Герцог Анжуйский ждет письмо, Гийом дю Барта остался в Париже, королева-мать хочет его арестовать, а у Жана де Броса в очередной раз срывается общение с женой — он должен объяснить Сен-Люку, зачем король Франции отправил его к королю Наварры
Дата и время: 19 февраля 1578 года, понедельник, день
Отправлено: 19.10.05 12:40. Заголовок: Кабачок Le Cavalier - закуска и выпивка, почтенным господам верим в долг
Нет, любезные мои судари, Париж – это такие жулики! палец в рот не клади! Ведь своего же родного, в гробу уже лежа – и то норовят обжулить, обмануть... Как, вы не знаете о чем это я? Да вот об этом же, о кабачке своем, где вы сидите. Вот вы думаете – как я его заполучил? а от троюродного кузена покойной жены, будь он неладен и вся его родня вместе с ним! Он был мне должен, крепко должен – и чем же он расплатился – вот этим кабачком. Я человек простой, у меня жизнь была простая – в деревеньке, простая, но с пониманием, меня всякий у нас знал и уважал, я таким людям в округе бывало денежку суживал – о, это надо знать! И что же? провели на мякине: Париж! столица! Думал – поживу, развернусь! не век же на одной кочке вековать. И что же? - спрашиваете вы меня – да вот то самое! Оставил дом и хозяйство на плута-управляющего и приехал в Париж, чтобы стать хозяином вот этого самого «Le Cavalier». Что? Вы тоже смеетесь над вывеской? Уверяю вас, маляру, нарисовавшему мне на доске вывеску было совсем не до смеха! Когда я не смог разобрать, где на вывеске всадник, а где его лошадь, я гнал его палкой две улицы! Что? вы говорите, что слышали, как он гнал меня потом обратно? глупости! это вам небось Жан-Пьер от церкви Святой Катерины наплел, он сам лжец и мошенник, вздуть его надо! Сам бы прямо сейчас пошел бы и вздул – но, судари мои, подагра – извольте видеть. Вы себе представьте только, он уверяет, что зовут меня Мишель Харидель, тогда как каждый знает, что зовусь я Мишель Канассон, ибо так и деревня называется, откуда я родом, да у нас там почитай каждый второй Канассон! Нет, сегодня же! нет, завтра! о! прямо в следующий вторник – пойду и вздую его хорошенько! Что? Что вы спрашиваете, сударь? Почему же я не возвращаюсь обратно? Да как же вернуться, если все соседи знают что я уехал в Париж! стал здесь хозяином такого отличного места! и теперь вернуться? Да я через неделю, нет, через три дня от стыда и подагры окажусь прямо на кладбище, рядом с этим подлецом, троюродным кузеном, которого я, как родной отец и родная мать, присматривал до самой его смерти! Отчего же он умер? от пьянства, пройдоха! до меня в этом кабачке он держал только самое плохое и кислое вино, от такого вина и помер! - теперь же – извольте видеть, судари мои! Что вы говорите? И сейчас кислое? Да что вы сударь, это у вас небось на завтрашнюю погоду на языке само собою кислит, а вино превосходнейшее-с! Себе в убыток торгую – только чтоб вам угодить! и ведь в долг тоже – я ведь уважаю таких благородных господ, как вы!.. сегодня вы при деньгах – тем более! но – себе в убыток! и каждый обжулить норовит, обокрасть! Ведь кухарка-то – все крала - глаз не сомкнуть, ночью с боку на бок ворочался... Выгнал ее, конечно! а служанку за что выгнал? Так ведь, судари мои, костлява была, взяться не за что! и взяла привычку двери к себе в комнату на ночь запирать! нет, уж лучше бы воровала! Да, судари мои, а теперь – и вовсе мука, сами изволите видеть! Где же взять сейчас служанку с пониманием, да чтоб не крала, это не деревенька моя, где я всех знаю, тут глаз да глаз нужен – Париж! столица! все обжулить норовят – нет, я-то никогда и никого, тем более вас, судари мои! и при том, чтоб была не костлявая – сами понимаете, судари!.. ---------------- Прошу заходить, всегда рад, низко кланяюсь почтенным господам! А, вы меня еще не признали? так я же Мишель Канассон, хозяин преотличнейшего кабачка «Всадник». Иногда меня зовут просто Харидель, но если так угодно почтеннейшим господам – смейтесь, судари мои, и пусть ваши монеты смеются тоже – но уже в моем кармане-с! Вам понравится в моем кабачке, заходите сами и указывайте дорогу сюда своим друзьям! Я человек простой, люблю благородных и умных людей послушать, так что заходите! А что некоторые говорят, что я иногда сую нос не в свои дела - не верьте этому!
Вернувшись к себе в комнату Ливаро первым делом переоделся и критически осмотрел снятое. "М-да, а со стороны мой наряд выглядит еще более жалко, чем мне казалось. Что обо мне могла подумать Диана! И вообще, эта свадьба выглядит весьма странно....Но оставим размышления на утро, тем более,чтотам и мэтр принесет какие-нибудь известия для Бюсси...."
... долго еще расхаживал он по своей комнате. Уже давно стемнело на улице, уже раздавались откуда-то крики - кого-то грабили, видно, на улицах ночного Парижа. Давно отгремела на кухне медной посудой кухарка, сквозь незакрытую ставню видно было, как вышел во двор по нужде один из его людей и сделав свое дело вновь ушел спать - а кабатчику все не спалось. Он ходил из угла в угол, размышляя о чем-то. Наконец, давно уже за полночь, он махнул сам себе рукой, и, побурчав под нос, проверил запор на двери комнаты и лег спать.
... А утром все завертелось по-новой. Завсегдатаи расселись в кабачке с кружками и стаканами, пару раз он спускался вниз посмотреть, как там идут дела, шлепал кухарку по объемистому заду и похлопывал по плечу ее сына, который почтительно кланялся хозяину. Было уже около четверти десятого, когда в кабачок, изворотливый как угорь и незаметный как блоха в перине, проскользнул итальянец. Канассон как раз был в это время внизу, и по ухмыляющемуся лицу Джакомо он понял, что тот кое-что сумел разузнать. Прихватив с собой кувшин вина, он стал подниматься по лестнице наверх, заметив краем глаза, как Джакомо оторвал на ходу ногу от курицы, жарившейся на вертеле, и вгрызся в нее зубами. - Не обожги пальцы, truffatore, и прихвати-ка себе стаканчик. - Ночь была чертовски холодной, папаша Харидель! Я совсем продрог, шатаясь по городу! Они поднялись на второй этаж и кабатчик постучал в дверь комнаты Ливаро: - Любезный сударь, загляните ко мне!
Ливаро только встал и еще даже не успел позавтракать, но что-то в голосе трактирщика заставило отложить завтрак на потом... Он быстро привел себя в порядок и напрвился в комнату Канассона...
Когда Ливаро вошел в комнату трактирщика, итальянец уже закончил наконец-то рассказывать о том, какая холодрыга была прошлой ночью и перешел к делу. Он покосился на незнакомого ему Ливаро, но Канассон только сделал короткий жест рукой - продолжай, продолжай. - Я обошел все ворота, папаша Харидель - все ворота - и у меня чуть язык не отпал, столько раз я пересказывал страже свои байки. Ох и смеялись они над непутевым мужем, ох и смеялись. Но, скажу я вам, если ваш приятель полагает, что эту женщину вывезли за город - так я его разочарую. Такую даму стража не видела. И закрытых носилок странного вида - тоже. Джакомо еще раз наполнил свой стакан и посмотрел на Ливаро и Канассона. - Но, я думаю, вы мне все же подкинете еще монет. Потому что об одной весьма странной процессии с закрытыми носилками я все-таки узнал. - Вот как? - Канассон удивленно приподнял бровь - Да, папаша Харидель, есть такое дело. Вы верно не знаете моего земляка Пьетро, он собирает милостыню как слепой. Впрочем, зрение у него - получше чем у многих, скажу я вам, просто этот малый обладает талантом закатывать белки. - И что же твой земляк Пьетро? - О, мой земляк Пьетро видел вчера вечером - как раз когда закончил свою работу весьма странную кавалькаду. Вы не поверите, наверное, но в ней вместе находились Анжуйский, Гиз и королева Наваррская. И еще сестра Гиза. - Да уж... - Канассон почесал подбородок - странная кавалькада. Что же, Наваррская и сестра Баланфре ехали в одних носилках? - Да нет, папаша Харидель, - Джакомо захихикал, - дамы ехали верхом. А носилки несли с плотно задернутыми занавесками. Ну что, - он отхлебнул из стакана, - может это и не то, что вы ищете, но верно стоит-таки нескольких золотых? - Что же... - Канассон посмотрел на Ливаро - может быть что и стоит
Джакомо прихлопнул золотой ладонью и недовольно сказал: - Сударь, не очень-то вы и щедры. Мой приятель Пьетро видел то, что он видел: Анжуйского, Наваррскую и Баланфре с сестрой. За ними следовали носилки с задернутыми занавесками - под охраной слуг. Добавьте монет и я, может быть, вспомню еще что-нибудь из рассказа моего приятеля.
- Ох вы и скряга, сударь... Ладно, добавьте еще монету. Потому что Пьетро сказал определенно - и Анжуйский, и Наваррская, и Баланфрэ выглядели именно как для поездки по городу, значит если это те самые носилки, поискать которые меня просил папаша Харидель - то они все равно еще в Париже. - и итальянец еще раз наполнил свой стакан.
Джакомо сгреб и эти монеты и добавил с ехидной усмешкой: - А это всё, сударь! Или вы полагаете, что Пьетро побежал за этими носилками? У него совсем другая работа и мне больше нечего вам сказать. Увы, сударь!
-Я много видел парней с таким же чувством юмора...,-заметил без улыбки Ливаро,- на кладбище. На первый раз можете оставить золотые себе, в качестве платы вперед, но в будущем лучше не стоит поступать так опрометчиво... Мэтр, надеюсь кто-нибудь другой видел такую пышную процессию на улицах Парижа? И я очень надеюсь, что этот кто-то не будет столь же прелестным шутником, как этот господин? Я же пока съезжу в гости к Бюсси...
Кабатчик покачал головой, и, когда дверь за Ливаро закрылась, сказал Джакомо: - Когда-нибудь ты дошутишься! - Эх, папаша Харидель, - итальянец допил вино, - что же мне делать, если я не буду шутить? И что же мне поделать, если ваш приятель не понимает моего юмора? Ладно, спасибо за вино - и если что - вы знаете, где меня искать - и плут, насвистывая, отправился по своим делам.
Николь присела за свободный столик, огляделась, отметив про себя, что в своем мужском костюме не выделяется из общей массы посетителей, и стала ждать, когда ее заметит хозяин, мэтр Канассон. Она хотела попросить его, чтобы он сообщил о том, что она тут была, если появится слуга того господина, который хотел нанять ее на службу.
"Подагра, судари мои, это такая гадость, такая гадость. Хуже этого только та дрянь, которую подают мои конкуренты в других кабачках. Но ничего, ничего, мы хоть и не первой молодости, а тоже кое-что можем" - бурча все это себе под нос кабатчик ходил взад-вперед по своей комнате. - "Что за чудное время наступает в Париже! Скоро запах пороха, гари и крови может стать сильнее запаха нечистот на улице... Теперь главное - быть там, где нужно и тогда, когда нужно. Да... и несколько крепких парней из родного села, прикрывающие спину - не лишнее... совсем не лишнее..."
Промозглый парижский февраль превращал Канассона в мизантропа. Если с утра он был вполне еще весел, отогрев свои кости под теплым одеялом, и мог иронизировать над плутом-итальянцем и Ливаро, то теперь его настроение все ухудшалось и ухудшалось. Недовольный всем миром, он подошел к окну. За окном серое небо нависало над серым двором. В глубине двора Луи обучал кухаркиного мальца своей хитрой науке делать болтунов молчаливыми. Ничего, скоро он этому обучится как следует, и Луи научит его, как делать молчунов болтунами.
Отправлено: 30.04.08 14:39. Заголовок: Не торопясь он отсчи..
Не торопясь он отсчитал и пересыпал в кошель монеты, предназначенные для отряда парижской стражи, патрулирующей его район. Такое вложение капитала никогда не бывает излишним, хотя кошель получился увесистым.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 4
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме