную ей монахиню за утрату четок долго ругала настоятельница, однако Ортанс была благодарна растеряше. Девушка завернула четки как можно плотнее в записку и приготовилась перекинуть все это через стену. Было очень страшно. Ортанс боялась, что у нее не хватит сил, что четки не достаточный груз для такого дела и что записка может застрять на стене. Но нельзя же было ждать, пока ее соседку навестят родные! Вдруг они навестят ее через месяц или два? А настоятельнице Ортанс не верила вовсе. Девушка досчитала до десяти и бросила сверточек так, как она видела делали это мальчишки. С облегчением вздохнула. Кажется сверток исчез за стеной. Ортанс не знала, что там, и найдет ли кто-нибудь ее записку, но считала, что поступила правильно. Оставалось вернуться в свою келью и согреться. Через четверть часа Ортанс сидела в своей келье, завернувшись в одеяло и поджав под себя ноги. Камин был на месте и девушка предвкушала зрелище, выливающихся на настоятельницу чернил. Что бы ее не ждало, она была готова к сражению и не собиралась сдаваться. "Свободные и бесстрашные" вспомнила она девиз дома Леви.
Из-за стены монастыря были видны верхушки деревьев. Вдруг герцог увидел как что-то непонятное перелетело из-за стены и упало на дорогу. - Ей, - герцог кивнул слугам, - посмотрите что там. Через мгновение слуги протянули ему какую-то исписанную бумагу, в которую были завернуты четки. герцог с удивлением увидел, что на листе написано "Для графа де Бюсси". "Вот так так!" удивился Гиз. "Что за монастырская пташка может иметь дела к нашему Бюсси?"Посмотрим". Герцог развернул письмо и прежде всего посмотрел на подпись "Ортанс де Леви" в потрясении прочел он. "Проклятье!" чуть было не выругался герцог. Леви было фамилией Келюса. Гиз попытался вспомнить, кто из родственников Келюса носил имя Ортанс, а потом задумался, какое отношение эта Ортанс могла иметь к Бюсси. Быстро прочетал письмо и нахмурился. Из письмо следовало, что Бюсси и Келюс находились в отношениях весьма похожих на дружеские, раз похищенная особа просила графа сообщить обо всем ее кузену. Плохо, очень плохо, размышлял Гиз. - Сударыня, вам повезло, - сообщил он жене, - возможно, вам удастся покинуть монастырь, если вы выполните мои распоряжения. Но это потом. Герцог дал знак трогать и процессия вновь двинулась вдоль стены. Письмо герцог спрятал в карман. Через двадцать минут неспешного хода перед герцогом предстали ворота. Слуга принялся стучать. Когда носилки и всадники въехали во двор, Гиз потребовал, чтобы к нему вышла настоятельница.
Мадлен быстро помолилась в присутствии нескольких воспитаниц, и принятая ими за послушницу, удалилась в трапезную. Было забавно чувствовать себя на месте этих молодых девушек по собственной воли или воли родителей, оказавшихся в услужении Господа и лишившихся всех земных радостей. Сестра-кухарка едва узнала Мадлен в новой одежде и была удивлена ее наряду. На что девушка только рассмеялась ей и попросила двойную порцию еды, так как сказала, что проведет весь день в учении, и никак не сможет попасть на обед. Добрая монахиня пожалела девочку и выдала ей еще один стакан молока и батон хлеба. За это Мадлен поклонилась и поцеловала женщину в щеку. Взяв вторую половину завтрака, девушка поспешила в свою комнату. До занятий с сестрой Франсуазой оставалось около получаса и она смело могла еще раз увидеться со странной незнакомкой, обитающей в соседней келье. Она вновь подошла к камину и повернув уже знакомый рычаг, оказалась в другом помещении. Ее новая знакомая сидела на кровати, завернувшись в одеяло. - Доброе утро, мадмуазель, - весело поприветствовала ее Мадлен. - Я подумала, что вы, возможно голодны и принесла вам немного хлеба и молока.
Настоятельница, отслужив утреннюю мессу направилась было к келье гостьи, как вдруг ей сообщили, что какой-то знатный человек требует её присутствия. "Сумашедший день, помоги Господи" - подумала женщина перекрестилась и поспешила к воротам монастыря!
Ортанс улыбнулась. -- Благодарю вас, дитя мое, -- кивнула она девочке и вылезла из-под одеяла. Постаралась пригладить платье руками. -- Надеюсь, вы уже позавтракали? Перебросив записку через стену, узница чувствовала себя много лучше, чем вчера. -- Вас не хватятся, если вы задержитесь на несколько минут? Уверена, вам хочется меня о многом спросить.
Герцог величественно ждал настоятельницу и через четверть часа та появилась. Монахиня слегка запыхалась и герцогу понравилась подобное рвение. Если бы только обитательницы монастыря не кидались записками через стену! Но Гиз придумал, как не дать жене повторить подобное. - Преподобная, я хочу, чтобы вы приютили в вашей обители мою супругу, герцогиню де Гиз, - приказал герцог. - Вы знаете, как наша семья защищает истинную веру и знаете, как много у нас врагов. Я желаю, чтобы здесь в вашей обители, моя жена могла спокойно разрешиться от бремени, и могла не опасаться происков еретиков. Госпожа де Гиз будет жить здесь вместе со своей камеристкой. Я желаю, чтобы ей оказывали всяческое внимание и почтение. Если одной камеристки ей будет мало, присьтавьте к ней кого-нибудь из послушниц или монахинь, но тех, кому вы доверяете. Я не желаю, чтобы к моей жене допускали чужих. Только меня, мою сестру и кардинала Лотарингского. То же самое касается и писем. Передавайте герцогине только мои письма, моей сестры и кардинала. Если же напишет кто-то другой, пересылайте письма мне. Герцогине тоже разрешается писать только мне, герцогине де Монпансье и кардиналу Лотарингскому. И если с моей женой не дай Бог что-нибудь случится, боюсь, кардинал накажет вас со всей суровостью. А теперь покажите мне, в каких покоях вы хотите разместить мою жену. Это должны быть самые лучшие покои для гостей. Герцог помог жене выбраться из носилок и повернулся к монахине, чтобы она их проводила.
Мадлен попривествовала юную даму легкой улыбкой. - Сестра Франсуаза будет ждать меня через полчаса, поэтому у меня есть немного времени, чтобы поговорить с вами, мадмуазель, - объяснила девушка, подавая поднос с едой новой знакомой и присаживаясь рядом. - Не сочтите меня любопытной, но не могли бы вы назвать свое имя. Меня зовут Мадлен де Англар. Девушка была очень рада ближе познакомиться с таинственной пленницей, ведь ее судьба так ее волновала. К тому же она могла хоть немного прикоснуться к тайнам придворной жизни, о которой так давно мечтал. - Благодарю вас за оказанное мне доверие. Я надеюсь, что смогу помочь вам, но мы так спешно поговорили прошлой ночью, не могли бы вы подробнее рассказать о причине вашего прибывания здесь, мадмуазель, если она известна вам? Со своей стороны я постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь другу короля Франции.
Ортанс посмотрела на девушку внимательнее. -- д'Англар? -- переспросила она. -- Вы родственница господина Шико, может быть, его племянница? Мой кузен, граф де Келюс много рассказывал о вашем родственнике. Девушка не знала, как новость может помочь ей. Хотя должна... -- Меня зовут Ортанс де Леви, граф де Келюс мой близкий родственник. Не знаю, кто меня похитил и почему, -- "но догадываюсь, хотя девочке об этом лучше не знать", -- но я здесь и мне надо придумать, как отсюда выбраться. Да, Мадлен, вы не знаете, когда матушка-настоятельница принесет мне завтрак? Боюсь, как бы она не застала вас здесь. Ортанс с удовольствием выпила молока, заедая все это хлебом. -- Может быть, вам лучше уйти, я не хочу, чтобы вас наказали.
Вы можете на меня положиться, - произнесла настоятельница и сделав жест рукой, указала герцегу и его жене дорогу... Я позабочусь отом, чтобы с вашей женой всё было в порядке, вы уверены, что камеристка надёжный человек- в полголоса поинтересовалась женщина.
На горизонте появились высокие стены монастыря, и в сердце королевы, появилось странное саомнение. _ Франсуа, - обратилось она к брату, - мжет быть я слишком жестока, девушка попала в монастрыь скорее по моей прихоти, не кажется ли вам это жестоким?
-Жестоким?! - поразился герцог. Он посмотрел на сестру с таким изумлением, что не сразу вспомнил о необходимости закрыть рот. - Да это просто смешно! Девица ввязалась в серьезную политическую игру и пусть не жалуется на последствия. В конце концов мы же ее не убили... Если вас так это волнует, что ж, будем надеяться, что ночь в монастыре образумит эту Леви и она проявит послушание. Даст отставку Бюсси или еще что-нибудь, чтобы он оставался на моей службе. Ну а если она проявит упрямство, так и мы поступим с девицей так, как нам будет угодно. Ставки слишком высоки, чтобы отступать. И потом, неужели вам не хочется проучить этих завитых господинчиков, я имею в виду миньонов? Смерть Христова, мне жаль, что у всех них нет кузин, которых можно было бы заточить в монастырь! Нет-нет, Маргарита, вы все сделали правильно и я горжусь вашим умом и решимостью. Главное, чтобы девица ничего не поняла. Не забудьте надеть маску. Моя со мной.
Мы живем в ненадежное время, кто может быть уверен в слугах? - усмехнулся герцог. - Но если ваши монахини будут ни на миг не оставлять мою жену одну, я буду спокоен. Надеюсь, матушка, ваши монахини надежны и не подвержены мирским слабостям? А то представьте себе, - произнес Гиз и пристально посмотрел на монахиню, - когда я ехал мимо стен вашего монастыря, какая-то его обитательница перебросила через стену записку и ее сразу схватил какой-то господин. Герцог не счел нужным говорить, что господином был он сам. - Боюсь, среди ваших овечек завелась дурная овца. Постарайтесь приставить к моей жене хороших. Раньше ваш монастырь был на самом хорошем счету у Церкви, не разочаровывайте ее.
Девушка извиняюще улыбнулась. - Да, я очень рискую, приходя к вам, но мне так одиноко в этом монастыре, а в вас я нашла друга, о котором так давно мечтала. К тому же я хочу хоть что-то сделать для г-на Шико, которому обязана своей жизнью. Если мать-настоятельница решила уморить вас голодом,- Мадлен расмеялась.- то не беспокойтесь о еде, я буду приносить вам столько, сколько вы сможете съесть. И не могли бы вы назвать имена людей, которые дружественно относятся к вам. Я кажется придумала, как помочь вам. Я поговорю с другими послушницами, возможно, кто-то из них окажется родственником ваших друзей, и тогда друзья узнают, что вы здесь и спасут вас. Но это будет только вечером, сейсас у меня урок с сестрой Франсуазой, поэтому я вынуждена вас покинуть, м-зель де Леви. Девушка встала и низко поклонилась, как учила ее г-жа Бофремон, говоря, что девушка ее возраста, должна быть прежде всего вежлива и послушна. Хотя второму замечанию г-жи де Бофремон, юная воспитанница не очень следовала.
-- Спасибо, дитя мое, -- улыбнулась Ортанс, -- но не рискуйте понапрасну. И запомните имена -- господа Шомберг, Сен-Люк, Можирон и д'Эпернон, они друзья моего кузена и на них можно положиться. А еще... -- Ортанс поколебалась и очаровательно покраснела, -- граф де Бюсси. Он тоже не откажет в помощи. И не стоит так кланятся, -- рассмеялась узница. -- Мы же друзья. И она расцеловала девочку в обе щеки. -- А теперь идите, а то вас хватятся, -- и Ортанс подтолкнула Мадлен к камину.
Девушка засмущалась, но была безумно счастлива, наконец у нее появилась настоящая подруга! - Благодарю вас, Ортанс! Вы позволите мне так вас называть? Я запомнила все имена и сделаю все возможное, чтобы вам помочь. - восторженно откликнулась юная воспитанница. - Потерпите еще немного. До встречи! Мадлен улыбнулась на прощанье и быстро удалилась в свою комнату, на глухо закрвыв за собой задвижку камина. Девушка вновь находилась в своей келье. Еще раз повторив про себя имена дворян, перечисленных г-жой де Леви, чтобы не забыть ни одного из них, она подошла к окну, выходившему на церковный двор. Ее внимание привлекла процессия, расположившаяся во дворе, она увидела много людей, важного господина и женщину, грустную и замученную. "Неужели сюда привезли еще одну пленницу?" - невольно подумала Мадлен. - Да, монастырь на самом деле не обитель Бога, а настоящая тюрьма для тех, кто помешал богатым и владеющим этим миром! Мадлен вздохнула! Ей стало грустно оттого, что даже монахини также грешны, как и простые верующие. Но пора было идти на урок и девушка оторвала свой взор от неизвестных гостей. Только сейчас она осознала, что не все в Париже так, как рассказывали ей в Нормандии, что на самом деле это жестокий мир со своими законами, нарушение которых может привлечь погибель. При этой мысли Мадлен вдруг задумалась о письме, которое получила от г-жи Ортанс, оставлять его в келье было опасно, ведь кто-нибудь мог найти его, поэтому девушка достала его из тайника и спрятала под монашеской рясой. Теперь она могла спокойно идти в библиотеку, где ее ждала сестра Франсуаза.
Вид монастыря Пресвятой Богородицы вызвал о герцогини досадливую гримасу. - Послушайте, Анри, давайте сбежим, а я обещаю выяснить при дворе, все что вы захотите, - пропросила Анриетта короля. - Поедемте прямо сейчас, пока Маргарита и Франсуа ничего не заметили!
- Ну чтож, раз так, то нам нужно решить о чём мы будем спрашивать эту девушку - из складок платья королева достала маску осмотрела её - будет глупо, если мы зайдём в келью и молча бдем её рассматривать, надеясь, что она сама расскажет всё и даже больше. Марго поднесла маску к лицу и улыбнулось , - да маскарад получится призабавнейший...
- я даже знаю что это могла быть за записка, - произнесла женщина в её глазах блеснул страх, - что скажет королева Н... - она тут же осеклась - чтож похоже у меня появились дела , которыми я займусь сразу же как только размещу вашу супругу. ( Добросердечие женщины начало медленно испаряться) Что касается монахинь, то есть две послушницы за которых я могу поручиться, они не оставят вашу жену ни на минуту, и присмотрят, чтобы всё прошло так, как угодно вашей светлости.
- Герцогиня, - Генрих с удивлённой усмешкой взгляул на женщину, - неужели вы хотите пропустить событие достойное называться исторически, не могу поверить - В ближайшее время я не собираюсь покидать Париж, поэтому у меня ещё будет возможность побывать у вас в гостях! - свой намёк Наваррский подтвердил тем самым взглядом, от которого любая женщина при двре теряла сознание.
Ортанс не отходила от камина, пока девочка не исчезла в тайном проходе. Наконец, подошла к столу. Интересно, мать-настоятельница действительно решила заморить ее голодом или просто забыла о ней? Очень хотелось посмотреть, как чернила выльются на тюремщицу, это было ребячество, девушка хорошо это понимала, но сейчас впервые поняла слова кузена, что заточение заставляет людей совершать самые экстравагантные поступки. Со двора послышался шум и Ортанс подошла к маленькому окошечку. Из кельи были не видны ворота, но девушка разглядела, как через двор в сопровождении монахинь и настоятельницы шел очень высокий вельможа, поддерживая под руку женщину. Этого человека она никогда не видела, но держался он так, словно был по меньшей мере королем. У его величества Генриха Третьего и то был не такой представительный вид. Человек обернулся и девушка увидела шрам на его щеке. "Боже, неужели это герцог де Гиз?" -- удивилась Ортанс. Кузен уверял, что герцог находится на осаде Ла-Шарите, и вот пожалуйста -- герцог был в Париже...
Зайти к ней? - вновь удивился Франсуа. - Сестра, ты слишком долго провела в Наварре. Навещать какую-то провинциалку, много чести. Прикажем привести ее к нам в покои настоятельницы. Она будет так счастлива выбраться из кельи, что неприменно примется нас благодарить. Вот тогда мы ее расспросим. Если она поймет свою вину и поклянется исправиться, мы будем добрыми и через месяц-другой выпустим ее на свободу. Если она заупрямится, тем хуже для нее. Напугаем ее до смерти и решим, отправить ее в тюрьму или замуж. Надеюсь, Маргарита, ты не против? Меня смущает только твой муж. Не хотелось бы, чтобы он вмешался и спас девицу.
- Ах Франсуа, твоя кровожадность порой меня просто удивляет - Марго серьёзно взглянула на брата, - хотя это у нас семейная черта, - добавила она уже с улыбкой. Но я всё равно хотела бы увидеть как живут местные заточенки, к тому же мало ли, что мы там можем обнаружить.. А за Генриха не беспокойся, женщины его интересуют исключительно с одной стороны и втягиваться из-за них в политическую борьбу он не станет, к тому же не забывай с ним Анриетта - уверена она найдёт, чем усмирить его любопытство! Процессия приблизилась к монастырю, у ворот стояли чьи-то носилки...
Хотелось бы верить, - пробормотал Франсуа и тоже принялся рассматривать носилки и окружавших их слуг. - Не пройти не проехать! Черт! Но все же я вовсе не кровожаден. Если бы я был кровожаден, я бы приказал убить девицу, что было бы гораздо безопаснее. Теперь же нам предстоит рисковать, уговаривать, вместо того, чтобы избавиться от нее раз и навсегда. Ладно, если тебе так хочется, потом посмотришь любую келью, но не стоит ходить к девице. Это создаст у нее преувеличенное представление о собственной особе. Нет уж, пусть дрожит от страха, куда ее ведут и зачем, тогда она станет сговорчивее. И говорить с ней надо как можно более сурово, пусть поплачет и вот тогда мы добьемся своего. С чего ты начнешь?
Под взглядом короля Анриетта просияла. - Вместе с вами я готова пропустить любое событие! - нежно сообщала она. Потом протянула Генриху руку и сплела свои пальцы с его пальцами.
- Между прочим, сестра, а почему нас не встречают? Я был уверен, что ты обо всем договорилась с настоятельницей. И хотел бы я знать, чьи это носилки. Не люблю лишних свидетелей!
Ортанс с любопытством рассматривала герцога и женщину рядом с ним. Должно быть, это была герцогиня де Гиз, предположила узница. Зачем она приехала сюда? Помолиться или как и она, в заточение? Девушка вспомнила странные рассказы о Екатерине Клевской и решила, что жена герцога вполне могла прогневить своего мужа. Наконец, процессия удалилась и Ортанс тоже собиралась отойти от окна, когда увидела еще одни носилки. А рядом с носилками ехал человек, который ее похитил, потом еще кто-то -- Ортанс не могла их рассмотреть на таком удалении. Что делать? Забарикадировать дверь столом или наоборот убрать устроенную над дверью ловушку? Ортанс не знала, как поступить.
Когда Мадлен пришла в библиотеку, сестра Фрасуаза уже ждала ее там. В ее руках был огромный том, хранившийся в монастыре, словно реликвия. - Сегодня мы займемся латынью и переведем послание Иосифа Аримофейского. Об этой услуги попросил один важный господин. Так что мы не смеем пренебрегать оказанной нам честью. - Объявила сестра, как только девушка вошла в огромное помещение, заполненное стилажами с всевозможными книгами, папками и рукописями. Эта часть монастыря являлась самой древней, раньше здесь находилась старая часовня, но после последнего крестового похода, монастырь перестроили, а тут создали библиотеку. - Хорошо, сестра, - согласилась юная ученица, ей очень нравилось заниматься мертвыми языками, а латинский казался ей очень красивым, когда она читала древние писания, казалось, что сами италики ожили и говорят с ней. Мадлен любила бывать в библиотеке. Ее надолго оставляли одну, и тогда она наслаждалась этой благоговенной тишиной, когда сам воздух был пропитан историей. Порой ее нарушало пение послушниц, и тогда словно небеса опускались на землю и обитель Бога становилась раем. Сестра Франсуаза улыбнулась, ей всегда нравилось рвение девушки к наукам. - Я вернусь к тебе через полчаса и посмотрю, как ты справилась с переводом, а пока мне надо отойти сестра Маргарита заболела, я боюсь, чтобы ее лихорадка не стала сильнее. - Пожелайте сестре Маргарите здоровья, - отозвалась Мадлен и взяв огромный том, села за письменный стол, расположенный среди стилажей.
- Похоже о нашем прибытии никто не знает, чтож не дурно бы осведомить о своём присутствии, - Маргарита взяла в руку платок и просунула её между занавесок , которые надёжным шлейфом скрывали фигуры приехавших особ. С той стороны ехал её верный дворянин, он наверняка правильно поймёт жест... - Вы правы, насчёт носилок, но не думаю, что нам это как-то угрожает, мы в масках, и без регалий так что можно не опасаться Что же касается нашей пленницы, в первую очередь нужно узнать, что ей извесно о вашем Бюсси и угрожает ли его сближение с Келюсом вашему высочеству, хотя лучше всё же начать из далека. Поинтересоваться её мнением по поводу заточения: кто и за что, как она думает, мог её упрятать сюда. А о чём хотели бы спросить вы - поинтересовалась Марго и надела маску.
Как только сестра Франсуаза покинула девушку, Мадлен раскрыла огромную книгу, вверенную ей монахиней. На пожелтевших листах аккуратным подчерком было выведено писание, рассказывающее о деяниях Иосифа Аримофейского. Чернила практически выцвели и для девушки казалось сложностью прочесть этот древний манускрипт, но просьба сестры много значило для нее, поэтому она не смела ее подвести. На первых страницах говорилось о скитаниях великого старца по Восточной пустыни после распятия Иисуса Христа, о его тяготах и испытаниях в трудных, почти смертельных условиях. Мадлен не заметила, как прошло время, полчаса для нее промелькнули, словно несколько секунд. Она даже вздрогнула от неожиданности, когда сестра Франсуаза вновь пришла в библиотеку.
-Дитя мое, - озабоченно обратилась к ней монахиня. – Сестре Маргарите стало совсем худо. Мне нужно срочно купить ингредиенты для лекарства, и я вновь прошу твоей помощи, Мадлен. Эти аптекари так ужасно пишут на латыни, что я с трудом разбираю их подчерк, а как видишь, здоровье бедной сестры ухудшается с каждой минутой. Посему я прошу тебя сопровождать меня к метру Давиду. Он значится лучшим аптекарем в нашем районе. - А матушка не будет возражать? – почти с нескрываемым чувством радости отозвалась девушка. - Сегодня в монастыре много важных гостей, она очень занята, поэтому я не смею беспокоить ее по такому пустяковому вопросу. К тому же, ты будишь со мной, и аптека не так далеко. Собирайся, да оденься теплее, снаружи холодно. Я буду ждать тебя у северного выхода. Поторопись!
Узница задумчиво поглядела на окно, на дверь и решила вовсе ничего не предпринимать. Если к ней пожалуют ее похитители, что ж они будут наказаны сполна. Правда, они могут разгневатсья на ее шутку, но Ортанс была уверена, что ее похищали не для того, чтобы извиниться и выпустить на свободу. А раз так -- то на войне как на войне!
Мадлен не скрывала своей радости – покинуть монастырь и познакомиться с Парижем, было пределом ее мечтаний. Она увидит улочки и мостовые великого города. Мимо будут проходить галантные дамы и кавалеры, и ей представиться возможность хоть глазком взглянуть на придворных Франции. Эти мысли закружили ее, и, откланявшись сестре, девушка поторопилась в свою келью, чтобы надеть теплую одежду и переодеться. Конечно же, она не хотела выглядеть монашкой в свой первый выход в Париж, поэтому она приготовила свое лучшее платье из светло-бежевого бархата и аккуратно уложила волосы. Также она не забыла и про записку, которую бережно спрятала в кармане платья. Из коридора послышались голоса, видимо мать-настоятельница провожала гостей в ближайшие покои. Девочка подождала, и, когда шаги удалились, она покинула свою комнату и спустилась по лестнице к северному крылу монастыря. Зимнее утро встретило Мадлен холодным ветром, но даже природные невзгоды не могли испортить ее солнечное настроение. Монастырский двор, как всегда выглядел серым, могильные плиты и старая беседка, вот что попалось по дороге к воротам. Там у выхода ее уже ждала сестра Франсуаза. Распрощавшись с сестрой-превратницей, они вышли за пределы монастыря.
Маргарита, - серьезно произнес герцог, - я право не знаю, что стало с вами в этой Наварре. Ей Богу, убил бы вашего мужа, если бы имел на то возможность. Очнитесь, пригласите вечером гостей и нарядитесь как можно роскошнее. Вы королева, а начали рассуждать как замученнная горожанка. Спрашивать эту девицу... Да я намерен не спрашивать, а обвинять. Тогда она попытается оправдаться и сама мне все выложит, хоть про нашу матушку, хоть про братца. Меня другое беспокоит. Если она так хитра как мы думаем, она могла предупредить родных или нашу матушку о том, что попала в монастырь. Вот тогда нам надо будет сделать так, чтобы она поверила, будто похители ее не вы, а, к примеру, Гиз или Майенн. Да и монастырь не внушает мне доверия, сюда приезжает слишком много людей. Я бы предпочел перевести ее в тюрьму или, - герцог задумался. - Ладно, увидим. Но отсюда ее надо увозить.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 20.02.06 17:26. Заголовок: Re:
Маргарита Валуа
Жан склонился к окошку. - Сейчас я велю позвать настоятельницу, - произнес он. - Послушайте, сестра, властно обратился он к какой-то монахине, которая с любопытством наблюдала за приезжими, - немедленно позовите мать-настоятельницу. Не заставляйте ждать знатную даму. Офицер здраво рассудил, что не стоит кричать на весь двор, кто явился в монастырь.
Франсуа прикрыл лицо маской. - Было бы хорошо, если бы ваша подруга и супруг тоже закрыли лица. Или убрались бы куда подальше. Черт! У меня такое чувство, что мы можем опаздать.
- Анриетта, наверняка уже предложила Генриху нечто более интересное, чем прогулка по монастырю, - в голосе королевы зазвенел гнев. - Что же касается Наварры, думаю вы правы, она сделала меня мягкосердечной и притупила разум, пора вернуться в кишащий змеями королевский двор, время не ждёт, как и наша пленница, - Марго решительно раскрыла шторы и двинулась наружу. - А идея с тюрьмой очень удачна, настоятельница слишком безвольна и богобоязнена для такого важного дела, - бросила она брату покидая носилки...
"Какого чёрта," - подумал Генрих, увидев Маргариту выходящей из носилок в маске. - Похоже вы правы, герцогиня, нам лучше оставить мою супругу и её брата, конечно, если вы обещаете в подробностях рассказать мне о всей этой истории и о том, что мы похоже пропустим - идея придаться любовным утехам казалась Генриху более уместной, нежели вмешательство в дела Маргариты, которые, как он знал по опыту, редко заканчивались хорошо. - Ну чтож, выбирайте, прелесная Афродита, куда теперь направить мне свои стопы - Анри поцеловал руку герцогини, и снова одарил её своим столь известным взглядом.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 21.02.06 09:44. Заголовок: Re:
Монахиня оказалась болтливой и Жан немедленно узнал, что какой-то вельможа привез в монастырь свою жену, одна из монхинь тяжка больна, а еще одна с юной воспитанницей побежала за лекарством. Последнее офицеру не понравилось вовсе. Нехватало еще, чтобы они выпустили Леви. - Куда они отправились? - безразличным тоном поинтересовался Жан. - В аптеку мэтра Давида, - охотно сообщила скучавшая монахиня. - Матушка настоятельница уже с ног сбилась из-за хлопот. Чито за день! Офицер подозвал одного из слуг, на которого расчитывал больше всех и отдал приказ. Королева явно встревожилась. - Не волнуйтесь, ваше величество, я постараюсь все исправить. Слуга бросился бежать.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 21.02.06 12:06. Заголовок: Re:
Когда лакей приволок девочку в монастырь, Жану потребовался только миг, чтобы понять, что произошла ошибка. - Это не она, - с облегчением произнем он и повернулся к болтливой монахине. - Вы говорили об этой девице или погулять пошла еще какая-то гостья вашего монастыря. - Нет, это наша дорогая Мадлен, - принялась трещать болтунья, - что это вы так девочку держите? Она наша любимица. - И как же зовут эту любимицу? - поинтересовался Жан, взглянув на встрепанную девочку. - Или у нее нет имени как у подкидыша? М-ль, представьтесь нам, - с легкой насмешкой попросил он. Лакею был дан приказ на всякий случай не отпускать упрямицу. - Так как вас зовут?
Мадлен взъерошенная и злая, тяжело дыша от такой пробежки, сердито смотрела на мужчину. - Как вы смеете со мной так обращаться, сударь. Меня зовут Мадлен, и я не пленница в этом монастыре!
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 21.02.06 12:34. Заголовок: Re:
- Это я уже слышал, - хмыкнул офицер. - Но надеюсь у вас есть и фамилия? Если монастырь подобрал вас из жалоости это одно, если вы хорошего рода это другое. Отвечайте, кто вы.
Мадлен думала об отце, она была уверена, что эти люди его враги. - Как смеете вы требовать от меня ответа! Мой отец знатный дворянин, но я не знаю его имени, меня привезли сюда из Нормандии.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 21.02.06 12:47. Заголовок: Re:
Жан презрительно хмыкнул. - Незаконорожденная, понятно, и еще смеет что-то говорить. Ладно, поговорим с настоятельницей. Кстати, Этьен, обыщи девчонку на всякий случай, такие не смутятся и украдут что-нибудь. Лакей кивнул и быстро обшарил платье нахалки. Девочка шумела, рыгалась, но лакей не обращал на крики никакого внимания. - Ничего нет, только булавка и бумажка какая-то. Офицер взял бумажку и развернул. - Вот так так! - это было письмо девицы Леви кузену, но Жан решил не говорить девчонке, как жто важно. Вместо этого он произнес другое. - Я был прав, нахалка украла булавку с камнем. Вот так знатная девица, хотел бы я знать, как вы оправдаетесь перед настоятельницей. Ага, вот она идет. Пока лакей держал девочку, Жан подошел к королеве и отдал ей записку.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 21.02.06 12:57. Заголовок: Re:
Жан не обращал внимания на девочку. Лакей должен был справиться с маленькой фурией и без него. Больше его интересовал приказ королевы. - Ваше величество, - шепотом произнес он, - наша узница оказалось весьма хитрой особой, если сумела написать записку и использовать эту девочку. Хорошо хоть у девчонки не хватило сообразительности действовать похитрей. Прочтите. Может быть, нам забрать девицу и поместить ее в тюрьму?
Герцог тоже подошел к королеве и взглянул на записку. - Ты все еще жалеешь эту Леви? - спросил он. - Надо забрать ее отсюда и поместить в тюрьму. И еще надо как следует отчитать настоятельницу. Черт побери! У нее монастырь или постоялый двор?! Он поднял голову и взглянул на приближающуюся монахиню. - Отчитай ее как следует, это поможет тебе прийти в себя после отсутствия в Париже. А вот эту, - герцог кивнул на Мадлен-неизвестно-кто-и-откуда, - стоило бы высечь.
Мадлен осмотрелась. Перед ней стояли носилки и два человека в масках - женщина и мужчина. Они были хорошо одеты и имели таких наглых слуг. Она предположила, что они весьма важные особы, коли решили остаться инкогнито. Она не стала обижаться на слова этих незнакомцев, она знала, что у нее есть настоящий отец и что у нее есть все права, как и у знатной дамы, придет время и она раскроет тайну своего рождения. Первый страх прошел, ей нечего было бояться, мать-настоятельница не смела ее наказать, ведь тогда ей придется отвечать перед ее отцом, а может быть самим королем!
Со двора неслись какие-то крики. Кажется, кричала маленькая Мадлен. Выходит, она попалась. Что ж, не вышло с этим письмом, вдруг вышло с тем, что бросила она. Бог не оставляет в своей помощи невинных. В это Ортанс верила с детства.
Франсуа хмуро смотрел на юную бунтовщицу и думал, что сегодня он готов согласится с братом: все беды от женщин даже таких юных как эта девчонка. Принц попытался выбросить из головы странные мысли и вопросительно посмотрел на сестру. - Ну же, приди в себя, сестра, - вполголоса произнес он. - Все обошлось, твой цепной пес и правда оказался незаменимым человеком.
Мадлен больше всего на свете боялась розг, ее никогда не секли, но слова господина в маске заставили ее содрогнуться. Он выглядел так вызывающе и опасно, что девочка была готова поверить в то, что он приведет свою угрозу в исполнение. Ее отец далеко, что если он не сможет помочь ей. Господи, куда она впуталась из-за своей наивности и любопытсва. Женщина, стоящая подле господина показалась юной воспитаннице добрее. - Сударыня! - обратилась девушка к мадмуазель в маске. - Кто бы вы ни были, я не сделала ничего плохого, прошу вас не приказывайте сечь меня и Мадлен расплакавшись, припала к ее руке!
Франсуа с неприязнью смотрел на мятежницу и вдруг прыснул. Нет, право, с какой легкостью можно добиться от детей всего, что не захочешь. Пригрози им розгами и вот, скажут все. Но это потом. Сейчас надо было решить другие дела. - Матушка, важно сказал он подошедшей настоятельницы. - Мы весьма разочарованы порядком в вашем монастыре и потому заберем гостью, которую привезли к вам вчера. Боюсь, она не будет в безопасности среди этого шума и хаоса. Но прежде мы хотим поговорить с вами наедине, а не здесь во дворе. Да, чуть не забыл, я недоволен вашей воспитанницей... как ее? ах да, Мадлен... она посмела надерзить нам. Накажите ее дня на три. Пусть проведет эти три дня в своей келье за молитвами. А теперь проводите нас туда, где можно поговорить без помех и криков невоспитанных девиц.
Что ж, хоть криком Мадлен ей помогла. Ортанс решительно привела в действие механизм камина, прошла в келью Мадлен, принялась искать хотя бы лист бумаги, чернила и перо. Не нашла. Только несколько книг и свинцовый карандаш. Девушка решительно выдрала страницу, торопливо написала новое письмо. Но как его выкинуть? Письмо Мадлен пропала. Другое письмо -- вдруг его не найдут. Что делать с этим? Пока ничего, догадалась узница и тихо вернулась в свою келью.
Войдя в ворота , пропущенный одной из монахинь , де Тревиль узрел форменное безобразие , невозможное по его разумению для дома Господа . Двое мужчин , один по одежде лакей , а второй маскирующийся под дворянина , держали возле богато разукрашенных насилок совсему молодую девушку , которая горько рыдала . - "Черти побери !" - не выдержал молодой госконец , хватаясь в стенах монстыря по выспыльчивости за шпагу - "Что здесь происходит , раздери вас Сатана ?!"
Мадлен отступила от неизвестной дамы. Слезы еще текли, но она стала по немногу успокаиваться. Она вздохнула и трезвость ума, всегда присущая ей, вновь овладела ею. Она стала анализировать происходящее: конечно же этим незнакомцам нужна была не она, они достаточно быстро потеряли к ней интерес, как только увидели. Виновницей всех предыдущих событий была Ортанс. Они приняли ее за Ортанс! Они забрали ее записку и теперь могут о многом догадаться. Конечно, она ничего им не скажет, но девушку Мадлен подвела, и от этого стало очень горько. Юная воспитаница даже не представляла, насколько серьезная и опасная ситуация складывалась вокруг пленницы. Вдруг в воротах монастыря появился юноша, одетый весьма скромно, но со шпагой в руках и смешном берете, именно такой носили мужчины в провинции Гасконь, местечко откуда был родом ее отец. Названная часть одежды внушила ей надежду на то, что молодой дворянин был послан именно г-ном Шико. Он выступил вперед и схватился за оружие. Кто был этим юным храбрецом? Она не знала. Но он выступил против наглецов, обращающихся с ней, как с простой дворовой девкой, значит девушка могла считать его другом. Девушка улучила момент, когда незнакомцы чуть прошли вперед, чтобы войти в здание монастыря, и упустили ее из внимания, тогда она рванулась к молодому человеку. - Сударь, молю вас! - закричала она. - Передайте королю или графу де Бюсси, что здесь пленницей держат госпожу Ортанс де Леви, кузину г-на де Келюса, прошу вас, уходите скорее! Скачите отсюда, эти люди слишком опасны! Уходите!
- "Еще не хватало , сударыня , что бы шевалье де Тревиль из Беарна отступал перед опасностями !" - фыркнул молодой гасконец , настороженно поглядывая на потенциальных противников - уж больно подлый вид был у того , что прикидывался дворянином , и он мог поступить подло , обнажив оружие в стенах дома Господня - "У меня здесь есть дело , мадемуазель , и я намерен выполнить его , пусть мне будет противостоять хоть всё воинство ада ! Вы не знаете , где я могу найти мадемуазель де Англар ?! У меня к ней письмо ."
Франсуа повернулся к настоятельнице. - Да какого Дьявола у вас тут происходит?! Какие-то вооруженные проходимцы! Не монастырь, а придорожный постоялый двор! Довольно, моему терпению пришел конец. Мы забираем бедную пташку, которую доверили вашим заботам. И берегитесь, я расскажу его величеству, что за безобразие вы развели в монастыре. Не удивлюсь, если у вас здесь царит страшный разврат, а этот субъект один из любовников ваших монахинь. На самом деле Франсуа узнал человека, которого видел у монастыря святой Женевьевы, и это вызвало двойной гнев. Но за гневом в голову принца пришел гениальный план.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 27.02.06 10:54. Заголовок: Re:
Жан оценивающе посмотрел на гостя, без труда опознав в нем гасконца, то есть человека излишне горячего. Неспешно кивнул вооруженным слугам и они заняли место за спиной молодого человека, тем самым отрезав ему отступление. Офицер не любил людей, который обнажают шпагу на освященной земле, а также не любил подкидышей, который считают себя важными особами, и больше всего не любил тех, кто нарушает планы его госпожи. Пока гасконец болтал в девчонкой, словно бы на деревенской площади, Жан успокаивающе кивнул королеве и повторил приказ принца привести Ортанс. А гасконец... а что гасконец? Сам напросился. Жан не имел привычки печалиться из-за участи врагов.
От Франсуа не укрылись передвижения слуг и он улыбнулся. Теперь оставалось поговорить с нахальным гасконцем. - Ей, сударь, высокомерно бросил он. - Что вы себе воображаете? Вы находитесь в монастыре, а не на большой дороге. Шпагу в ножны, немедленно! Или вы пожалеете.
- "И как это понимать , судари ?!" - поинтересовался де Тревиль у двух дворян , руководивших слугами , окружающими его - "Я не ошибаюсь , господа , или это монастырь , дом Божий ?!"
Когда сестра Франсуаза скрылась в воротах, Реми, считая свой долг исполненным поспешил домой. Слова сестры Франсуазы несколько развеяли в его представлении романтический ореол, которым для него была окружена Обитель Божья. - К чему, - размышлял молодой лекарь, - запирать девушек насильно в монастыре? Ведь по сути - это не служение Господу, а плен. - Реми окинул взглядом внушительную стену, окружавшую монастырь. Вдруг до него донесся крик. На улице людей почти не было, поэтому Реми решил, что кричат за воротами монастыря. - Ничего себе, Мирная Обитель, - подумал Реми. Он уже хотел пройти мимо, но любопытство юности взяло верх. Реми подошел поближе и прислушался. Теперь он хоть и с трудом смог различить слова. "...господина де Келюса...", - донеесся до Реми то ли детский, то ли девичий крик. - Вот так дела! - недоуменно пожал плечами Реми. - Господин Келюс-то тут причем?
Девушку очень испугали люди с оружием, особенно она волновалась за судьбу юного храбреца. Эти дворяне действительно оказались очень опасными и вполне могди пролить кровь даже в стенах храма божьего. - Сударь, не стоит так горячиться из-за меня. Я прошу вас. Мне ни что не угрожает, но я боюсь за вас. Пожалуйста будте осмотрительнее в ваших высказываниях, я заклинаю вам именем г-на де Англара.
де Тревиль Кровь бросилась принцу в лицо. Это подступал знаменитый гнев Валуа или Медичи, Франсуа не собирался размышлять, кто одарил его этим качеством. Он шагнул прямо на гасконского дворянчика. - Да как ты смеешь, мальчишка?! - пророкотал он и сорвал с лица маску. - Да ты знаешь, кто я такой? Может ты посмеешь поднять руку на брата короля?! Ну же, давай, хватайся за шпагу. Думаю, мой брат с радостью отправит тебя на эшафот.
- "Тысяча прокаженных дьяволов ..." - подумал де Тревиль - "Опять он ... И что я такой везучий ?!" - "Ваше высочество ?!" - молодой дворянин склонил перед принцем крови голову - "Я не узнал вас в маске , прошу простить !"
- Зато я вас узнал! - продолжал бушевать принц. - И я не доволен вами. Здесь, в монастыре, вы ведете себя так же, как в трактире и на большой дороге. Зачем вы сюда явились? Надеетесь соблазнить невинных монахинь? А вы знаете, что за это бывает виновному?
Девушка немного отступила. Она впервые увидела перед собой лицо наследного принца. Мадлен побледнела, значит все это время она ругалась и спорила с наследником трона, с герцогом Анжуйским, с Валуа. Да, принц был могуч, теперь она еще более испугалась за жизнь молодого дворянина, чью честь он так смело защищал. - О, Господи, помоги! - взмолилась она.
- "Что вы , ваше высочество !" - возмутился под градом нападок де Тревиль - "Я пришел сюда по просьбе одного моего друга , дабы передать весточку его дочери , что находитсяв сем заведении в качестве воспитанницы !!! Мы , де Тревили всегда отличались порядочностью , служа вашим дедам и прадедам , и чтоб с монашками ... Вы уж не подумайте , монсеньор , но это как то совсем не хорошо !"
- "Монсеньор , я могу показать вам письмо , но только при одном условии - вы пообещаете , что не будете его открывать , ведь я дал слово дворянина , что доставлю его по назначению , а вы сами должны понимать , что значит слово дворянина !"
- Ну и наглец! - поразился принц. - Ты что, не понимаешь с кем разговариваешь? Захотел в Бастилию? Вытащи письмо и отдай настоятельнице. А потом считай себя под арестом. Господин де Брос, - Франсуа повернулся к офицеру, - заберите у этого господина шпагу. Вам повезло, сударь, что я сегодня добрый, - с угрозой сообщил он гасконцу. - Кстати, кто вы такой?
- "Шарь-Анри де Тревиль , из рода де Тревилей , что в Беарне ..." - печально вздохнул молодой гасконец . День начинался неудачно . Он передал шпагу тому мужчине , что командовал вооруженными слугами , а письмо отдал настоятельнице ; справедливо решив , что воевать с принцами крови и потенциальными наследниками престола как то себе дороже ...
Девушка не раздумывая решилась вступиться за дворенина. - Ваше высочество, - начала она, поклонившись. - Это вероятно недрозумение, я прошу прощения за мое поведение не достойное благородной дамы, но ваши люди тоже вели себя не как подобает благородным мужчинам. Этот юноша, он приехал ко мне, не осуждайте его слишком строго, он мой родственник и порой приносит весточку от дядюшки, который болен. Простите его дерзость, он молод и горяч, мы не знали, что имеет дело с вашим высочеством. Позвольте нам удалиться?
- "Не такой уж и захудалый !" - пробурчал Шарль-Анри себе под нос , а в слух сказал - "Что вы , сударь ! Мы , де Тревили , все истинные католики ! Мой пращур получил дворянство из рук Филлипа II Августа , с которым ходил в Крестовый поход к Гробу Господню , и чтоб после этого замарать себя ересью ..." Де Тревиль поморщился .
Франсуа так взглянул на девочку, что если бы она знала принца лучше, неприменно упала бы в обморок. К несчастью для себя, девица не знала принца. Его высочество повернул к голову к перепуганной настоятельнице. - Сударыня, это особа (небрежный кивок на Мадлен) вызвала мой гнев неумением себя вести. Накажите ее, наказание можете выбрать по своему усмотрению - розги или хлеб и вода, мне все равно. Надеюсь, это отучит ее поучать наследников престола. Письмо отдадите ей завтра, нет, лучше после того, как она отбудет наказание. А теперь приведите ту несчастную, что вам привезли вчера. Вижу в вашей обители, она не в безопасности.
Мадлен подошла к юному дворянину. - Простите меня, сударь. Это все по моей вине. Спасибо вам за ваше благородство, я не забуду, что вы для меня сделали. И она добавила шепотом. - Я и есть Мадлен де Англар. Принц задумал злодияние в этом монастыре. Я пыталась, но не смогла помешать этим людям. Передайте отцу, что я очень о нем скучаю.
Реми вздохнул. Разумнее всего было идти своей дорогой и не обращать внимания на этот странный монастырь. Что бы он, несомненно и сделал, если бы не услышал имя Келюса. Вдруг Реми вспомнил удрученное лицо сестры Франсуазы и ее жалобы на то, что в монастыре нынче творятся странные вещи. Но все равно, какое отношение к этому мог иметь господин де Келюс? Он сейчас лежит больной у себя дома, у него самого проблем хватает, еще не известно что сталось с госпожой де Леви... Вдруг Реми на ум пришла догадка, от которой он просто остолбенел. "Привезли вчера... непокорная девица... к ней никого не пускают...", -вспомнились ему слова сестры Франсуазы. А ведь мадемуазель де Леви изчезла именно вчера! И тут что-то говорят о Келюсе! Реми понимал -доказательств у него никаких и догадка его весьма сомнительна, но если есть хоть малейший шанс. "Пусть лучше меня примут за сумасшедшего, - решил Реми, -но граф должен это узнать!" На всякий случай Реми подошел еще ближе, стараясь услышать хоть что-нибудь.
де Тревиль - Что ж, вам повезло. Мой брат не жалует еретиков, - Франсуа окинул Тревиля оценивающим взглядом. - А теперь помолчите. Вы дадите отчет потом, когда мне это будет угодно. Ну же, матушка, что вы встали столбом? Идите, я жду!
Маргарите Наваррской Мадлен внимательно наблюдала за принцем крови и его спутниками. Женщина в маске, тоже, наверняка, была кем-то очень значимым, ведь принц общался с ней на равных. Да, в Париже действительно вершились и разбивались человеческие судьбы только по одному приказу принцев и королев. Ее высекут. Может быть. Чтож, это будет хорошим уроком для нее, но она не переставала беспокоиться об Ортанс, она надеялась, что девушка увидит произошедшее в окно и что-нибудь придумает. - Простите меня, сударыня, - обратилась она к даме в маске и поклонилась. - Я действительно заслуживаю любого наказания, но прошу вас, как может умолять девушка, не наказывайте г-на Тревиля, он не в чем не виноват, он всего лишь выполнял поручения. Я надеюсь на ваше милосердие.
Франсуа со смехом повернулся к Маргарите. - Вижу эта малышка никогда не научится вести себя и даже розги ей не помогут. Наверняка начиталась рыцарских романов и теперь воображает себя в заколдованном замке, среди злых колдунов и чудовищ. Надо будет попросить его величество ввести запрет на чтение романов в монастырях. Сколько невинных душ тем самым будет спасено. Что ж, - принц огляделся и жестом подозвал первую попавшуюся монахиню, - отведите эту девицу в келью и заприте до завтра и... что у вас принято делать? Пусть стоит на коленях, что ли, и молит Пресвятую Деву спасти ее душу от гордыни, не подабающей ее положению. А вы, сударь, - Франсуа вновь посмотрел на Тревиля, - обдумайте свои оправдания. Надеюсь, вам удастся убедить меня, что ваша дерзость была вызвана недомыслием, а не злым умыслом.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 27.02.06 17:58. Заголовок: Re:
Жан с интересом следил за развитием событий. Поискал, куда бы деть шпагу гасконского дворянчика, но в конце концов предпочел не выпускать ее из рук. Стоило, конечно, спросить, верхами явился этот молодчик или пешком, но потом офицер решил, что забота об удобстве арестованных также не входит в его обязанности. Главное было обеспечить безопасность королевы, а несвоевременное появление господина де Тревиля могло спутать все карты. Хотя, если судить по уверенному виду герцога Анжуйского, он уже придумал, как выпутаться из глупой ситуации.
Когда герцог де Гиз убедился, что его жена смирилась с положением узницы, он решил отправиться в часовню, о которой говорила Маргарита, и резко остановился. Во дворе монастыря бущевали страсти. Герцог Анжуйский грозно наступал на какого-то нищего дворянчика, по виду гасконца, а какая-то девчонка всхлипывала рядом. По мнению Генриха это малышка вряд ли могла быть той самой Ортанс де Леви, чье письмо к Бюсси он перехватил. Маргарита стояла в маске, спокойная, как и подобает коронованной особе. Герцог затаился, вытащил письмо и вновь его перечитал. Пелена начала спадать и он понял, что делают в монастыре дофин и его сестра. "Чудесно" решил герцог. Я им помогу. Но вылезать на свет божий сейчас необязательно. И, черт побери! А ведь я уже видел этого гасконца. Да, стоит понаблюдать за событиями со стороны.
Ортанс поняла, что больше не увидит ничего. Если эти люди пришли за ней, а теперь она в этом не сомневалась, различив среди приезжих своего похитителя, значит, сейчас она узнает, кто эти люди, и что им нужно. На миг девушке стало страшно, но она только выше подняла голову. Леви не сдаются. Леви не теряются перед несчастьями. Леви сражаются. Ортанс повернулась к двери и стала ждать.
Мадлен вновь оказалась в своей келье. По приказу его высочества она осталась одна и должна была весь день и ночь провести в молитвах к Святой Марии, она услышала, как захлопнулся засов деревянной двери, и вот она уже сама стала пленницей монастыря. Разве могла Мален предположить, что вмешивается в дела наследного принца. Сейчас она волновалась не столько за себя, сколько за судьбу Ортанс и молодого гасконца, который так яростно вступился ее защищать. Она надеялась, что ее просьба смягчит гнев герцога Анжуйского. Девушка встала на колени и действительно решила помолиться за жизнь двух людей, которые стали ей небезразличны.
Однако, больше никто не кричал и иных подозрительных звуков Реми не слышал. Но догадка его была столь серьезной, что уйти от монастыря просто так Реми не мог. Скорее всего во дворе монастыря есть кто-то еще помимо монахинь и послушниц - уж они-то не станут так кричать! А раз эти люди туда вошли, то они непременно должны и выйти. Такое соображение показалось молодому лекарю вполне логичным. - Что ж, - решил Реми, - придется мне немного померзнуть и, может быть, я кое-что узнаю. А, может быть и нет... К тому же время еще позволяет. - Реми не беспокоился о том, что граф де Келюс останется без медецинской помощи, ведь он заранее дал указание одному из слуг Келюса, что именно и в какое время нужно сделать, если он вдруг задержиться. Молодой человек решил пока остаться у монастыря и понаблюдать - вдруг и в самом деле ему удасться узнать что-то, что сможет помочь графу де Бюсси в поисках мадемуазель де Леви!
В воротах монастыря герцогиню встретила одна из монахинь - доверенное лицо настоятельницы. Катерина была в маске. Представившись монахине, она сказала что ей безотлагательно необходимо поговорить с ее братом, который нынче утром привез в монастырю свою супругу и, как она полагает, до сих пор находится здесь. Монахиня подтвердила, что господин де Гиз не покидал еще пределов монастыря, вероятно, желая убедиться, что его жена вполне устроилась на новом месте и не в чем не нуждается. Катерина попросила проводить ее к брату. Монахиня повела ее по двору, но Катерина, увидев, что неподалеку стоят какие-то люди, накинула на себя капюшон и, покаянно опустив голову вниз, прошла всопровождении монахини мимо этих людей, так и не сумев разглядеть их, но и неузнанная сама. Хотя, вряд ли у кого могли возникнуть подозрения по поводу женщины, которая пришла помолиться в монастырь, принести пожертвование или навестить свою родственницу. Монахиня отвела ее во внутренний дворик, где она в последний раз видела герцога де Гиза и удалилась. Пройдя немного дальше, Катерина увидела брата, который с интересом за чем-то наблюдал через решетку.
Генрих тихо поманил сестру. - Ну как Бюсси? - поинтересовался он. - Судя по вашей напряженности, дело сорвалось? Мне даже не надо смотреть вам в лицо, чтобы это понять. Держите, - герцог сунул в руки Катрин письмо м-ль де Леви к Бюсси. - Вот причина вашей неудачи, прочтите, и смотрите за этими людьми.
Катерина кивнула. Проницательность брата избавляла ее от необходимости сообщать весьма неприятные подробности. Но прочитав письмо герцогиня вновь почувствовала, как ярость стесняет ей грудь. Значит Бюсси предпочел ее даже не королеве, а какой-то девчонке? Родственнице миньона Генриха?! Катерина судорожно сжала письмо, помяв бумагу. Но Анри был чем-то взволнован и, усилием воли, взяв себя в руки, герцогиня посмотрела туда, куда указывал ей брат. -Кто эти люди? Генрих? Кажутся знакомыми, но маски...
Из монастыря никто не выходил. Было холодно. Реми старательно изображал из себя прохожего, которому до монастыря нет никагого дела. Спустя какое-то время у монастыря остановились носилки и оттуда вышла дама, лицо которой было скрыто маской. Ворота отворились и монахиня впустила женщину внуть. Ворота быстро закрылись, и Реми ничего не смог толком разглядеть. Вздохнув, он продолжал прохаживаться неподалеку от монастыря.
Госпожа де Монпасье - Это наш дорогой Анжу, - с ехидством заметил герцог. - Приглядись, он как раз без маски. Этот нос ни с чем не спутаешь. Женщина явна Марго, характерные манеры. Письмо было переброшено на дорогу из монастыря. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, что кузина Келюса здесь. Ее заточил либо Анжу, либо Маргарита, либо они оба. Держу пари, они знают про Бюсси и пытаются ему помешать любить эту девчонку. Стоит им помочь, ты не находишь?
- Это определенно была идея Маргариты, - уверенно сказала Катерина. - Она без сомнения ревнует, слухи об их отношениях всем прекрасно известны. Ну и у кузена, разумеется, есть свой интерес. Сестрица Келюса! Он явно боится, что Бюсси польстившись на эту верихвостку перейдет в миньоны. Нам это тоже невыгодно, к тому же я не против проучить наглеца Бюсси, который позволил себе пренебречь, - герцогиня запнулась, - нашим семейством. А у вас уже возникла по этому поводу какая-то задумка? Кстати, хочу заметить, брат, что, когда, я подъехала к монастырю, то неподалеку проходил какой-то человек. Совсем молодой с виду. Мне показалось странным, что ему понадобилось у монастыря, место довольно пустынное. Кроме того он выглядел изрядно замерзшим. Я опасаюсь слежки, все может быть...
Генрих задумался. Да, слежка возможна. Но за кем, за ним или Анжу? Оба варианта были опасны. Черт! Вдруг это человек Бюсси, вдруг он разыскивает девчонку Леви? И тут герцогу пришла в голову неплохая мысль. Он вытащил из-за пазухи письмо одной из своих любовниц и оторвал чистую половину листа. Потом вытащил свинцовый карандаш. Генрих приложил бумагу к стене и быстро написал несколько слов. - Я привез жену в носилках, сейчас они ей не нужны. Вы тоже с носилками. Мы отправим пустые носилки со слугами к тюрьме Фор-Левек. Благодаря нашему братцу-кардиналу их примут в церковной тюрьме, а соглядатай, если он ищет Леви, будет уверен, что девчонка там. А в других носилках вы отправитесь домой. Сначала домой, дальнейший ваш и мой путь бедет зависить от них, - Гиз кивнул в сторону Марго и Анжу. - Они тоже с носилками. Прдставляете, как ошалеет соглядатай, не зная, за какими носилками надо следить? И мы выиграем время. Я вот чего боюсь, женщины вечное орудие королевы-матери. Если этой Леви приказали очаровать Бюсси, то нам вдвойне надо ее обезвредить. Лучше всего было бы сделать ее недосягаемой для Бюсси. Что бы вы сделали в этом случае? Вы ведь не против проучить этого гордеца?
- Он, быть может, и не шпион, но лишняя осторожность не повредит, вы правы, брат. - Катерина сделала паузу, обдумывая слова Генриха о Бюсси и Леви, - Судя по тому как ревнует Маргарита, а я не смоневаюсь, что именно она велела привезти сюда Леви, и причиной тут может быть только ревность, Бюсси дал ей понять, что их отношения подошли к концу. Иначе бы она могла закрыть глаза на эту любовную интрижку. Не рассчитывала же она, что Бюсси все это время будет верен ей! А, если так, то Бюсси не на шутку влюблен в эту девицу. Он готов на безрассудства и уже это доказал. А, значит, нужно сделать так, чтобы он сам помучился от ревности. - Катерина не могла скрыть торжествующей улыбки. - Бюсси невероятно самолюбив и гордиться своим, как он полагает, исключительным превосходством над другими мужчинами. Интересно, что он почувствует, когда обнаружит, что другой мужчина его превзошел и первым добился расположения м-ль де Леви? Я думаю, что замужество этой девицы на угодном нам человеке - это не только месть Бюсси, но и решение многих наших проблем - у Бюсси не будет смысла переходить на сторону Генриха Валуа. А раз здесь находится еще и Анжу... Если Бюсси узнает, что и принц приложил к этому руку, то его преданность к герцогу заметно поубавиться. Как вы считаете, Анри, план с замужеством удачен? Но нужно еще найти мужа!
- План великолепен, - согласился Генрих. - Но кого вы можете предложить в мужья? Если этот человек будет явным нашим сторонником, это насторожит Анжу. Антрагэ, друг Бюсси, значит, он тоже отпадает. Кого еще вы можете предложить?
- Д'Антрагэ! Вот еще этого не хватало, - подумала Катерина, вспомнив красивого дворянина, который был настолько дерзок, что позволил себе ее разглядывать. Катерина даже несколько жалела о том, что он тогда не позволил себе большую дерзость последовать за ее носилками. Герцогиня задумчиво склонила голову. Вдруг ее лицо озарилось радостной улыбкой, - Кузен ничего не заподозрит, Анри, он будет нам благодарен и уверится в искренной преданности нашего семейства его агустейшей особе! Граф де Монсоро! Как вам такая партия для этой девушки? Принц будет счастлив таким образом избавиться от своего соперника и изменника, к тому же, как известно Анжу, к нам Монсоро никакого касательства не имеет. Правда, бедняжка Леви получит в мужья ходячий призрак, но это уже не наши проблемы, главное, что все получается очень удобно!
Герцог даже залюбовался сестрой. - Прекрасно, Катрин, вы самая умная женщина Франции. Монсоро, это выход. Его предательство не позволит графу сопротивляться такому браку. Да и что ему быть недовольным? Леви богата и знатна. Когда мы окажемся дома, надо будет послать за графом. Бюсси таким образом возненавидит Анжу, короля, всех кроме нас. Леви получит хороший урок не вмешиваться в политику. Браво! Но меня волнует еще один человек. Видите, вон тот гасконец без шпаги? Он был рядом с монастырем святой Женевьевы. Хотел бы я понять, почему он здесь, и чем это нам грозит.
Катерина довольно улыбнулась. Ее ум особенно пригодится тогда, когда ее брат, Генрих де Гиз, станет королем Франции. Герцогиня присмотрелась и увидела гасконца, который безоружный и с весьма растерянным видом стоял напротив Маргариты и Франсуа. Очевидно, он не принадлежал к охране. Катерина обернулась к Генриху, - Похоже на то, что этот человек каким-то образом вмешался в их дело. Но... С ним был кто-то еще? Когда он появился?
Генрих кивнул. Сестра знала о чем спрашивать. - Он появился один и сразу же начал спорить с Анжу, мол тот грубо разговаривает с какой-то девчонкой. Она назвалась просто Мадлен, прямо пастушечье имя какое-то. Наш миляга герцог рассвирепел, сорвал с лица маску и взял нахала под арест. Девчонка начала было кричать, но когда Анжу предствился, струхнула. Сейчас ее заперли в келье и посадили на хлеб и воду. Вот меня и интересует, случайно гасконец появился здесь или нет. Тем более что из разговора я понял, что эта крошка пыталась то ли украсть что-то, то ли послужить письмоносицей нашей ненаглядной Леви. Понимаете? Они эту Мадлен еле поймали. Вряд ли она там что-то украла, скорее всего Леви ей что-то дала. Но как? И когда ждать неприятностей? Было бы замечательно, если бы вы поговорили с крошкой и все выведали. Вы ведь умеете очаровывать не только мужчин. Кажется, ее должны высечь. Заступитесь за нее, утешьте и все узнайте.
Всё шло совсем не так как предпологала Маргарита. Появление малышки Мадлен о судьбе которой она кое-что знала, этот гасконец, да и вобще слишком большое количество людей, в одном из самых, по её мнению закрытых мест. - Я хочу как можно скорее покинуть этот балаган, мне порядком надоело слушать грубиянов, я вовсе не для того сюда направлялась - шепнула королева на ухо брату. - Жан, - обратилась она к дворянину, - как только появится девушка посадите её в носилки, я поеду верхом! - А к вам у меня есть несколько слов, божий одуванчик, - тихо но грозно произнесла Маргарита потянув настоятельницу, - пусть нашу м-ль приведёт сюда эта монахиня - указала она на смиренно склонившуюся женщину.
Отправив монахиню за м-ль Леви настоятельница смирено склонила голову перед госпожой, которую без труда узнала: - Прости меня мадам, я.. я - начала запинаться монахиня, - не смогла исполнить вашего приказа, велите наказать меня, ибо я не достойна вашего прощения...
Настоятельница монас - Вы меня этим не разжалобите, но если вы не приведёте в надлежащий вид это присанище Божье, я отправлю вас туда, откуда вы появились и Бастилия покажется вам райским уголком! -глаза Маргариты пылали гневом - знайте, теперь наше доверие к вам несоизмеримо низкоеи всего один неверный шаг приведет вас в пропость!Хорошенько это запомните!!! - королева отпустила женщину. В глазах матушки она прочла настоящий страх, который всегда был сильнее всех человеческих чувств.
Маргарита Валуа - Сейчас уедем, - так же шепотом сообщил Франсуа. - Мне тоже все это надоело. Полагаю, в моем дворце нам будет лучше, там мы решим, что делать. Но молодчика этого мы возьмем с собой. Я хочу выяснить у него кое-что важное. Кстати, вы не опасаетесь ехать верхом?
- Бедняжка, - равнодушно произнесла Катерина. - Стало быть вы считаете, что она каким-то образом знается с Леви и даже решила оказать ей помощь? В таком случае она действительно может быть нам полезна. Эта девочка, должно быть, послушница... Думаю, нет смысла обращаться к настоятельнице. Я скажу сестре Каталине, той самой, которая привела меня к вам, что увидела эту девочку заплаканной и мне хочется узнать, чем так сильно расстроено это дитя и быть может помочь ей. Сестра - добрая душа и не откажет мне в этой просьбе. Если я вам понадоблюсь, то спросите сестру Каталину и она отведет вас ко мне.
Госпожа де Монпасье Герцог покачал головой. - Не стоит общаться через монахинь. Идите к девчонке, очаруйте ее. Если после окончания вашей беседы я все еще буду здесь, мы поговорим без лиших посредников. Если я уже уйду, отправляйтесь домой. Либо вы найдете там меня, либо мое письмо. А брат пусть готовится к венчанию.
- Мне нечего опасаться в таком наряде, этот маскарад позволит мне спокойно ехать верхом. К тому же с близкого расстояния девушка сможет узнать меня, а это согласитесь не лучший из вариантов... - А вы, - обратилась Марго к настоятельнице, - сейчас же велите всем покинуть территорию монастыря и заприте своих послушниц, не хватало, чтобы ещё кто-то сбежал из под вашей "строгой" опеки... Да, что касается юной Мадлен запретите ей покидать келью в течении трёх днй, не больше и не смейте её пороть! - Маргарита отвернулась от монахини не удостоив её взглядом и направилась в сторону носилок. "Может это и мягкосердечие, но я не могу наказать несчастное дитя" - подумала королева, садясь на лошадь.
Оставив Гениха у его наблюдательного пункта, Катерина вошла в монастырь. Там она разыскала сестру Каталину. - Спасибо, Вам, я поговорила с братом, и теперь все улажено. Но во дворе я заметила одну девочку, лет тринадцати или четырнадцати. Бедняжка была такой расстроенной... Вы не знаете, что произошло? - А, это, наверное Мадлен! Кажется, девочка в чем-то провинилась и теперь ждет наказания, -на лице сестры Каталины одновременно отобразилось и порицание и сочувствие. - Бедняжка! Она так плакала! Вы, знаете, у меня самой есть маленькая племянница, она иногда шалит, но не со зла, просто она очень живой ребенок, я уверена, что и эта девочка не желала ничего дурного. Как вы думаете, если бы я с нею поговорила и объяснила, что поведение в обители господнем должно быть более смиренным, то смогла бы я ее и утешить, и направить на путь истинный? Сестра Катарина умиленно взглянула на молодую женщину, - Сразу видно, что вы любите детей.... Я бы, пожалуй, могла привести Мадлен сюда. Уверенна, что беседа с Вами пойдет ей на пользу. - Ну, вот, я, тогда покину монастырь со спокойной душой. Это так печально, когда дети несчатны, хотя бы они и сами в этом виноваты! Сестра Каталина удалилась, чтобы привести Мадлен, а Катерина принялась ждать. Главное было узнать, кто этот гасконец и что ей известно о Леви.
Не посмев произнести ни слова матушка тут же направилась выполнять приказ госпожи. И для начала она поднялась к келье Мадлен. - Мои слова не возимели силы на вас, чтож за это вы на неделю лишены прогулок. Вы не вйдите из кельи в течении семи дней и не полочите ничего кроме хлеба и воды. Так же на этот срок я запрещаю вам общаться с кем бы то нибыло.... - служительница Господа разгневалась не на шутку. - Мало того, что ослушалась меня, ты ещё посмела заговорить с незнакомыми тебе людьми и нагрубить им, а уж поведение твоё в отношении молодого человека вобще не поддаётся разумному обьяснению. За всё это тебя следовало бы выпороть и даже ваш опекун посчитал бы это правильным, - однако вспомнив слова Маргариты настоятельница смягчилась, - благодарите ко... госпужу, которая просила не наказывать нас строго. Пусть срок вашего наказания будет завтрашний день, но выходить из стен монастыря вам запрещено в течении трёх дней! И да помилует вас господь - настоятельница вышла повернув ключ в замке.
Сестра Каталина вернулась одна и выглядела расстроенной, -Увы, - печально сообщила она, - я только что встретила мать-настоятельницу и она сообщила мне, что Мадлен наказана - семь дней она должна посвятить молитвам и не покидать своей кельи. Более того, ей запрещено общаться с кем-либо. Катерина вздохнула - связываться с настоятельницей ей не хотелось, ведь та наверняка действовала по приказу Марго или Франсуа. -Мне жаль, сестра, сказала герцогиня, - но надеюсь молитвы и и размышления помогут этой девочке. Она попрощалась с сестрой Каталиной и вернулась к Гериху.
Маргарита Валуа Франсуа криво усмехнулся и надел маску. -И долго нам еще ждать? - с досадой проворчал он. Признаться он уже не жаждал наказать розгами строптивую Мадлен, но зато больше прежнего хотел проучить Ортанс де Леви за то, что она посмела вмешаться в его дела. -Дорогая, прикажите де Бросу присматривать за этим господином, - Франсуа кивнул на Тревиля. - Он должен передо мной оправдаться.
Катерина раздраженно сдвинула брови, - Ничего узнать не удалось. Оказывается, девчонка уже наказана - ее заперли в келье, а ключи у настоятельницы. Готова поспорить, что эта монахиня выполняет приказ Маргариты или Анжу, поэтому требовать что-то от нее не имеет смыла.
- Досадно, - спокойно заметил Генрих. - но это не страшно. Перейте немедленно моей жене, что залог ее выхода на свободу собрать как можно больше сведений о девчонке и Леви. И кстати, - герцог вновь порылся в кармате и на обороте любовного письма милашки де Эссар набросал карандашом письмо графу д'Антрагэ "Любезный друг, я не могу найти г-на главного ловчего. Приведите его ко мне". - Надеюсь, граф узнает почерк, - пробормотал Гиз. - Как только принц и королева уедут, надо будет передать это письмо слуге. Антрагэ приведет нам "счастливого" жениха, вы сможете с ним побеседовать - если захотите, - добавил Генрих, а мы с Монсоро отправимся по делу. Или, если вам не захочется общаться с Антрагэ, вы перенесете свидание и отпарвитесь со мной. Ей Богу, это будет занятное дело.
Хорошо, сейчас я сообщу Екатерине вашу волю. Не думаю, что она решиться отказать своему супругу. - Катерина следила за тем, как брат пишет письмо. При упоминании имени графа д'Антрагэ, ее глаза заблестели. -Как вы догадливы, Анри, лукаво улыбнулась герцогиня, мне и в самом деле хотелось сказать графу несколько слов признательности за его идею с Шико!
Воспоминание о Бюсси несколько омрачило настроение Катерины, но она тут же отбросила мрачные мысли и, отправилась в келью Екатерины Клевской. - Сестра, холодно обратилась к ней герцогиня, ваш супруг просил вам кое-что передать. - Екатерина бросила на нее тревожный взгляд. - Вам не о чем беспокоиться, - сухо утешила ее герцогиня, - ваша задача всего лишь разузнать как можно больше о двух послушницах, которые находятся в этом монастыре. Легче всего вам будет действовать через девочку по имени Мадлен, точной ее фамилии я не помню - толи Англе, то ли Англар. Узнайте от нее о Леви, которую сюда вчера тайно привезли и о скандале, что произошел во дворе сегодня. Разумеется, вы не должны называть никаких имен. Помните, что от результатов вашей деятельности зависит выйдите ли вы из этого монастыря или нет. Вы меня хорошо поняли? Екатерина только кивнула и опустила голову. -Очень хорошо, - Катерина довольно улыбнулась и покинула келью.
Пока герцог ждал сестру и размышлял, сколько же времени потребуется бестолковому Анжу и маргарите. чтобы забрать из монастыря Леви, он окончательно понял, что просто рожден для трона. Уж он не стал бы делать все так по глупому, и не попался бы с какой-то девчонкой и гасконцем. Что ж, пока принц был ему нужен, а потом... Генрих решил оставить раздумия, что он сделает с Франсуа на более подходящее время.
Герцогиня вернулась к брату, который все еще наблюдал за происходяшим во дворе. - Все готово, Анри. Ваша супруга изрядно напугана, это внушает надежду, что она постарается и сделает все, что от нее требуется.
- Я и не сомневался. Но что они тянут? Им что, приходится волочь эту Леви из кельи силой? Ну так послали бы офицера, если монахиням не хватает сил. Боже, и этот заморыш собирается стать королем. Какое самомнение. Я уже утомился ждать.
Катерина усмехнулась. - Мне, признаться, весьма любопытно взглянуть на Леви. Интересно, что в ней такого особенного, что Бюсси, избалованной женским вниманием, потерял из-за нее голову.
Монахине, посланной настоятельницей за Ортанс де Леви, не повезло, как только несчастная открыла дверь конструкция сооруженная пленницей тут же подействовала. Девушка вскрикнула от неожиданности и заикаясь сказала , что девушке нужно спуститься вниз. К келье подошла настоятельница, только что говорившая с одной из послушниц. - Хитрая шутка, но ваше время здесь вышло, вас ждут внизу идёмте м-ль! - настоятельница вывела Ортанс из кельи и в сопровождении совершенно растерянной монахини отправилась с пленницей во двор монастыря.
Ортанс выдернула свою руку из руки монахини. -- Вы хотите. чтобы я шла в этом виде?! -- возмущенно спросила девушка. Удовольствие от шутки быстро прошло, когда она поняла, что ее собираются вывести из кельи в ужасной одежде послушницы. -- Или в вашем монастыре принято грабить узников?! Я никуда не пойду, пока не переоденусь в свою одежду. М-ль де Леви была настроена решительно. Она встала у двери, так что сдвинуть ее с места можно было только силой. -- Извольте показать мне место, где я могла бы переодеться, -- распорядилась девушка.
Настоятельнице монастыря - Матушка, постойте! - бросилась ей в догонку девушка. - Скажите в чем я провинилась? За что вы так сурово наказываете меня? Но ее крик утонул в пустоте без ответа. Мать-настоятельница захлопнула дверь прямо перед носом воспитанницы, и ее тяжелые шаги гулким эхом разнеслись по коридору. - Не уходите! Прошу! - ее голос сорвался. Девушка несколько раз ударила кулачком по деревянной двери, но эти тчетные попытки не принесли ни какого результата. - Отдайте хотя бы письмо от батюшки... Отдайте... Она медленно сползла вниз, слезы залили ей лицо. Письмо, которое она так ждала, письмо от единственного родного человека, для Мадлен это было самым страшным наказанием. Она готова была выдержать холод и голод, но у нее отняли самое дорогое, что было на этот момент в жизни. Девочка свернулась в комочек и тихо заплакала.
Думаю этот юноша и так не посмеет и шевельнуться, оскорбив Ваше Высочество, - Маргарта подмигнула брату и направила лошадь к де Бросу. - Будьте добры не возвращать оружие этому пылкому юноше, - с улыбкой сказла она,- по краней мере пока принц не посчитает это возможным...
- поди принеси вещи м-ль в мой кабинет, - сказала настоятельница монахине, поддтолкнув Ортанс к тяжелой двери, за которой и распологался кабинет матушки. - Здесь вы сможете переодется я помогу. Послушница тут же поспешила выполнить указание и как будто забыв о своей испорченой одежды, за несколько минут принесла одежду пленницы в кабинет настоятельницы.
Мадлен не знала сколько прошло времени полчаса или всего несколько минут, она потеряла его счет. Когда становишься пленницей, то время играет с тобой злую шутку, оно растворяется в окружающем пространстве и исчезает, минуты кажутся часами, часы - днями, дни - неделями. Девушка сидела на полу, прижавшись к двери и съежившись от холода. Камин по прежнему не горел и ее келья стала совсем холодной. Она почувствовала, как синеют ее руки и ноги. Мадлен перестала плакать, ее слезы все равно никак ей не помогут, а глаза только сильнее распухнут. Она поднялась и медленно, шатаясь, подошла к маленькому оконцу. Монастырский двор все еще был полон людей, следовательно Ортанс пока оставалась в обители. Но на долго ли? Девушку терзала мысль о том, что она так и не смогла помочь бедной пленнице, да еще вызвала негодование матушки. Что теперь ждет г-же де Леви? Жизнь Парижа представала для юной провинциалки совсем в другом свете, нежели она ее представляла в теплом домике в Нормандии. Как там было хорошо! Теперь будучи запертой в холодной келье, Мадлен как никогда ценила горячие пироги г-жи де Бофремон и славный огонь маленькой гостинной, в которой она часто вела бесседы с ее воспитательницей. Ей действительно казалось, что она принцесса, которую заперла в башне злая колдунья, но придет принц, который обязательно спасет ее. Вот только принц сам попал в беду. Мадлен грустно улыбнулась, вспоминая бравую речь г-дин де Тревиля. Все-таки это была не сказка и жизнь ее принца тоже находилась в опасности. Она сделала все, что могла, может быть та таинственная женщина, услышав ее просьбу, смилуется над г-ном де Тревиллем. Он принес ей письмо от отца, значит ее отец жив, значит все будет хорошо и он заберет ее из этого ужасного места. Становилось все холоднее, казалось, что ветер и мороз проникли в комнату девушки. Мадлен не заметила, как ее начала бить дрожь. Она схватила одеяло, покрывающее ее кровать и укутулась в него. А холод становился все сильнее.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 06.03.06 10:38. Заголовок: Re:
Маргарита Валуа Жан склонил голову. Приказы королевы были для него святы. И тут в голову ему пришла еще одна вещь. Гасконец не должен был видеть Ортанс де Леви. Офицер коротко сказал несолько слов носильщикам и они переставили носилки так, что они должны были скрыть от молодого человека девушку. Да и девушка не могла бы увидеть гасконца. Другой знак, и четверо из вооруженных слуг окружили арестованного. Теперь Жан де Брос готов был встретить девчонку и усадить ее в носилки.
Настоятельница монас Ортанс обожгла настоятельницу гневным взглядом. Она была не запуганной послушницей, которую можно было подталкивать туда, куда монахине было угодно. Девушка выпрямилась и прошла в комнату настоятельницы с тем видом, с каким принцесса могла идти впереди нерадивой камеристки. Быстро оглядела комнату, но не нашла ничего примечательного. -- Ну, же, -- оберналась м-ль де Леви, -- помогите мне. Я жду.
Ортанс - Извольте, - матушка постралась как можно быстрее помочь девушке переодеться, не очень обращая внимания на её недовольные возгласы. Настоятельница как можно быстрее желала избавится от гостьи, которая столько неразберихи принесла в её обитель... Платье была надето последняя заколка была аккуратно вставлена в причёску. - Идемтье , вас ждут - произнесла женщина раскрывая дверь кабинета
Спешка монахини была на руку Ортанс, и записка с булавкой перекочевала из облачения послушницы в рукав придворного наряда девушки. -- Плащ, перчатки и шляпу, -- привычно распорядилась Ортанс, пытаясь найти хоть что-нибудь, что можно было бы использовать как зеркало.
Мадлен почувствовала, что ее начинает лихорадить. Ночь без тепла и волнения сегодня не прошли для нее даром. Она подошла к дверям и вновь яростно постучала. - Матушка мне холодно! Откройте! Но ответа не последовало. Одеяло уже не спасало от нестерпимого холода. Девочка сбросила его, и, сняв свое лучшее платье, поспешила одеть старое шерстяное, а сверху одежду послушницы, так стало хоть немного теплее. Она снова укуталась одеялом и легла на кровать, усталость и болезнь взяли над ней вверх, и она заснула.
Катерина и Генрих заметили некоторое оживление во дворе. Носилки были выдвинуты вперед, а четверо стражей окружили гасконца. Катерина многозначительно взглянула на брата.
"Лазурная синева слепила глаза. Маленька Мадлен подняла голову к небу, оно казалось таким высоким и недосягаемым. Маленький ручки тянулись вверх, но достать до голубого предела не могли. Девочка повторила попытку, но и она осталась безрезультатна. Мадлен готова была заплакать, но в этот момент чьи-то сильные руки подхвотили ее и подняли ближе к небесам. Солнечные лучики заиграли на ее детском личике и она зажмурилась, от удовольствия и счастья, переполняющее ее. - Папочка! - громко закричала она, узнав в этом сильном долговязом человеке своего отца. - Папочка, ты приехал! Она обняла молодого господина и крепко прижалась к нему. Он ласково погладил ее темную кудрявую голову. - Папа, - нежно отозвалась Мадлен и устремила свой взгляд на его смеющееся лицо. Внезапно кто-то другой протянул свои большие ладони и лицо отца стала удаляться, оно становилось все дальше и дальше. Ее забирали. - Папа! - закричала она, пытась позвать на помощь дорогого ей человека. - Папочка! Слезинки закапали по ее щекам и устремились вниз на землю. Мадлен тянулась уже не к синиве, к отцу, но его высокая фигура становилась все меньше и скоро совсем скрылась из виду." - Не уходи, папочка! - раздался в темной келье душевный крик девушки. Она заметалась по кровати, словно раненная лань.
Маргарита Валуа Франсуа нетерпеливо передернул плечами. - И что они возятся?! - недовольным шепотом спросил он у сестры. - Эту монахиню стоило бы куда-нибудь заточить, а не поручать ей монастырь и девиц.
- У меня не было более достойной кандидатуры, да и раньше эта "святая дева" не была столь нерасторопна - ответила Марго сама уже изрядно нервничаяя из-за стользатянувшейся прогулки
- Вот ваши перчатки и плащ - матушка почти рывком протянула девушке вещи - и перестаньте искушать судьбу, дитя моё, идёмте - настоятельница склонила голову, но скорее дабы скрыть свой гнев, чем в знак покорности.
Ортанс приподняла бровь. -- Искушать судьбу? -- с интересом спросила она и посмотрела на монахиню, как на диковину. -- Да разве дом Леви происходит от мещан, чтобы чего-то бояться? Кстати, матушка, а куда делать моя шляпа? На улице холодно и ветренно, я не хочу простудиться. И девушка спокойно уселась на табурет в ожидании, пока монахиня отыщет требуемый головной убор.
Настоятельнице монастыря Сестра Франсуаза весь день провела у постели больной. Сестре Маргарите становилось то лучше, то хуже, поэтому добрая монахиня боялась оставлять нечастную даже на короткий срок. Она помнила, что мать-настоятельница была разгневана чем-то и с нетерпением ждала ее в своем кабинете, вот только чем она, верная послушница Бога, могла расстроить главу сей обители, сестра Франсуаза не могла понять. И только ближе к сумеркам, когда сестра Маргарита наконец-то заснула, монахиня решилась покинуть больную, чтобы встретиться с настоятельницей и выяснить, что произошло, где ее любимица Мадлен, и вообще, что это за приемный день в стенах господних. Женщина аккуратно поправила одеяло спящей и поспешила вниз по коридору к кабинету матушки. Подойдя ближе, она нашла двери открытыми, а изнутри доносились голоса. Матушка беседовала с некой дамой де Леви. "У нас еще гости?"- удивленно спросила она себя. Постучав, монахиня острожно заглянула в кабинет. Перед ней предстала мать-настоятельница и молодая красивая дама, одетая в верхнюю одежду. "Вероятно, эта гостья уже собирается уходить" - снова подумалось сестре Франсуазе. - Добрый день, матушка, добрый день, мадмуазель, мне сообщили, что вы желали видеть меня, матушка, не так ли? Сестра Франсуаза почтительно поклонилась и отошла в сторону. - Простите, что не пришла раньше, матушка, но сестра Маргарита так плоха, что было весьма опасно оставлять ее. Теперь я в вашем распоряжении.
С криком Мадлен проснулась. Все ее лицо и тело было покрыто холодным потом, волосы бесформенно разметались по подушке. - Отец! – почти бессильно прошептала она, приподнимаясь, чтобы отдышаться. Комнату заволокло сумраком, стало практически темно и девушка, не сразу отличила реальность от сна и наоборот. Пронизывающий холод сковал ее тело, которое не переставало трести в приступах лихорадки. Мир казался безумным, все давило: стены, потолок, окно! Девочка поджала ноги и сильнее укуталась, но эти тщетные попытки не спасали ее от холода, который словно поселился внутри нее. Она почувствовала, что умирает, будто ледяные руки самой смерти сжали в своих объятьях.
Катерине надоело разглядывать своих родственников и незнакомцев, и она стала неспешно прохаживаться у стены. - Интересно, - размышляла Катерина, - чего они все-таки ждут? Кузен ведь не привык , что его приказы выполняются не сразу - еще чуть-чуть и он начнет бесноваться.
Да, Франсуаза, я хотела поговорить по поводу поведения Мадлен, вашей воспитанницы - сказала женщина протягивая шляпу Ортанс, - мы поговорим об этом как только я вернусь Мадлен тоже примет участие, я провожу нашу гостью и мы отправимся в келью Мадлен.
Ортанс - Теперь, мадмуазель - обратилась она к Ортанс, - мы можем идти или у вас ещё какие-либо пожелания?!!!
Старые сучья деревьев яростно били в окно. Мадлен стало казаться, что враги пришли за ней, они рвутся в келью, полные решимости убивать. Ветер, шумящий за окном, превратился в свист розг, в ее больном сознании уже рисовались картины ужасного избиения. - Отец, я не могу оставить тебя, - тихо прошептала девушка. Голова ее кружилась, но она все-таки поднялась. - Я приду к тебе, чего бы мне это не стоило! Я убегу из этой тюрьмы! Горячка полностью овладела ее телом и разумом, а в голове сидела только одна мысль – сбежать! Как? Куда? Не имело значения! Медленно, шатаясь, Мадлен подошла к двери, несколько раз дернув за железную массивную ручку, она убедилось в том, что по-прежнему находиться взаперти. Пару раз стукнув по деревянной поверхности, то ли чтобы привлечь внимание, то ли просто от бессилия, девушка оставила попытки покинуть келью через дверь. Она обернулась. Окно, выходящее в сад было слишком узким, даже если она могла протиснуться в него, ее ожидала бы десятиметровая высота, так как ее комната располагалась не на первом этаже. Лезть в окно казалось настоящим самоубийством! Что же делать? Как уйти? Ждать пока наказание кончиться, а потом украсть ключи и уйти через калитку. Это слишком долго, девушка не могла ни ждать, ни терпеть. Наказание… Побег…Пленница… Мысли, которые галопом проносились в ее уставшей голове, мгновенно привели ее к нужному решению. Комната г-жи де Леви. Чудо-дверь, располагающееся в камине, оказалась ее последней надеждой, только бы келья не была заперта снаружи. Мадлен скинула одеяло, оно мешало ей передвигаться. Окрыленная открывшейся возможностью, она поспешила камину. Повернув заветный рычаг, который буквально вчера привел ее в таинственную келью и познакомил со столь необычной соседкой, рычаг, который сделал ее жизнь ярче и интереснее, беспокойнее и опаснее. Он мягко поддался легкому движению руки, и перед ее глазами вновь предстала уже знакомая обстановка. Как и предполагала девушка, комната оказалась пуста. Г-жа де Леви уже покинула свое временное пристанище, и только Господь знал, что послужит ее новым домом. Мадлен перекрестилась, вспоминая улыбающееся лицо ее новой подруги, она так жалела, что не смогла помочь, а только навредила ей. «Да хранит вас, господь, Ортанс!» - простучало ее детское сердце. Вокруг было также сумрачно, как и в келье воспитанницы. Не долго думая, девушка рванулась к двери, чтобы окончательно обрести или потерять надежду. К ее радости, при сильном толчке, массивная дверь поддалась и с легким скрипом отворилась. Мадлен тихонько выскользнула наружу. Коридор монастыря ни чем не отличался от своего обыденного состояния. По-прежнему его заливал свет горящих факелов, и по-прежнему в нем царила благоговейная тишина, нарушаемая лишь легким песнопением сестер, собравшихся на вечернюю молитву.
На мгновенье девушка остановилась, сильно кружилась голова, и ее потянуло к стене. Следовало перевести дыхание и определиться, что делать дальше. Покинуть монастырские пределы не представлялось никакой возможности, все ворота наглухо закрыты, стена, обрамляющая сею обитель, была настолько высока, что даже будь у Мадлен лестница, она никак не помогла бы перелезть через столь высокое ограждение, ведь его строили еще в Средние века рыцари-крестоносцы, ее затея стала казаться невыполнимой. Рыцари…В голове постоянно крутилось это слово. Ведь она много читала о тех временах, в церковной библиотеке находилось достаточно книг о строении церкви, а потом и монастыря. Во времена Крестовых походов в старых церквях часто делали катакомбы, они служили, как местом упокоения усопших, так и тайным ходом, в случае осады. Мадлен стала вспоминать, что читала и слышала о подобном месте в монастыре. Сестра Франсуаза часто рассказывала, что из склепа есть выход в катакомбы, но куда вели оные, не знала даже сама монахиня, да и вели ли? Воспитанница с минуту поколебавшись, и не найдя другого пути, отважилась на столь решительный шаг, иного выбора у нее не было, к тому же в случае неудачи, она всегда могла вернуться. Оторвавшись от стены, девушка медленно пошла к лестнице, ведущей вниз к подвалу, кухни и монастырскому садику, в котором и образовался вход в склеп. Она спустилась на несколько этажей вниз, и совершенно случайно ей на встречу поднималась сестра Анна, опаздывая на вечернюю молитву. Она приняла ее за послушницу из-за платья монашки и уже собиралась отругать, как под убором монахини увидела лицо воспитанницы. -Мадлен, дитя, мое? Что ты делаешь здесь? – озабоченно спросила она. – Ты очень бледна? Тебе не здоровится? - Нет, все в порядке – как можно четче проговорила девушка, скрывая изо всех сил больное состояние, - я ищу сестру Франсуазу. Я полагаю, что она у сестры Маргариты. - Возможно, поторопи ее на молитву, - быстро ответила сестра Анна и поспешила к часовни. - Хорошо, - грустно ответила девочка, понимая, что приходиться обманывать. Не все сестры были настолько жестоки, как матушка, но Мадлен больше не могла терпеть, она жаждала увидеть отца. Воспитанница спустилась к внутреннему садику. Вдалеке стояли две фигуры, они увлеченно наблюдали за чем-то сквозь решетку. Было слегка сумрачно, но по одежде девочка поняла, что это еще одни знатные гости их обители. Не отвлекая их от столь занятного времяпрепровождения, девушка бесшумно прошла вдоль садика и спустилась к склепу. Она остановилась лишь у самых дверей. Все вокруг плыло перед глазами, Мадлен чувствовала, что еще немного, и она потеряет сознание, но не стоило сдаваться, когда путь к свободе находился так близко. Юная воспитанница отдышалась, и тьма загробного помещения охватила ее. Ступеньки были старые, хрупкие и разбитые, девушка держалась за стену, пока глаза ее не привыкли к темноте. Ступенька, одна, еще одна, лестница в склеп походила на дорогу в ад. Девушка осторожно ступала по каменному краю, но болезнь взяла свое, совсем рядом с входом, она потеряла равновесие и проскользила вниз. Приземление оказалось весьма болезненным. Мадлен с трудом поднялась, но сдаваться не собиралась. Подтолкнув огромную каменную дверь, девушка вошла в монастырский склеп. Свет от зажженных факелов бросился ей в глаза, и на мгновенье она зажмурилась. Пристанище для усопших выглядело мрачно. Каменные плиты, чуть освещенные языками пламени, ужасный запах гари, смешанный с чем-то невыносимым. Мадлен пошатнулась, успев ухватиться за кольцо для факела, состояние ее ухудшалось. Следовало спешить! Где же вход в катакомбы? Она прошла вглубь, перед глазами все расплывалось. Девушка была здесь как-то, когда хоронили усопшую сестру. К тому же сестра Франсуаза тогда говорила, что вдали находятся решетки, а за ними начинаются катакомбы. Решетки… Где же они?… Схватив факел, юная воспитанница почти побежала в западную часть. Да, действительно, в стороне от могильных плит и надгробий оказалась решетка, но она была заперта! О нет! Девушка несколько раз потрясла ее, но эти действия не дали никакого результата. Навесной замок лишь противно звякал, раздражая больные нервы. - Господи, все зря! – чуть не плача прокричала она и опустилась на корточки подле стены. – Что же делать? Мадлен быстро осмотрела помещение - плиты, плиты, одни плиты. На многих из них стояли бронзовые подсвечники , которые давно уже не горели. Это походило на выход из положения. Девушка бросилась к одному из них и схватив, вернулась к решетке. Она засунула подсвечник в огромную петлю, и что есть силы надавила. Замок был ржавый и с трудом поддавался, но к тому же старый механизм сломался и теперь только ржавчина держала душку. Несколько серьезных усилий и через десять минут огромная железяка ударилась об пол, ее звон мог разбудить даже мертвых.
Девушка от радости даже подпрыгнула. Сил почти не оставалось, но эмоции, переполняющие ее в тот момент, придавали ей энергии. Решетка поддалась и со скрипом открылась. Впереди ее ожидал сумрак и неизвестность. Она схватила факел и убедившись в том, что никто не услышал шума, погрузилась во тьму. По туннелю гулял ветер, он насквозь пронизывал ее тонкое платье, но упорство идти вперед не покидало юную воспитанницу. «Умру, но найду выход!» - убеждала она себя. Дороги назад уже не оставалось. Около получаса Мадлен шла по темному неизведанному месту. Проход то сужался, то расширялся, петлял и вновь становился прямым. Сначала было тихо, давящая невыносимая тишина, которая пугала сильнее любого шума. Но чем глубже уходила девочка, тем явственнее слышалось некое шуршание вокруг. Страх охватил ее тело, она догадывалась, что может быть причиной этой возни, но боялась поднести факел. Крысы, повсюду бегали крысы! - Я все преодолею! – уговаривала она себя идти дальше, хотя уверенности в том, что проход приведет ее куда-нибудь, не было. – Либо я умру здесь, либо Господь сжалуется надо мной и подарит свободу. Время тянулось медленно, глаза привыкли к полумраку, и писк маленьких соседей Мадлен уже стал для нее привычным. Ноги не слушались, и каждый шаг стоил огромных усилий. - Еще немного! –приободряла она себя. Копоть и гарь от факела распространялись по всему проходу и душили девочку. Все происходящее казалось безумием, страшным сном! Глаза воспитанницы стали закрываться, и Мадлен, упершись в стену, медленно сползла по ней. Вероятно прошло около получаса, после того как она потеряла сознание. Рядом с ней валялся почти тлеющий факел, а платье трепал легкий ветер. Сквозняк… Промелькнула в измученном сознании, где-то рядом находился выход. Забыв обо всем, оставив факел, девочка бросилась в темноту, в сторону, откуда доносились порывы свежего воздуха. К ее радости проход закончился, и расщелина между плитами позволяла ей протиснуться и оказаться снаружи. Свежий морозный воздух буквально сбил ее с ног, она задыхалась, вдыхала и не могла надышаться этим пленящим ароматом свободы. Мадлен сползла вниз и оказалась на кладбище, среди каменных крестов и могильных плит. Привычная картина для сегодняшнего вечера. Она упала на одну из них и плакала от счастья, от ощущения, что она жива, она свободна.
Настоятельница монастыря - Хорошо, - коротко ответила сестра Франсуаза, недоумевая, что ее маленькая Мадлен могла натворить и чем разгневать матушку-настоятельницу. Она еще раз осмотрела неизвестную гостью, уж очень странным казался ее разговор с матерью-настоятельницей.
Время шло, но ничего необычного или странного не происходило. Реми понимал, что ждать больше нельзя. Во-первых, он сильно замерз, во-вторых редкие прохожие уже стали недоуменно на него оглядываться - шутка ли дело бродить по морозу у женского монастыря! А самое главное - пора было возвращаться к своим важнейшим обязанностям. Реми, время от времени оглядываясь на монастырь, пошел обратно к отелю Келюс.
- Это невыносимо, - взбеленился наконец герцог. - Сестра, подойдите незаметно к носилкам и прикажите носильщикам отправиться к тюрьме Фор-Левек, отдайте им этот приказ. А вот это письмо для Антрагэ, передайте кому-нибудь из лакеев. Пусть поторопятся. Нам же с вами придется ждать до победного!
Начало темнеть . Де Тревиль стоял возле носилок принца , ожидая чего то , как и его новые спутники , в окружении вооруженных слуг . Молодой гасконец с грустью вспомнил съеденного утром каплуна и кружку анжуйского ... - "Да-а , везучий я какой то , клянусь Слоном Карла Великого ..." - подумал Шарль-Анри - "Позвело же мне встретить несколько раз за два дня брата короля , и пару раз попытаться его проткнуть ... Да , как бы не повторить судьбу Мишеля Красного Топора , из побочной ветви Тревилей , которого казнили на Гревской площади в 14 веке , при августейшем монархе Филлипе Красивом ! А эта девушка , как ее - Мадлен ... Неужели ее могу наказать розгами ?!" От негодования кулаки гасконца сжались , а в глазах потемнело . - "Черт побери ..." - проворчал он себе под нос - "Долго мы тут торчать собираемся ?!"
-- Разве что зеркало, но вряд ли его можно найти в вашей обители, -- произнесла Ортанс, не обращая внимания на встревоженную монахиню, которая с явным любопытством ее разглядывала. - Как я понимаю, во дворе меня ждет не мой кузен, не так ли? Кстати, вы ведь доставили мое послание господину де Келюс?
Коль скоро вы хотите всё узнать, не лучше последовать туда, где вам всё объяснят... Я знаю лишь то, что внизу вас ждут носилки, а что касается письма вашим родственникам, то оно было отправлено. Теперь, идёмте же!!!
Лжет, поняла м-ль, мысленно похвалив себя за предусмотрительность. Не имея подходящей причины для затягивания времени, Ортанс пошла за настоятельницей.
-Вон она, шепнул сестре Франсуа, указывая на узницу. Девица шествовала словно королева среди подданных. - Стерва, подумал принц. - Кстати, сестра, так же шепотом произнес Анжу. - Прикажите вашему офицеру принять меры, чтобы девица не кричала на улице.
Не думаю, чтобы у неё началась истерика, девушка довольно сдержанная, как я успела заметить сказала Маргарита брату, - но лишние меры никогда не помешают. С этими словами королева развернула лошадь и направилась к Жану: - Проводите девушку к носилкам - сказала она - как можно скорее и без шума - чуть тише добавила она.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 01.04.06 09:20. Заголовок: Re:
Жан почтительно поклонился и надвинул шляпу почти на глаза. Он решил не пугать девчонку раньше времени и дождаться, когда она в сопровождении монахини подойдет ближе. Между тем нахалка не торопилась. Можно было подумать, будто она вообще не намерена покидать монастырь.
Неожиданно герцог ухватил сестру за руку, а другой указал на нарядную девушку, которая не спеша шла рядом с начтоятельницей. - Наверное, это она! Что вы думаете о ней, Катрин? Меня интересует женский взгляд.
Ортанс не спешила, прекрасно видя, как монахиня пылает гневом. Ни монахиня, ни ее похитители еще не знали, что такое Ортанс де Леви. Что ж, им предстояло это узнать. Во дворе девушка прежде всего разглядела носилки, вооруженных слуг, а затем даму и шевалье, которые держались со спесью, достойной королей. Правда наряд дамы и господина ничем не напоминал наряд коронованных особ, однако высокомерная посадка голов привлекала внимание. Ортанс пристально вгляделась в неизвестных врагов и решила, что их манеры ей явно знакомы. Она видела этих людей, и видела недавно. Ортанс сделало еще несколько шагов навстречу неизвестным.
Франсуа решил, что еще немного и лопнет от гнева. Сколько можно ждать?! Герцог грозно взглянул на девицу и охнул. Какая миленькая, решил он и облизнулся. Анжу вдруг вспомнил, что видел девушку на балу Сен-Люка, но тогда почему-то не обратил на нее внимания. Должно быть, на него нашло затмение. Черт, эта милочка стоило того, чтобы обратить на нее внимание. Герцог отстранил офицера, подошел к девушке и поклонился. - Бедное дитя, - с сотраданием произнес он, - я пришел выручить вас из заточения. Произошла ошибка. Окажите мне честь, позвольте сесть вместе с вами в носилки. Нам есть о чем поговорить.
"Пресвятая Дева!" чуть было не ахнула Ортанс. Она узнала голос. Герцог Анжуйский. Значит, дама, скорее всего, королева Наваррская. Да, не случайно эти люди показались ей знакомыми. Но им не стоило знать, что она поняла, с кем имеет дело. -- Кто вы такой, сударь? -- гордо спросила м-ль де Леви. -- Извольте представиться.
Катерина оценивающим взглядом окинула стройную фигуру девушки, гордо поднятую голову, отметила неспешно-уверенную походку. - Она красива, конечно, - вслух признала герцогиня, - но чтобы из-за этого терять голову... Бюсси никогда не испытывал недостатка в красавицах... Если бы я верила в любовные зелья, то сочла бы, что она его просто приворожила.
Взглянув как брат нескрывая проявляет свой интерес к девушке, Маргарита недовольно отвела взгляд "И что в ней такого, гордость - ещё не показатель ума, а внешняя недоступность редко символ благочестия..." Не задерживаясь больше королева кивнула Жану и направилась за ворота монастыря
Ортанс - Я тот, кто исправит несправедливость, совершенную в отношении вас, - любезно, но твердо проговорил герцог. - Что такое имя? Пустой звук, дуновение ветерка, безделица. Перед вашей красотой и очарованием это не более, чем дым. Давайте сядем в носилки, там мы сможем обсудить, как я смогу загладить вашу обиду. Поверьте, это в моей власти, точно так же как в моей власти сделать вас счастливой. Ничего другого я не жажду так страстно, как этого. Герцог подал девушке руки и мягко, но настойчиво повлек ее к носилкам. Свежесть и невинность пленницы в сочетании с горделивостью дикой козочки возбуждали принца гораздо больше изощренности и пресыщенности придворных дам. Кажется, Маргарита дуется, рассеянно подумал Франсуа, но это не особенно задело герцога. Сестра с ее цитатами из поэтов и философов начала его утомлять. Оставалась бы она в Наварре, в который раз решил принц. Или нет. Хорошо, что она похитила эту девочку, если бы не это он бы вряд ли имел шанс ее рассмотреть. А теперь... С чего Маргарита решила, что малышка опасна? Когда она станет его любовницей, дикарка привратится в ручную птичку. - Идемте, м-ль, нам есть, что обсудить, - еще раз самым убедительным тоном повторил герцог.
Ортанс высвободила руку и на шаг отступила. -- Сударь, я езжу в носилках либо одна, либо со своей тетушкой, на которую вы совсем не похожи. Вообще же мне больше нравится ездить верхом. Пусть приведут мою Семирамиду, надеюсь, здесь о ней заботились лучше чем обо мне. Ну а беспокойство о моем счастье -- это забота моих родственников, на которых вы опять-таки не похожи. Поэтому, сударь, если вы не хотите представиться мне, давайте покинем друг друга. Вы отправитесь по своим делам, а я к своим родным. Прикажите привести мою лошадь и открыть ворота. Ведь это в вашей власти, не так ли?
Госпожа де Монпасье Неожиданно герцог хмыкнул. - Узнаю женщин, - пробормотал он. - Посмотрите, сестра, на принца, у него то не было шансов выпить любовный напиток, а он туда же, распушил хвост, все равно как павлин какой-то. Нет, Катрин, девица очень опасна и не потому, что красива. Красавиц при дворе множество. Она совсем не похожа на придворных дам. Свежа, диковата и невинна. Вот потому то ее и следует поскорее устранить. Понимаете?
Катерина пожала плечами, - Всякая новизна пресыщается. Но вы правы, принцу она явно понравилась. Стало быть ему вдвойне будет выгодно отдать эту девицу за главного ловчего. Он как-никак его вассал. Вот и будет развлекаться с женой Монсоро, сохраняя видимость добродетели. Но как вы предполагаете натолкнуть Анжу на эту мысль, Анри?
Как как? Да самым простым способом. Приеду к нему, чтобы извиниться за ночную неудачу, сообщу, что жажду загладить невольную вину. Предложу свою помощь в чем угодно. Уверен, он сам заговорит о Бюсси и девице. Вот тогда я для вида придложу парочку совершенно неподходящих кандидатур в мужья, а потом Монсоро, естественно и услуги нашего братца-кардинала. Уж после того, как молодых повенчает князь церкви, никто не сможет оспорить брак. Как видите, все очень просто. Меня другое волнует. Как заставить девицу пойти под венец. Вы же видете, это какая-то необъезженная лошадка. Что вы предлагаете, чтобы ее сломить?
- Хорошо бы знать насколько далеко зашли ее отношения с Бюсси. Но ведь она в Приже совсем недавно, Келюс не упустил бы случая быстрее предстваить свою кузину королю и королеве. Значит знакомы они не так давно. А, зная, что провинциальные девицы довольно добродетельны и, судя по тому, что творит Бюсси, они лишь делают друг други намеки на любовь. Предположим из этого, что чувство этой девушке к Бюсси вполне искренне. Он, наверняка кажется ей этаким благородным рыцарем, готовым на подвиги ради одного ее взгляда. Так вот - стоит развеять эту иллюзию, и бедняжка потеряет свою наивную веру. Как вы думаете, брат, если она поверит в то, что похищение - дело рук Бюсси, а перемирие с Келюсом лишь фарс, чтоб добраться до нее, а заодно позабавиться на миньоном, много в ней останется этой провинциальной дикости?
Герцог пожал плечами. - Вам лучше знать, сестра. Как я могу догадаться, что чувствует невинная провинциалка? Но я бы предпочел, чтобы вы придумали несколько способов укрощения строптивой. Не сработает один, применим другой.
- Укрощение? Но, если подумать, к чему нам эти сложности? Луи - кардинал. Какое значение имеет ее желание, если этот брак будет благословлен небом? Кто посмеет усомниться в дейстиях кардинала?
Наконец-то герцог улыбнулся. - Вы правы, сестра. Достаточно приволочь ее к алтарю. Интересно, долго Франсуа собирается любезничать? Мне кажется, он забыл обо всем. Может, стоит вмешаться? Войти во двор, как будто бы озабочены своими делами, вот и увидим, что они все будут делать. Согласны?
- Чудесно, значит, идем. Герцог взял сестру под руку и самым озабоченным видом повел ее к носилкам. - Да-да, вы правы, сестра, - произнес Генрих, делая вид, будто продолжает какой-то разговор, - здоровье Катрин и моего наследника - это самое важное. Ба! Уж не его ли светлость я вижу? - воскликнул Гиз и любезно расклянялся с герцогом Анжуйским. - О, ваше величество, счастлив вас видеть. Я вижу у вас новая фрейлина, замечательный выбор, поздравляю вас. Приехали помолиться? А вот я привез сюда жену. Бедная Катрин, она плохо переносит беременность! Как вы счастливы своим здоровьем. Кстати, а вы куда направляетесь? В Лувр, к себе или на прогулку?
- Вот так неожиданность! -Катерина вслед за братом поприветствовала Анжу и Марго. Ваше величество, - радостно обратилась она к кузине, - как долго мы с вами не видились! Надеюсь, вы в Париже надолго - весь двор соскучился по вас, и немало людей, должно быть ожидают встречи с вами. Но я могу надеятся, что часть своего внимания вы удилите и мне?
- Здравствуйте моя дорогая - Марго совершенно не хотела оставаться в пределах этого, уже ненавистного ей, монастыря. Но не поприветствовать Катрин, означало проявить верх невоспитанности. - Я рада нашей встрече, будем надеяться, что она не последняя...Вы же знаете как дорого мне ваше общество, - сказала она взглянув на Генриха. - Я прошу прощения, но наш визит слишком затянулся и думаю пора покинуть эти стены, Франсуа - она намерено обратилась к брату стараясь намекнуть, что их маскарад полетел к чёрту и дальнейший разговор может толко осложнить ситуацию!
Герцог досчитал до десяти и понял, что приходит в себя. Ему надо было поговорить с Гизом, но не здесь и не при свидетелях. Разговаривать при кузине Келюса и этом гасконце, Гиз что, спятил? Однако Франсуа удалось взять себя в руки. - Действительно, неожиданная встреча. Я полагал, герцог, что вы далеко от Парижа, врубаете свое имя в гранит истории во славу его величества. Что ж, поезжайте с нами, расскажете, как получилось, что вы явились в столицу и не поприветствовали короля. Как сын Франции я имею право получить от вас объяснения. Офицер, - возвысил голос Франсуа, - посадите м-ль в носилки. Мы едем.
Вот так, слегка ошеломленная этим новым явлением размышляла Ортанс. Более можно не претворяться. Все друг друга узнали. Секретов больше нет! Девушка решила, что теперь вряд ли может что-то предпринять. Раз уж принц и королева всеми узнаны, они пойдут до конца. Что ж, на войне как на войне. Значит, она может обойтись без реверанса и пожелания его высочеству и ее величеству доброго здравия. Или, может, все же потребовать свою лошадь?
Де Тревиль задумчиво почесал нос , скрывая растеренность - "Господи , еще какой то вельможа ... Герцог ... Кто бы это мог быть ?! Ладно , пожалуй стояние в этом чертовом монастыре , клянусь потрохами Вельзевула , подходит к концу , и надо сказать этим господам , чтобы не забыли мою лошадь !!!"
Гиз принял гордый и неприступный вид. - Ваше высочество, я готов дать вам и его величеству любые объяснения. Мне нечего скрывать. Хотите ли вы, чтобы я все объяснил прямо сейчас или когда вам будет это угодно? Могу только сказать, что мною двигало вовсе не нерадение, а боязнь за здоровье жены. Меня еще никто не обвинял в том, что я не дорожу славой дома Валуа. Но коль скоро вы меня обвиняете, я готов оправдаться. "Вот-вот, - уже мысленно добавил Генрих, - и поговорить с вами без помех о заговоре и девице". - Прикажете ли ехать с вами и должна ли моя сестра также считать себя под подозрением?
Как я вас понимаю, ваше высочество - ответила Катерина. - По правде сказать, монастырские стены не распологают к долгому в них прибыванию, но раз моя дорогая сестра решила, что эти несколько месяцев здесь ей пойдут на пользу, то я не могла не проводить ее, ведь она, так нуждается сейчас в женском участии. - От внимания Катерины не ускользнул беглый взгляд Маргариты на Генриха, ровно как и последнее замечание брата. "Анри бесподобен, - подумала герцогиня, -у Франсуа не остается выбора".
Я думаю мой брат радушно примет нас в своём дворце, - Марго обворожительно улыбнулась. - Видимо и вашему брату есть что обсудить с Его Высочеством. Если желаете можете присоединиться к моей конной прогулке - королева невольно усмехнулась заметив перемену в поведении брата...
Охотно, ваше величество, - улыбнулась Катерина, прикинув, что пока Генрих будет заниматься Анжу, она сможет побольше разузнать о Леви и выбрать наиблее подходящую тактику поведения с этой девицей, от которой столько шуму.
Франсуа Анжуйский Пока дамы любезничали, Гиз старательно продолжал комедию. - Я готов следовать за вами, ваше высочество, - с прежней обидой повторил герцог. - Или вам этого мало и вы прикажете мне отдать вам шпагу?!
Генрих Лоррен Франсуа помедлил. Он начал получать удовольствие от этой комедии и решил насладиться ею до конца. - Шпагу? - лениво повторил он. - Ну что вы, я же не король, чтобы подвергать аресту герцога. Однако вам придется дать отчет, почему вы здесь. Учтите, я передам ваши оправдания его величеству и его величество решит, как быть. Извольте следовать за мной. А ваша сестра... что ж, у меня нет к ней претензий. Но кажется, к ней есть дело у моей сестры. И тут герцог оглянулся и вспомнил про Ортанс. Дофин небрежно кивнул герцогу, приказал ему сесть в седло, после чего подошел к девушке. - Дитя мое, - нежно произнес он, - я советую вам сесть в носилки. Ваша Семирамида... захромала, - сообщил Франсуа первое, что пришло в голову. - И если вы не хотите, чтобы я разделил эти носилки с вами, что ж, я подчиняюсь этому приказу. Поверьте, в вашей воле стать повелительницей принца. Надо быть лишь чуточку поласковей с несчастным Франсуа. Герцог взял девушку за руку и принялся поглаживать ее пальцы. Рука дернулась, словно Ортанс хотела вырвать кисть из хватки принца, но Франсуа был начеку. Маневр пленницы не удался. - Мы еще поговорим с вами об этом, дитя мое. Давайте, я помогу вам сесть.
Герцог с усмешкой смотрел на воркование принца, потом подмигнул Катрин. "Никуда он от нас не денется" - говорил его взгляд. Генрих кивнул лакею и тот подошел к герцогине, чтобы помочь ей сесть в седло. Что же до Гиза то он подошел к королеве и почтительно осведомился. - Ваше величество, вы позволите мне помочь вам сесть в седло?
Каетрина, устроившись в седле, наблюдала за Генрихом и Марго. Знаки внимания, которые оказывал ее брат королеве, явно были продиктованы не только политическим интересом.
Ортанс наконец-то высвободила руку из хватки Франсуа и предпочла побыстрее усесться в носилки. Лучше сидеть в них, чем видеть дофина. Беда была в том, что принц явно собирался везти ее к себе и избежать этого не было никакой возможности. На мгновение девушку охватила паника, но Ортанс вскинула голову и прошептала семейный девиз. Это помогло. М-ль де Леви осторожно нащупала булавку с письмом и прикинула, каким образом выбросить ее из носилок. Теперь она с нетерпением ждала, когда будут открыты ворота. К сожалению, королева все еще не села в седло, точно так же как дофин и герцог.
де Брос, граф де Монсоро и де Кутансьер верный пес королевы Наваррской
Не зарегистрирован
Рейтинг:
0
Отправлено: 07.04.06 15:17. Заголовок: Re:
Жан бросил косой взгляд на герцога де Гиза. Как бы ему хотелось, чтобы ее величество приказала ему самому помочь ей сесть верхом. Но что поделать, если он не герцог, не красавиц, а простой офицер, у которого нет никаких надежд. Зато он может верно служить, чего не умеет ни один из этих расфуфыренных господ. Де Брос подошел к носилкам и тихо, но грозно произнес: - М-ль, если за воротами вы попытаетесь хотя бы пикнуть, пеняйте на себя. - После чего опустил занавеску, закрыл дверцу носилок и вернулся на свое место.
- "Эй , мсье ! - обратился де Тревиль к Жану - "За воротами превязана моя лошадь , я надеюсь , ваш хозяин не будет против , если я ее заберу с собой ?!"
Герцог обернулся. - Кто бы мог подумать, у него и лошадь есть, - удивленно произнес он и критически осмотрел более чем скромный наряд гасконца. - Эй ты, малый, - обратился принц к одному из слуг. - Одна нога здесь, другая там, веди его одра, я не собираюсь принаравливатсья к шагам какого-то мелкого дворянчика. Через пару минут слуга привел лошадь и с насмешливым поклоном передал ее арестованному. Франсуа взглянул на сестру и Гиза так, словно приказывал поторопиться.
Маргарита Валуа Герцог как пушинку усадил королеву в седло. При этом он не забыл быстро провести рукой по ее колену в давно забытой ласке. Потом почтительно поклонился, как будто ничего не произошло, и мигов взлетел в седло. - Ваше высочество, холодно произнес он, я готов следовать за вами.
- Прекрасно, - с самым высокомерным видом сказал Франсуа. - Значит едем, а то вы заставляли себя ждать. Откройте ворота! Тяжелые ворота открылись и конная процессия, окружающая носилки, выехала прочь. Герцог довольно оглядел своих спутников. Арестованный безоружный гасконец c уныло опущенной головой, за которым зорко надзирали вооруженные до зубов слуги, и разобиженный Гиз радовали сердце принца. А еще он предвкушал милую беседу с кузиной Келюса. Очаровательная девочка. Приятно будет сделать ее своей любовницей. То-то миньон будет беситься.
Матери-настоятельнице Монахиня в нетерпении ждала возвращения матери-настоятельницы, история с этой дамой очень удивила ее, да к тому же новость о том, что ее милая воспитанница что-то там натворила весьма волновало женщину. - И почему матушка так долго беседует с нашими гостями? Мне нужно скорее вернуться к сестре Маргарите. Она ведь очень тяжела.
Вечер 14 февраля Де Ларди прибыл в монастырь в сопровождении отряда солдат, не настолько большого, чтобы парижане подумали, что началась война. Но достаточно внушительного, чтобы придать себе вес в качестве королевского посланца. Хотя королева-мать посещала монастырь Пресвятой Борогодицы по крайней мере несколько раз в год, и Жером не был незнакомцем для матери-настоятельницы. Солдат пришлось оставить во дворе, а сам де Ларди в сопровождении двух монахинь поднялся на второй этаж и остановился в ожидании у кабинета аббатисы.
- Г- дин де Ларди? - удивленно произнесла сестра Фрасуаза, выглянувшая из кабинета в надежде увидеть, что пришла мать-настоятельница. - Королева-мать вновь желает посетить нашу скромную обитель? Догадалась она. Женщина давно знала этого грешника, он часто бывал в монастыре, являясь посланником ее величества.
– Сестра, – Жером в свою очередь тут же припомнил монахиню, которую однажды показала ему его покровительница-королева. Какая-то старая история, Екатерина Медичи не спешила делиться с офицером подробностями, а тот не спешил любопытствовать. Но женщину на всякий случай запомнил. – Вы не ошиблись, её величество желает завтра вознести молитвы Богородице в стенах этого монастыря. Надеюсь, визит столь знатной особы не потревожит вашу мирную монашескую жизнь.
Монашка вознесла руки к небесам. - Ах, сударь, наша жизнь не настолько тиха, как может показаться вам. - женщина вздохнула вспоминая события прошедшего дня. - Сегодня монастырь походил на резеденцию короля и поле битвы одновременно.
Странные слова монахини трудно было воспринимать всерьез. – Неужели? И кого же одолел приступ воинствующего благочестия? - ухмыльнулся офицер, мысленно представляя себе большой тронный зал и толпящуюся там знать. – Нашего принца? Или может, господ Гизов? Последнее имя вырвалось у Жерома случайно, словно в продолжение недавней беседы с королевой, в которой оно упоминалась в весьма нелицеприятном ключе.
- Господа Гизы... - монахиня усмехнулась догадливости офицера, - Ох, сударь, это вы попали в самую точку. Сегодня они посетили нашу обитель и еще одна келья обзавелась хозяином, вернее хозяйкой. Последнее она добавила почти шепотом. Сестра Констанция уже успела ей по дороге рассказать о новой пленнице.
Де Ларди тут же рассудил, что любые сведения касательно Гизов будут, без сомнения, любопытны королеве. Особенно про послушницу или монашку, которую лотарингские принцы не поленились привезти в монастырь лично. - Расскажите мне больше, сестра, - он хотел даже по привычке доверительно взять женщину под локоть, но в последний момент отдернул руку. Все таки перед ним божья невеста. С ними такие манеры обхождения неуместны. - Кто, по-вашему, эта дама?
Франсуаза заметила, что при упоминаниии сих господ офицер веьсма оживился, а так она знала де Ларди хорошо, а еще лучше, она знала королеву, то следовало припомнить все, что она могла слышать и видеть. Когда-то очень давно королева-мать благосклонно отнеслась к ее скромной особе, при этом спасла ей жизнь, теперь пришла ее очередь быть полезной ее Величеству. - Я мало знаю, сударь, словно извиняясь начала монахиня. Она отвела его в сторону, чтобы никто не слышал, то, что она скажет этому служителю королевы. - Странные гости начали посещать сию обитель еще вчера. Вечером привезли девушку, которая наделала много шума, хотя в этом нет ничего необычного, сюда привозят много послушниц, которые не всегда сразу готовы принять подстриг, если бы не встреча с ней накануне. Я видела ее около часа назад, в этом кабинете. Весьма важная особа, вела себя дерзко и надменно с матушкой, пока не уехала с людьми, приехавшими за ней. Эти люди прибыли вслед за господами Гизами, уж не знаю знакомы ли они? Что же дама господ Гизов? Я не видела ее, могу только передать то, что сказала мне сестра Констанция. Дама молода, красива, ей выделили отдельную комнату, которая очень хорошо охраняется, но при этом молодая женщина не в чем не нуждается, к тому же она беременна и срок весьма внушителен. По словам сестры, она будет рожать в обители. Это пока все, что мне известно, сударь.
Де Ларди насторожился. Монахиня была настроена на откровенность, и этим стоило воспользоваться. То, что Гиз привез в монастырь одну женщину, а увез другую, было само по себе забавным фактом, а беременность этой неизвестной особы лишь придавала делу пикантности. – Её величество будет вам очень признательна, сестра, - заметил офицер вкрадчиво, - Если вы сможет назвать мне, или ей самой завтра имена этих женщин, или сообщить какие-либо иные подробности. Я догадываюсь, что эти подробности некоторые в вашей обители предпочитают сохранить в тайне, но как говорится, «у некоторых стен есть уши, а имеющий уши да услышит».
Монахиня перекрестилась и приложила палец к губам. -"Имеющие очи, да увидят" - дополнила она известную фразу из Евангилия. - Будьте покойны. Она смиренно поклонилась. - Мне кажется, что я не дождусь возвращения матери-настоятельницы сегодня, а больная сестра нуждается в уходе. По сему позвольте откланяться, сударь.
Офицер кивнул. Монахиня все сообразила верно, значит, есть надежда порадовать её величество какими-то новыми сведениями о семействе Гизов. В том, что для Екатерины Медичи важна каждая крупица информации, когда речь заходит о Лотарингском доме, де Ларди не сомневался ни минуты. Оставалось выполнить само поручение, переговорить с аббатисой.
ООС – И кто тут за мать-настоятельницу? Есть кто живой?
Сестра попрощалась с офицером и направилась вглубь коридора. Она проходила мимо кельи Мадлен и решила узнать хоть что-то о своей воспитаннице. Она тихонько постучала в дверь и произнесла. - Мадлен, дитя мое, как ты? Ответа не последовало, сестра еще раз позвала, но опять тишина. Возможно, бедный ребенок так умаился и наплакался, что крепко заснул. Она не стала повторять попытки достучаться до девушки и направилась в келью сестры Маргариты.
Катерина во власти какого-то лихорадочного нервического возбуждения уже несколько часов подряд шагала от стены к стене, от двери к окну, мерила шагами пространство отведенной ей комнаты. Не такой тесной, как обычная монашеская келья, но непривычно, по сравнению с будуаром герцогини в замке Клиссон, маленькой и невзрачной. Так, наверное, чувствует себя дикая кошка, запертая в клетке. Если тихая обстановка монастыря и должна была умиротворить бурный темперамент принцессы, то пока Клевская никакого умиротворения не ощущала. Лишь ненависть к мужу, посмевшему посадить её под замок. А заодно к пустоголовой сестрице и её супругу, которые разозлили герцога в угоду своим амбициям, вместо того, чтобы помалкивать о местонахождении беглянки. Сейчас, вдалеке от мужа, Екатерина не испытывала страха за свою жизнь. Зато у нее появилось время волноваться за любимого. Когда Генрих в бешенство, он него можно ждать, чего угодно. Дело кончилось тем, что природа взяла свое, и герцогиня, охнув от боли, прислонилась к стене. Несчастный ребенок, еще нарожденный он стал объектом ненависти отца и обузой для собственной матери.
Беседа с абатиссой была недолгой. Распоряжения королевы не обсуждаются, поэтому де Ларди назвал женщине предполагаемое время визита, порекомендовал как следует подготовиться и отправился восвояси. * * * Сразу за воротами на глаза солдатам попался колоритный кривобокий старикашка. За спиной офицера зашушукались. Его подчиненные принялись живо обсуждать: встретить горбуна – это к удаче, или наоборот.
Калека заковылял к отряду де Ларди. - Сударь, если я не ошибаюсь, вы тот, кто зовется Жеромом де Ларди, - витиевато обратился он к офицеру, - у меня к Вам есть дело. Дело есть у меня к Вам.
Приятно осознавать, что тебя знает каждая собака в Париже. Но все же де Ларди вовсе не был уверен, что он настолько популярен. Поэтому разобрав, что горбун назвал его по имени, офицер мгновенно подобрался и перестал ухмыляться. – Я слушаю тебя, любезный. – Жером придержал коня, словно ненароком отгораживая крупом скакуна старика от своих зубоскалящих подчиненных. Далеко не все его дела должны быть известны в подробностях остальным солдатам.
- Я нашел вас по поручению мэтра Рене, который в настоящее время вынужден скрываться в катакомбах под кладбищем Невинно убиенных младенцев. Он просит Вас организовать ему встречу с Ее Величеством королевой-матерью.
На ловца и зверь. Де Ларди было отрадно слышать, что его подозрения на счет живучести флорентийца оправдались в полной мере. И мэтр Рене не погиб при пожаре, а значит, скоро предстанет пред светлые очи её величества. – Передайте Руджиери, что его просьба полностью совпадает с желанием королевы. Пускай он назовет мне время и место встречи, и мои люди тайно и беспрепятственно сопроводят мэтра в Лувр.
- Кладбище Невинно убиенных младенцев, сударь. Полузазрушенный склеп Карла де Вельтаминиана. Приходите туда, сударь и назовите имя Вашего бывшего командира.
Де Ларди представил, как он будет орать в пустом склепе имя покойного Морвеля, и у мужичины мигом испортилось настроение. Хотя это были все лишь причуды разыгравшегося воображения. На самом деле, Жером был уверен, все произойдет гораздо менее зловеще. Впрочем, когда имеешь дело с «дьяволом» Руждиери, ожидать можно чего угодно. – Я буду там, старик. И очень скоро. Так и передай мэтру Рене.
Старикашка довольно улыбнулся, обнажив на редкость белоснежные зубы... - Замечательно, госопдин де Ларди. Я так и передам. Тут калека засуетился и поспешил к своей кобыле. Скоро он был уже далеко от монастырских стен...
После разговора с горбуном у ворот монастыря де Ларди отправился прямиком в Лувр. У него разом появилось множество любопытных новостей, которые офицеру не терпелось пересказать королеве-матери.
Камеристка, проворно заглянувшая в комнату, заслышав странный шум, испуганно всплеснула руками. Если герцогиня и притворялась захворавшей, ей это удавалось в совершенстве. – Мадам, вам плохо? Мадам?! Эй, кто-нибудь, помогите! Женщина не сомневалась, что многие из монашек обучены навыкам сиделок, акушерок и прочим медицинским премудростям, и за помощью дело не станет.
Сестра Франсуаза, спешащая к сестре Маргарите внезапно услышала призыв о помощи. Сначала она решила, что ей показалось, но крик повторился и женщина насторожилась. О Господи, действительно последнее время монастырь напоминал не обитель Бога, а камеры Бастилии. Женский голос доносился из-за ближайшей кельи и монахиня поспешила туда. Она приостановилась, помедлив в нерешительности, но все же собралась и постучалась. - Что-то случилось? Я могу помочь? - отозвалась она через дверь. ТОлько спустя пару секунд сестра поняла, что находится у кельи весьма высокопоставленной особы, которую нынче доставил герцог де Гиз.
Служанка, заслышав стук и женский голос, распахнула дверь и окинула появившуюся монахиню придирчивым взглядом, явно пытаясь по виду определить, насколько та «благонадежна», и можно ли допустить её к опальной герцогине. Хотя, кто их разберет, этих божьих невест. – Моя хозяйка на сносях, - пояснила она Франсуазе. – Ей только что стало дурно… Проходите сюда, в комнату.
Сестра Франсуаза внимательно посмотрела на корчувшуюся от боли женщину и поспешила войти. - Мадам, вам лучше присесть, - посоветовала служительница Бога сразу с порога. - Помогите госпоже расположиться в кресле. - Какое время младенец находится в чреве? - обратилась монахиня с вопросом скорее к компаньонке, чем к страдающей незнакомке.
– Девятнадцать недель… - выдавила Екатерина, кусая губы от боли. Камеристка, вернее, надзирательница, приставленная к ней мужем, все равно ничего толком не знала про подробности беременности «госпожи». – Дайте… Подайте мне хотя бы стакан воды! В эту минуту женщине казалось, что прохладная влага в состоянии погасить горячую боль, пульсирующую у нее в животе.
- Дайте ей воды, - отозвалась сестра, помогая беременной расположиться в кресле и считая ее пульс. Он показался ей учащенным. - Успокойтесь и дышите глубже! Твердым голосом произнесла монахиня. Она ощупала живот и надавила на него. - Так уже лучше, мадам? Простите, не знаю вашего имени..
– Имя? Мое? - машинально отзывалась Клевская, больше сосредоточившись на своих ощущениях, чем на словах монахини. – Вы можете звать меня «госпожа герцогиня» или «ваша светлость». Ловкие пальцы сестры Франсуазы тем временем делали свое дело, боль отступала, и Катерина смотрела на свою спасительницу с растущей благодарностью во взгляде. - Благодарю вас, сестра, мне уже значительно лучше. Женщина тяжело оперлась на подлокотник кресла, и протянула руку за бокалом, который приготовила камеристка. – Это было… нервное.
Настоятельница не спешила вернуться в кабинет прежде ей нужно было выполнить последнее поручение королевы Наваррской. Приказ об аресте Ортанс де Леви присланный ей не так давно, она не осмелилась оставить в кабинете и потому носила с собой в потайной складке платья. После того, как двор монастыря опустел, она направилась к чёрному входу в монастырь, там обычно никого не было в такой час. У стены монастыря сидели двое нищих у небольшого костра, который скорее был похож на пламя свечи - Ступайте на кухню, сюда- настоятельница помогла одному нищему подняться - вас накормят, ступайте и благославит вас Господь. Люди, будто узрев божественное чудо тут же скрылись в дверях. Женщина, тем временем достала бумагу и, осмотревшись по сторонам, поднесла её к огню. Тихим треском повеление об аресте быстро превратилось в пепел... Настоятельница взглянула на огонь, вспомнив слова королевы:"А мой приказ уничтожте... и да поможет вам Бог. так вы кажется говорите, матушка?!". Настоятельница многим была обязана дочери ГенрихаII, а потому она перекрестилась, мысленно попросив отпустить её грехи, и направилась в монастырь...
- Вам не следует переживать, в вашем-то положении, госпожа герцогиня, - отозвалась сестра, узнав по титулу в таинственной пленнице герцогиню де Гиз. - Вы должны думать о ребенке! В сей обители нет должного лекаря, только я и сестры, по сему, коли у вас действительно начнется серьезный приступ, мы будем бессильны, и только Господу известно, чем это обернется для вас и ребенка. Не искушайте судьбу. Если вам хоть немного дорог еще нерожденный малыш, укротите ваши нервы и будте благоразумны. Я дам вас настойку из боярышника, она успокоит вас и уберет боли.
Ах, если бы Екатерина могла с уверенностью ответить, дорог ли ей будущий ребенок. «Укротите нервы! Этой божьей невесте легко такое советовать. Вот побывала бы она на моем месте». Про воспоминаниях о событиях последних дней Клевской хотелось броситься н постель и разрыдаться, но гордость с лихвой заменила самообладание. Она принцесса, а принцессе подобает вести себя соответственно. – Не беспокойтесь за меня, сестра. Я последую вашим рекомендациям и впредь буду очень осторожна.
- Так намного лучше, ваша светлость. А теперь отдохните. Помните: тишина и спокойствие - лучшее лекарство. Я приготовлю для вас настойку и приесу позже. Франсуаза поклонилась, будто на приеме в королевком дворце и затем смиренно удалилось, в ее помощи нуждалась более серьезная больная сестра Маргарита. "Герцогиня де Гиз? Да, герцог не церемонится с супругой."- подумала она, покидая покои Екатерины.
Отправлено: 19.11.07 20:39. Заголовок: Когда боль, наконец,..
Когда боль, наконец, утихла, Катрин поднялась с кресла и подошла к окну. Оттуда открывался замечательный вид на монастырский сад и окрестности монастыря. "Ах, как хорошо должно быть сейчас в Париже,-подумала она,- В том маленьком доме, где мы так часто проводили время". Внезапно, по щеке её скользнула слеза, молодая женщина рукой смахнула её."Как глупо,- прошептала она,-Неужели я и вправду влюбленна?" Наконец, отойдя от окна, которое так встревожило её воображение, Катрин присела на край кровати. "Я должна бежать отсюда, во что бы то ни стало. Но как?". Сёстры и настоятельница были заняты больной, никто не мог её увидеть, если в коридоре никого не будет, она сможет спокойно спуститься по лестнице, а затем незаметно улизнуть. Вся дрожа от нервного нетерпения Катрин приблизилась к двери и, стараясь не шуметь, повернула ручку, но дверь не поддалась. Она была заперта. Вспышка гнева озарилась на лице принцессы:"Да, как они смеют?! Неужто это правда? Я-пленница!" Катрин больше не могла сдерживать свои чувства и, в изнеможении упав на кровать, отвернулась к стене, чтобы никто не мог видеть её слёз.
Отправлено: 23.01.08 21:57. Заголовок: Однако Катрин быстро..
Однако Катрин быстро успокоилась и взяла себя в руки. В ее голове уже начинал созревать план бегства. - Шарлотта, -позвала она свою служанку. Девушка тут же появилась из соседней комнаты. - Да, сударыня? - Готова ли ты мне помочь?,- спросила Катрин - Конечно. Я всегда к вашим услугам, мадам - Тогда подойди сюда. Принцесса встала и критически осмотрела служанку. Она была одного роста с ней, но немного полнее. "Ладно, -подумала молодая женщина, - Мое платье чуть широковато, так что ей будет в самый раз". - Раздевайся, Шарлотта,- приказала Катрин. - Но зачем?,- с ужасом спросила служанка - Мне нужно переодеться в твое платье, а ты переоденешься в мое. Так я смогу неузнанной выбраться отсюда. Да и ты здесь надолго не останешься, так как, когда обман раскроют тебя вышлют в Париж вслед за мной. - Что ж, - произнесла служанка,- Если вам так нужно, сударыня, я сделаю это,- и она быстро стянула платье, а затем помогла раздеться своей госпоже. Платье Шарлотты немного висело на герцогине, но под плащом, который она накинула, это было незаметно.
Отправлено: 23.01.08 22:23. Заголовок: Когда процедура пере..
Когда процедура переодевания была завершена, Катрин подошла к двери, громко постучалась и позвала. Некоторое время стояла тишина, однако вскоре в коридоре послышались шаги. Кто-то приблизился к двери. - Что вам нужно?,- послышался женский голос снаружи - Герцогиня попросила меня купить ткань для порванного платья. Я уже хотела выйти, но дверь оказалась закрытой,- ответила принцесса, подражая голосу Шарлотты. - Хорошо, -ответила монахиня, - Я спрошу у настоятельницы,- В коридоре снова послышались шаги. Катрин застыла в ожидании. Вскоре монахиня вернулась. - Вы можете выйти,- сказала она, и в замке заскрипел ключ. Дверь отворилась, и герцогиня увидела толстую и приземистую женщину.
Отправлено: 05.02.08 14:01. Заголовок: - Вы можете идти, -с..
- Вы можете идти, -сказала она и указала рукой в сторону лестницы,- Однако вы вероятно не знаете, как выйти отсюда? Молодая женщина кивнула. - Что ж, тогда я провожу вас. Обе женщины направились в сторону лестницы. Катрин шал первая, а за ней следовала монахиня, указывая путь. Наконец впереди показался просвет. Принцесса увидела двери, они были настежь распахнуты. Думая, что теперь она обойдется и без монахини, молодая женщина ускорила шаг и направилась к выходу, как вдруг чья-то грубая рука схватила ее за запястье. - Куда это вы собрались?, -послышался грубый мужской голос. Сердце в груди Катрин затрепетало. "Если плащ упадет с меня, то они непременно поймут, кто я, - подумала она, - а в таком случае я не смогу выбраться отсюда, пока Генрих не соизволит за мной приехать". Однако монахиня, которая уже догнала молодую женщину, пришла ей на помощь. - Она за тканью в город по приказу герцогини, - солдат нахмурился,- и с разрешения настоятельницы,- добавила монахиня. Рука, сжимающая запястье герцогини разжалась. - Проходите, мадмуазель,- уже более вежливо произнес солдат,- Анри,- крикнул он кому-то из стоящих на улице,- Пропустите эту девушку, да не закрывайте ворота, она ненадолго. "Ну уж нет, -подумала принцесса, -Надеюсь, что не только надолго, но и навсегда". Молодая женщина быстро пересекла монастырский сад, слегка кивнула двум молодым людям, которые распахнули перед ней ворота. Едва ее нога переступила за ограду,как створки захлопнулись за ней. Монастырь и ее недолгое заточение осталось позади. Далее переход в локацию Париж
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 4
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме